В Вене вспомнили пионера музыкальной электроники Макса Бранда

У выставки «Композитор Макс Бранд» длинный подзаголовок – «Видения, излом и неутоленная страсть к электронной опере». Судьбу Бранда (1896–1980) он отражает точно: уроженец Лемберга (Львова), ученик Карла Шрекера, композитор был подвержен многим страстям, но в итоге победила одна – поиск союза между пустой сценой, машиной и звуком.

В каком-то смысле об этом была и его знаменитая опера «Машинист Хопкинс» (1928), созданная с учетом эстетики не только Шрекера, но и Арнольда Шенберга, Курта Вайля и Эрнста Кшенека; уже в первый сезон после дуйсбургской премьеры в 1929 г. опера выдержала 134 представления. Ее музыка, полная звуков из мира большой промышленности, напоминает о моде на производственные сюжеты, охватившей Европу в концу 20-х: другим ее примером оказался балет «Стальной скок», написанный Прокофьевым для труппы Дягилева.

На венской выставке можно посмотреть фотографии премьерной постановки «Машиниста» и послушать ее фрагменты: записей Бранда много, хотя в залах тихо, музыка звучит в наушниках, лишь в рамках концертной программы ее можно услышать живьем. Акустика в залах Адольфа Лооса, где размещается музыкальное собрание Венской библиотеки, где выставка проходит, хорошая. В доме вблизи ратуши на Бартенштайнгассе, 9, с 1927 г. жил предприниматель Фридрих Босковиц. Интерьеры Лооса он заказал двумя десятилетиями ранее для квартиры на Франкгассе; переезжая на новый адрес, семья перевезла и интерьеры. В середине 1980-х город выкупил у наследников квартиру, считающуюся архитектурным шедевром, и передал ее библиотеке.

В интерьерах Лооса творчество Бранда смотрится на месте – речь не только о партитурах, но и об удивительных музыкальных машинах, созданных уже после эмиграции. От нее не уберегла даже слава – еврей Бранд бежал из Австрии в Прагу, оттуда в Рио-де-Жанейро (где задружился с Вилла-Лобосом), а в 1940-м перебрался в Нью-Йорк. В Америке он прожил 35 лет – поначалу как успешный композитор классической школы, в 1944 г. его сценическую ораторию «Врата» даже исполняли в Метрополитен-опера. Но в середине 1950-х Бранд увлекся разработкой синтезаторов, в том числе оптических, одну из созданных с помощниками моделей – Moogtonium размером с большой книжный шкаф – показывают в Вене рядом с другими звукозаписывающими аппаратами той эпохи. Вместе с инженерами Бранд – он сотрудничал и с легендарным Робертом Мугом – пытался осуществить свою давнюю мечту: построить студию, где композитор мог бы работать один, и создать универсальный аппарат для театральной сцены. Модели работали, но до промышленных образцов дело не дошло.

В 1960-е музыка Бранда была востребована в основном авторами фантастических фильмов, некоторые ее примеры можно сейчас услышать в Вене, равно как и другие опусы, например фрагменты «Пяти баллад», написанных на тексты Эльзы Ласке-Шюлер. А вот опероподобных «Астронавтов» (1962), увы, не играют.

В 79 лет он смирился с тем, что главное дело жизни так и не будет осуществлено до конца. Бранд вернулся в Австрию, где умер в безвестности, забытый коллегами и былыми поклонниками. Интерес к «Машинисту Хопкинсу» снова появился в конце 90-х, теперь оперу часто исполняют в концертной и сценической версиях; очередная премьера в Вене запланирована на будущий год.

До 13 января