Фильм «Чужая страна» прочно привязан к родной почве

В середине фильма австралийский городок в пустыне накрывает песчаная буря. Герои Николь Кидман и Джозефа Файнса – супружеская пара в кризисе – сидят в машине, засыпанной рыжей пылью. По грязному стеклу снаружи бьет чья-то рука, как в картине про зомби-апокалипсис. Кэтрин едва не кричит. Они с Мэттью ищут своих детей – 15-летнюю Лили (Мэддисон Браун) и ее младшего брата Томаса (Николас Гамильтон). Накануне ночью дети ушли из дома. Не в первый раз. Лили уже сбегала, а Том страдает бессонницей и часто гуляет по ночам (фильм начинается с его прохода по безжизненному рассветному городу – камера оператора Пи Джей Диллона и минималистский саунд-дизайн композитора Кифеса Чанция сразу же задают настроение одиночества, заброшенности, тайны). Мэттью видел, как уходили дети. Но не остановил. Кто же знал, что будет буря.

Хотя в этом городке, кажется, все знают всё. А сюжетом правит не загадка, а предопределение. Тематически фильм дебютантки Ким Фаррант, как справедливо указывает американский рецензент, разбегается в разные стороны: потеря невинности, местная мифология, общественное осуждение «других», брак в опасности. Кажется, что режиссер, как часто бывает в дебютах, пытается говорить обо всем сразу, соединить недосказанность и взрыв, перебирает с символизмом и мелодраматизмом. Но это детали, не заслоняющие главного – в Strangerland (хочется перевести как «Чужестрания») зашит особый генетический код.

«Она – ангел Боттичелли», – говорила учительница про отроковицу Миранду в фильме «Пикник у Висячей скалы», австралийском шедевре, снятом в 1975 г. Питером Уиром. Сюжет картины – загадочное исчезновение нескольких воспитанниц колледжа во время пикника летом 1900 г. Действие «Чужестрании» происходит в Австралии в наши дни. И снова сюжет – загадочное исчезновение детей. «Такая тут земля», – скажет старуха из аборигенов. Такое тут и кино. Позже Мэттью найдет Тома, но тот не сможет рассказать о случившемся (как не могли рассказать и те, кто вернулся из зачарованного места у Висячей скалы). Лили не найдут, и вы, конечно, знаете это с самого начала. С того момента, когда камера показывает ее на грязной площадке скейтбордистов. Как ангела Боттичелли.

«Чужестрания» – не ремейк фильма Питера Уира. Там был божественный свет, здесь – скорее инфернальные отсветы из «Твин Пикс» Дэвида Линча. Лили – не только непорочная Миранда, но и Лора Палмер, школьница-шлюха. Родители перевезли ее в эту дыру в пустыне потому, что в другом городе у нее была связь с учителем. Но Лили не удержать. Она видит на руке скейтбордиста татуировку гигантского змея – словно бы моррисоновского King Snake – и идет за ним без вопросов. Она ведет дневник, рисуя в нем своих любовников. Красным и черным. Лили пишет в дневнике и о родителях: «она теперь только мать, не жена, она страдает от того, что они спят в разных постелях». Читая это, Кэтрин плачет и прячет дневник от мужа. Тут всем есть что прятать. Но это не детектив, и нет нужды в разгадке, в финальных объяснениях.

«Если бы я мог вернуться в тот момент», – плачет Мэттью. Что ж, ты сделал бы то же самое. Подчинился голосу пустыни. Той, что снаружи. Той, что внутри. Пустыня как грандиозная метафора структурирует все темы «Чужестрании», сводит их в единый энергетический центр. Исчезновение Лили вскрывает потерянность остальных главных героев: Мэттью, Кэтрин, ведущего расследование полицейского (неожиданная и сильная роль Хьюго Уивинга). Тоску не находящей удовлетворения, стареющей плоти. Отчаяние от разрыва с детьми, непонятными, как пришельцы с другой планеты. Кэтрин примеряет вещи Лили, но не может обрести ее свободу, даже если выйдет на улицу голой. Потому что юность – это порог, с которого можно шагнуть в любую сторону. В подрагивающее марево австралийской пустоши. В пустыню взрослой жизни. В «Чужестрании» нет никакой мистики. Если не считать мистической, необъяснимой саму возможность свободы.