Максим Диденко поставил в старинном особняке спектакль «Черный русский» — бродилку по «Дубровскому»

Это могли быть «Опасные связи» – поначалу продюсеры частного театрального проекта Дарья Золотухина и Елена Новикова задумывались о романе Шодерло де Лакло. Пушкинского «Дубровского» предложил режиссер Максим Диденко, частый гость ведущих экспериментальных площадок – «Гоголь-центра», Новой сцены Александринского театра, Центра им. Мейерхольда. Диденко занимается синтетическим, мультидисциплинарным театром – вот и в «Черном русском» драматические диалоги чередуются с вокалом и танцевальными номерами в стиле контемпорари, а плотность изобретательных визуальных образов завышена до предела. Премьера сделана в актуальном формате бродилки: публика рассредотачивается по дому Спиридонова – арендованному продюсерами роскошному особняку конца позапрошлого века. Каждая группа наблюдает за своей сюжетной линией, иногда пересекаясь с остальными. Актеры нарочно не соблюдают границы личного зрительского пространства: возмутительно короткая, почти интимная дистанция, пристальные взгляды, прикосновения – здесь это в порядке вещей.

Перед началом спектакля администраторы делят зрителей на оленей, лис и сов, выдавая всем по бумажной маске (минус – животное нельзя выбрать самому, плюс – маска останется вам). Так они определяют, за кем из персонажей вы последуете – за Троекуровым, Дубровским или Машей. Лица зрителей спрятаны за звериными мордами не только для того, чтобы отличать их от артистов: основной визуальный сюжет постановки – первобытная лесная стихия, захватившая фешенебельный столичный дом (лесная тема связана с фамилией Дубровского и местом его, так сказать, работы). Героев сопровождают ростовые куклы-медведи. На видеопроекциях мелькают то гигантские жуки, то голые деревья. Зал на нижнем этаже превращен в еловую чащу – зеркальные стены усиливают эффект. Лес «Черного русского», выражаясь языком географии, смешанный: это магический лес народной сказки, это романтический лес, укрывающий разбойников, наконец, это лес Островского – синоним диких, отсталых нравов. Кстати, Троекуров у Диденко ассоциируется с совой – прямо как помещица Гурмыжская и ее соседи.

Среди всех персонажей кровожадный и распутный барин в исполнении Владимира Деля самое современное лицо: он разговаривает цитатами из «Домостроя», а дворню заставляет петь хором екатерининский гимн «Гром победы, раздавайся» (патриотическая песня в аранжировке композитора Ивана Кушнира – мрачная кульминация спектакля). Диденко лепит образ власти, развивая тему своей предыдущей работы «Пастернак. Сестра моя – жизнь», где главным героем, вопреки названию, был не поэт, а Сталин: молодой артист Никита Кукушкин сыграл советского лидера таким же нарциссичным самодуром, каким Дель изображает Троекурова. Персонаж Кукушкина как бы присваивал стихи Пастернака, приписывал его переживания себе – нечто похожее происходит в финале «Черного русского», когда Троекуров читает пушкинское послание к Чаадаеву. Россия вспрянет ото сна, ага, как же.

Премьера в доме Спиридонова подтверждает наметившийся за последние сезоны тренд – перерождение коммерческого театра. Еще несколько лет назад слово «антреприза» было ругательным и ассоциировалось с самыми примитивными театральными формами. В профессиональном сообществе считалось, что эксперимент – да что там эксперимент, любой интеллектуальный продукт – коммерческого успеха не приносит априори. Сегодня ситуация меняется: интерес публики к актуальной режиссуре уже достаточно велик, чтобы частные новаторские проекты могли зарабатывать. Популярная сеть реалити-квестов «Клаустрофобия» выпустила «МСК 2048», спектакль-антиутопию на промзоне. Продюсер Федор Елютин с разницей в один год сделал театрализованный тур по городу Remote Moscow и психологический квест «твоя_игра». Словом, «Черный русский» возник не в вакууме. Что любопытно, все перечисленные проекты – интерактивные: новый коммерческий театр продает не столько историю, сколько опыт участия.