Витька Чеснок и пурга из-за горы распахнули «Окно в Европу»

Лицом 25-го фестиваля российского кино «Окно в Европу» стал Сергей Бодров, трагически погибший в Кармадонском ущелье в сентябре того года, когда «Окно» отметило десятилетие. Бодров-младший, которому сейчас было бы уже сорок пять, смотрит в небо со строгих фестивальных плакатов, и северному Выборгу они к лицу. А вот мемориальный ролик, показанный на торжественном открытии, мог бы, кажется, и обойтись без фрагмента из «Брата-2», где Данила Багров сообщает карикатурно трясущемуся от страха американцу, за кем правда. Злоба дня, как к ней ни относись, тут оказалась не слишком уместна.

Посрамление испуганного пиндоса было всего лишь прелюдией: настоящего патриотического жару и газу поддал Гарик Сукачев. Он оседлал мотоцикл, повязал на руль георгиевскую ленточку и помчал по Чуйскому тракту, радуясь алтайским пейзажам и активно демонстрируя каждому встречному свой позитивный настрой.

Участие неигрового фильма в игровом конкурсе давно не считается чем-то особенным, проблема в другом: произведение «То, что во мне» трудно определимо в категориях кинематографических видов. Полудокументальное-полуигровое, это кино сомнительно в обеих составляющих. Прибегни режиссер Сукачев еще и к мультипликации, можно было бы предположить, что его фильм был зван открыть 25-е «Окно», поскольку отразил триединство выборгского формата: здесь соревнуются по отдельности игровое кино, неигровое и анимация. Но вместо мультипликации Сукачев подверстал докудраму, имитирующую картины советского прошлого – разумеется, черно-белые.

Этим жанром, как известно, увлекается телевидение, и логотип «Первого канала» украшает титры простодушного двухчасового фильма не случайно: больше всего он напоминает рекламный телевизионный видеопроспект в жанре «приезжайте к нам скорей». Заказчиком вполне мог бы выступить, если не выступил, Алтайский край: чтобы обратить внимание потенциальных гостей на свои и правда немыслимые красоты и достоинства, алтайцы, фантазирую я, снарядили в путь патриотического байкера Сукачева. Тот покатил одиноким, усиленно улыбчивым волком-экскурсоводом по безупречному российскому асфальту, время от времени притормаживая, чтобы оповестить зрителей, где и какой дом купил когда-то для мамы Василий Шукшин, где растет и чем хороша трава бадан, где высится скала с графическими посланиями древнего человека и т. д.

Все это замечательно, но при чем тут кино – хоть игровое, хоть документальное, хоть какое – и при чем тут почетный статус фильма открытия? В зачине фильма мудрый старик алтаец, прежде чем рассказать внукам сказку, говорит, озабоченно вглядываясь в небо: «Вижу, идет большая пурга из-за горы». Это, пожалуй, самое точное жанровое определение для фильма «То, что во мне». Какое именно «то» спрятано в «нем», пояснять, думаю, не надо: любовь к родине, конечно же. В подтверждение Сукачев даже похлопывает себя в кадре по сердцу. Если вы сейчас засмеялись, то вы не любите родину, а любите раскачивать лодку.

Производителем этого неожиданного продукта выступила компания Amalgama, обеспечившая фестивалю вдвойне бодрый старт: это стало ясно на следующий день после просмотра фильма Андреса Пустусмаа «Варшава» из конкурса копродукции. Это мелодрама про эффектную русскую брюнетку (Анастасия Клюева), проживающую в Варшаве со скандинавским мужем-дипломатом (его сыграл сам режиссер, и зря) и имеющую довольно радикальную привычку справлять малую нужду, где приспичит – хоть в городском сквере на газоне средь бела дня. Справедливо разлюбив мужа после нескольких лет супружества, она находит мужчину своей жизни – старинного мужниного друга (Алексей Барабаш), прибывшего, вот ведь совпадение, в Варшаву. И не просто так, а с «деликатными поручениями» относительно места службы постылого брюнеткиного мужа. Тот страдает, любовник торжествует, и оба погибают в авиакатастрофе, а убитая горем брюнетка долго рыдает в гостиничном номере и целует икону в костеле.

Вы случайно не видели лет 15 назад «Красный жемчуг любви» того же автора? «Варшава» еще удивительнее. Впрочем, насчет полноценного авторства Пустусмаа есть большие сомнения. Неспроста продюсеры Сергей Новиков и Андрей Феофанов со сцены кинотеатра «Выборг» озадачили зрителей сообщением, что те увидят компромиссную продюсерско-режиссерскую версию. Это тут же подтвердилось нечасто встречающимся в кинематографической практике приемом: закадровый текст звучит в «Варшаве» с первых кадров минут десять без остановки – сочинил его, как сообщили финальные титры, режиссер монтажа (не Пустусмаа). Причем производители не потрудились привести аннотацию для каталога в мало-мальское соответствие с тем, что они склеили: каталог обещал, что на подлете к Смоленску погибнет только удачливый любовник. Была обещана также вспышка национализма в финале, но зал ее так и не дождался.

Заметное облегчение принес дебютный фильм Александра Ханта «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов», соединивший в себе роуд-муви и роман воспитания. Полжизни отсидевший бандит Штырь (Алексей Серебряков) приходится Витьке (Евгений Ткачук) родным отцом, которого он не видел с детства и люто ненавидит за то, что тот исковеркал его жизнь: мать полезла в петлю, сам Витька стал детдомовцем. Судьба распорядилась так, что тяжело больной, обездвижевший отец оказывается у Витьки на руках, а на горизонте маячит отцова квартира – надо только отвезти упыря в дом инвалидов. Дальнейшее – их совместный путь на Витькином фургоне к означенному дому, а на самом деле – к пониманию того, кто они друг для друга.

У режиссера Александра Ханта, несомненно, есть будущее в профессии, и его увлечение щеголеватым изображением можно списать на грехи молодости, а у актеров Серебрякова и Ткачука – шанс получить на двоих приз за лучшую роль. Но тут с прогнозами надо повременить, несмотря даже на то, что девиз выборгского фестиваля – «Прогноз на завтра».

Выборг