Ушел из жизни выдающийся культуролог и социальный мыслитель Даниил Дондурей
Он не уставал говорить, что мы недооцениваем значение культуры как концепции человека
Искусство кино осиротело – уже написали коллеги, конечно, не беря в кавычки название журнала, который был для Даниила Дондурея одним из главных смыслов. Потому что речь не только о журнале и даже не только о кино. После слова «смысл» обычно ставится дополнение – смысл чего. Но для Даниила Дондурея это была самостоятельная категория. Он доискивался смыслов во всем и не случайно в параллель «силовикам» придумал неологизм «смысловики» для обозначения тех, кто определяет явные и скрытые правила, по которым живет российское общество.
Он не уставал повторять, что мы недооцениваем значение культуры как концепции человека. Что невидимое, как радиация, разрушение общественной морали проходит мимо радаров психологов и социологов. Что ответы на главные вопросы русской жизни надо искать в национальной культурной матрице.
Его великое убеждение в том, что именно через понимание культуры можно приблизиться к сути происходящего (а значит, получить шанс изменить ситуацию к лучшему), не давало отчаиваться и опускать руки. Даже когда казалось, что интеллектуальная работа стремительно утрачивает всякий смысл. Когда профессиональные и личные разговоры о том, зачем и для кого мы пишем, упирались в тупик. Он-то руки опускать не умел.
Он четверть века вел «Искусство кино», при любых обстоятельствах выдерживая ежемесячную периодичность и неизменное качество. Он ходил на бесчисленные теле- и радиоэфиры, терпеливо и последовательно объясняя не всегда видимые, но фундаментальные связи культуры и общественной жизни. Он пытался объяснять то же самое в кабинетах и коридорах власти. Безупречно логично, деликатно и твердо.
Биография
Он страшно, нечеловечески от всего этого уставал. Но продолжал. Не потому даже, что больше, кажется, было некому. А просто это было его органическим свойством – таким же, как чуткость, ум, смелость, доброта, умение слушать, вести диалог и радоваться чужой точной мысли едва ли не больше, чем собственной. «Он обеспечивал нам всем алиби, – справедливо написала журналистка Татьяна Малкина. – Пока он старался улучшить этот мир, здесь и сейчас, вообще никогда не прекращая, ты мог заниматься своими маленькими несущественными делами». И потому сегодня к чувству огромной потери примешивается чувство вины. Он столько всего делал за меня, вместо меня. И это был совершенно практический труд. Он строил мир, в котором всем, кто думает, пишет, читает (об искусстве и не только), находились и место, и смысл.
Расхожая фраза о том, что с уходом человека мысли и слова разговор с ним не прекращается, в случае Даниила Дондурея обязывает не только к интеллектуальной, но и к этической позиции. Которая состоит прежде всего в том, чтобы не терять веры в осмысленность. Вопреки любому абсурду, громоздящемуся вокруг.
Это долг памяти, уважения и любви к человеку, который, если воспользоваться формулировкой философа Алена Бадью, умел «быть в избытке к своему собственному бытию». Бадью назвал это просто и емко – бессмертием.