Сериал «Пикник у Висячей скалы» переворачивает знаменитый одноименный фильм

История о двух школьницах и учительнице, бесследно исчезнувших на Висячей скале близ городка Вуденд 14 февраля 1900 г., для среднего жителя Австралии в числе главных национальных загадок, наряду с тайной человека из Сомертона и пропажей детей из семейства Бомонт. Хотя фактически эта история неправда. Ее выдумала в 1967 г. Джоан Линдсей, а в 1975-м Питер Уир снял на основе ее романа фильм, который, в общем-то, больше, чем фильм. Грациозная, эфирная Миранда в исполнении Энн-Луиз Лемберт сделалась эмблемой новой волны австралийского кинематографа и предметом сотен глубокомысленных интерпретаций.

Помимо прочих достоинств картина Уира обладает свойством не устаревать стилистически; глядя ее сегодня, с трудом веришь, что ей уже сорок с лишним лет. Поэтому затея мини-сериала по «Пикнику» была встречена возгласами недоумения: зачем еще одна экранизация, если старая до сих пор молодцом. Нарекания вызвало и то, что продюсерская компания FremantleMedia пригласила на ключевую позицию постановщицу из Канады Ларису Кондраки: у нас в Австралии вагон режиссеров, а перепрочтение золотой классики доверили иностранке. (Между тем именно Кондраки убедила звезду «Голодных игр» и «Игры престолов» Натали Дормер принять участие в проекте, чем резко повысила его шансы на зрительский успех.)

Опасения, пожалуй, начинают сбываться, когда на второй минуте нашего знакомства с сериальной Мирандой (Лили Салливан) она задирает сорочку и пододвигает под себя горшок. Угловатое, угрюмое существо; грубит учителям, большинство соучениц молча презирает, оживляется только при виде лошадей (она родилась и выросла на ранчо в Квинсленде). Не лебедь, с которым ее визуально сопоставлял Уир, скорее юная гусыня.

Другое сопоставление вложено Линдсей в голову преподавательницы французского Дианы де Пуатье: «Миранда – ангел Боттичелли из галереи Уффици». На этой реплике Уир демонстрировал нам репродукцию «Рождения Венеры» из альбома, который мадмуазель по его воле и вопреки здравому смыслу притаранила на пикник. Венера ни с какой стороны не ангел, а в коллекции Уффици немало и изображений ангелов кисти Боттичелли. Они у него отрокоподобные, неулыбчивые, больше похожие как раз на Салливан, чем на Лемберт. Но в сериале математичка Грета Маккро отмахивается от замечания Дианы: «Ангелы не лазают по деревьям». Хлоп, тема Боттичелли закрыта. Авторов прельщают иные параллели.

На уроке закона Божьего гротескная Дора Ламли (удача актрисы Йел Стоун) рассказывает о положении Христа во гроб, скальную западню, и вот во флешбэке та же Дора стегает провинившуюся Миранду ротанговой тростью по ладоням (зверство, немыслимое в романе Линдсей или фильме Уира), на ладонях распускаются ссадины-стигматы, подруги обтирают нагую Миранду мокрыми платками и натягивают на нее ночную рубашку, как саван. Еще флешбэк: учительница рисования, сравнивая Висячую скалу со Стоунхенджем, вспоминает о кельтских жрицах бандруи и их обетах у священного камня. Обе эти линии внешне остроумны, однако первая в дальнейшем не развивается, а вторая лучше б не развивалась. Самое же красноречивое за все шесть серий проявление Миранды случается в ремейке знаменитой сцены, где Лемберт прощалась с Дианой, уходя на скалу. Салливан тоже оборачивается, но не через правое плечо, а через левое, и не машет рукой, а показывает язык; Питеру Уиру показывает.

В романе и фильме у Миранды, единственной из героинь, нет фамилии; создатели сериала придумали ей прозаическую фамилию Рейд и тем еще приземлили ее, озаурядили. Да и многим персонажам додано конкретики. Там, где Линдсей работала нежнейшими пунктирами, на умолчаниях, сценарий прямым текстом раскрывает секреты, до слез банальные, мыльные. Дюжина сюжетцев, вразнобой накладываясь друг на друга, почти заглушают огромную, единую на всех немоту скалы.

О прошлом директрисы и владелицы пансиона миссис Эплъярд в романе сообщается, по сути, лишь то, что прежде чем перебраться в Австралию за шесть лет до описываемых событий, купить особняк разорившегося золотопромышленника и переоборудовать его под женский колледж, она жила в Англии, у нее был муж Артур, без него ей очень одиноко. У Линдсей вдове пятьдесят семь, она стремительно и некрасиво дряхлеет, но из последних сил держится в тонусе. Такой ее играла у Уира Рейчел Робертс: воплощение упадка империи, уже беспомощной перед самоуправством окраин.

Натали Дормер на двадцать с хвостиком лет моложе. Гладкая свежая кожа, со вкусом подобранные наряды; на публике она излучает ледяной респектабельный шарм, а наедине с тринадцатилетней воспитанницей Сарой скачет на одной ножке, распевает считалочки. Только очерк кривоватого, правый угол выше левого, рта выдает смятение, постоянное ожидание Артура. Из фрагментов ее воспоминаний мы узнаем, что она не вдова. И не миссис. И не Эплъярд. Зато авторы подарили ей имя, которого у нее не было в романе и фильме, как у Миранды фамилии. Имя Хестер (древнеевр. «потаенная, скрытная»).

В отличие от Мартиндейл-холла, где снималась лента Уира, архитектурный комплекс Верриби-меншн, что исполняет в сериале роль колледжа, не особняк, а форменный дворец. И этот дворец жужжит, вибрирует злом, которое привезла с собой Хестер; стремясь начать с нуля на новом месте, она, не сознавая того, обустроила новое место по чертежам кошмара, томящегося у нее внутри, по тяжкому ритмическому рисунку затверженных в детстве стансов Лонгфелло о шкипере и его погибшей дочке. Интерьеры в эшеровских ракурсах; невыносимо едкая расцветка роз и гортензий на клумбах. Ночами вне зависимости от погоды наползает сиреневый туман. Младшие девочки порой ведут себя словно дети кукурузы из ужастика категории Б. Мисс Маккро и ее любимая ученица Марион вместо того, чтоб решать квадратные уравнения, читают вслух «Поворот винта» Генри Джеймса и трясутся от страха. Всюду удушливое тиканье часов, проклятье распорядка: сквозной мотив и Линдсей, и Уира (Миранда отказывается носить часы; часы Дианы в ремонте; на Висячей скале часы останавливаются). Но распорядок миссис Эплъярд символизировал, скажем, Британию, распорядок Хестер не символизирует ничего, кроме темного прошлого Хестер.

Незадолго до финала Диана говорит, указывая на колледж: «Разве вы не видите, это лишь чей-то сон». Роман 1967 г., по признанию Джоан Линдсей, возник из череды снов. Эпиграфом к фильму 1975 г. служили строки из стихотворения Эдгара По «Сон во сне». Сериал 2018 г., вполне эффектный и захватывающий сам по себе, свидетельствует о том, что полвека назад сновиденья и тайны были куда содержательней.-

На Amazon Prime с 25 мая