Театр «Кремлевский балет» обзавелся собственной редакцией «Баядерки»

Сложно представить, что еще не так давно любая встреча с «Баядеркой» была в балетном мире событием. Этот спектакль Мариуса Петипа, созданный в 1877 г., высился над «Жизелью», «Лебединым озером» и «Дон Кихотом» непокоряемым Эверестом. Слишком сложно было воспроизвести очаровательный стиль псевдоиндийской вампуки конца XIX в. с его гигантским «живым» слоном на колесиках, на котором прибывает на собственную свадьбу главный герой – великий воин Солор. Невозможно было обеспечить ту же свадьбу двенадцатью танцовщицами для танца с попугаями и двенадцатью – для танца с веерами, четверкой больших и маленьких баядерок, восьмиголовым отрядом маленьких арапчат, войском воинов с барабанами, да еще «бессловесным», т. е. статичным мимансом гостей. Еще сложнее было воспроизвести картину, в которой 35 теней спускаются с вершин Гималаев, взывая к богам о мщении в самой совершенной балетной композиции, исполняя изматывающее старинное адажио без поддержки партнеров. Даже Большой театр ввел «Баядерку» в свой репертуар только в 1991 г., до этого довольствуясь одними «Тенями».

Теперь же театры и театрики соревнуются в скорости завоевания академической классики. И «Кремлевский балет», обзаведясь даже такими раритетами, как «Эсмеральда» и «Корсар», доверился Андрису Лиепе в постановке «Баядерки». Знаток и ценитель академического балета, он предложения не отклонил, но поработал ножницами. Купировал факиров, эффектно заклинающих огонь перед храмом баядерок в самом начале балета и в финальной картине, пока Солору в трансе не являются тени. Ликвидировал детей-арапчат, а с ними – танцы Ману и с попугаями. Частично выкинул маленьких баядерок, доверив часть их работы большим. Избавился от тоскливого адажио Никии с Рабом, которое вставил в балет Константин Сергеев. Для тех, кто воспринимает «Баядерку» как священный текст, потери ощутимы. Но, пожалуй, это самая изящная ампутация из возможных в этом балете – при условии его надлежащего исполнения.

Но кремлевская «Баядерка» начинается даже не с пластиковых радужных кущ работы Вячеслава Окунева, которыми заполнены гектары этой сцены, а со звуков оркестра – свистящих и гудящих в железобетонной акустике Кремля, которые тяжело сложить в незамысловатые и трогательные мелодии Людвига Минкуса (симфонический оркестр радио «Орфей», художественный руководитель и главный дирижер – Сергей Кондрашев). Мимические сцены, которыми – в отсутствие танца факиров – открывается первый акт, оказываются самой уязвимой частью спектакля. Андрис Лиепа, первоклассный танцовщик в прошлом, принадлежит к тому поколению, которому достались на долю кастрированные редакции классики, в которых не доверяли яркому и театральному балетному жесту, а любое признание в любви или жест ненависти надо было долго и тщательно отанцовывать. Поэтому даже диалог Великого брамина и «подведомственной» ему баядерки Никии, в котором он за ее любовь готов пожертвовать своим титулом, оказался невнятной скороговоркой, к тому же не очень точно соотносящейся с музыкой. По этой же причине потеряло накал и объяснение Брамина с Раджой, с уверенностью современного братка готового извести соперницу собственной дочери. А знаменитая «сцена соперниц», в которой баядерка Никия и дочь раджи Гамзатти выясняют, что у них один жених на двоих, превратился в аналог телесериальной свары. И здесь не только постановщик подводит артистов, но и артисты – хореографа. Большинство из них не владеет высокопарным, слегка вознесенным на котурны, но благородным «слогом» балетного академизма. Михаил Мартынюк, прекрасный танцовщик комического амплуа, уязвим в роли «воина за кулисами и любовника на сцене», как характеризует Солора балетный фольклор. А Джой Уомак, прежде чем появляться в партии Гамзатти, лучше было бы отполировать технику и стиль в ансамбле теней и в танце с веерами. Еще сложнее пришлось постановщику с исполнителями виртуозных сольных партий второго плана, так что можно только благодарить его за сокращение некоторых номеров. Репутацию театра спасала Ирина Аблицова, выдержавшая в заглавной роли ее технические и физические требования. Но ее усилий недостаточно, чтобы после посещения этого спектакля понять, что заставляет уже 150 лет всерьез сопереживать бедной индийской жрице, укушенной змеей.