Больших артистов – PJ Harvey и Rammstein, которых не связывает ничего общего, объединила Москва

Разрядив все небесное электричество и выплакав все небесные слезы накануне, погода благоволила посетителям Maxidrom. Вокруг стадиона «Открытие», рядом с монструозной скульптурой восставшего раба Спартака и фудкортом на второй сцене выступали модные русские группы вроде Race to Space и Therr Maitz, лидер которой Антон Беляев шутливо поблагодарил зрителей за то, что они еще не ушли на Rammstein. «Мы и сами скоро туда пойдем», – добавил он и явно уже хотел бы отчалить со сцены. Почти в назначенное время электронные часы произвели обратный отсчет, публика взвыла, громоподобно грохнула пиротехника, обвалился занавес и начался немецкий готическо-индустриальный Cirque du Soleil под названием Rammstein. Тиль Линдеманн и его подельники, накрашенные театральным гримом, в отличие от Полли Джей давали только хиты. На сцене крутились промышленные вентиляторы, рвались ракеты. Тиль в странных галифе вертел огненный лук, ракеты метались над головами изумленной фанзоны к стойке звукооператора и обратно на сцену, поджигая огненный каскад, гитары параллельно работали огнеметами. Иллюстративный ряд был незамысловат, в песне Mein Herz brennt у Тиля послушно загорался файер в районе сердца, в треке Engel появлялись большие ангельские крылья и он зависал на них над сценой. Одной из самых ярких мизансцен стало переодевание в афганскую шапку и халат в песне Zerstoeren, в финале которой Тиль распахивает халат и оказывается в поясе шахида, после чего резко гаснет свет и пояс взрывается пиротехникой прямо на Тиле. Гитары и барабаны грохотали положенные им рифы и партии. Клавишные проигрыши отсылали к средневековой органной музыке, а клавишник Кристиан Лоренц, когда не ходил перед своими инструментами по беговой дорожке, изображал собаку Тиля или переодевался в сверкающий костюм в подвешенном к потолку сцены металлическом ящике.

Трудно представить в современной музыке более разную артистическую и музыкальную природу, чем утонченная английская роза, Ник Кейв в юбке, поэт и страстотерпица PJ Harvey и брутальное тевтонское файер-шоу, индустриально-перверсивный цирк с элементами кабаре Rammstein. Маловероятно, что они вообще когда-либо играли на одном фестивале. Тем не менее именно эти артисты стали хедлайнерами двух больших московских фестивалей – Ahmad Tea и Maxidrom – в конце прошлой недели. Очевидно, что те, кто мок под проливным дождем с грозой и молниями в урбанистически выверенном парке «Музеон», никогда не пойдут на стадион в спальном районе – и наоборот. Но фанатская база не подвела ни там ни тут.

Проливной дождь пошел под вечер в субботу, когда на сцену Ahmad Tea вышла сыгранная и модная группа Maccabees. Молнии подсвечивали небо круче всякой цветомузыки, шум дождя интересно накладывался на гитарный бой британской группы. К выходу PJ Harvey гроза стихла, хоть дождь периодически продолжал заливать публику, не спрятавшуюся под навесы у ЦДХ и зонты, закрывавшие задним рядам всю сцену. Лучшего, чем это наполненное водой и озоном пространство, для монохромного черно-белого выступления Полли Джей сложно было представить. Любимица утонченной богемы сильным голосом завывала свои песни, руки ее были в постоянном движении, иллюстрируя мощный образный ряд поэзии Харви. В отличие от прошлого визита в Москву, когда она аккомпанировала себе на всевозможных экзотических инструментах, на этот раз в руках у Полли иногда оказывался только саксофон. Оркестр, состоящий из немолодых мужчин в темных одеждах, больше всего походил на свадебно-похоронный и идеально соответствовал заданной текстами песен минорной эстетике. Отыграв сет из песен с нового альбома, в самом финале Харви позволила себе добавить пару ранних и самых главных хитов – Down By The Water и To Bring You My Love, еще один трек и удалилась без всякого биса.

Поглядеть на это яркое площадное зрелище собралось, конечно же, в разы больше народу, чем на утонченную печаль Полли Джей. Девочки-фанатки в родном мерчандайзе и их бойфренды скакали и подпевали что было сил. Даже респектабельные менеджеры банка «Открытие» в закрытой фанзоне бились в такт скрежещущих рифов и изумленно взирали на огненные столбы, улетающие черными кругами в московское небо. И было радостно от того, что в таком огромном городе есть место и для простого, и для сложного, для тоски и для буффонады, для воды и для огня, для Ahmad Tea Music Festival и для Maxidrom.