«Золотая маска – 2023»: кукольный хоррор, мультимедиа-опера и балет Богомолова

С февраля по апрель в Москве проходит театральный фестиваль и премия «Золотая маска». Традиционно в программе мероприятия – лучшие, по версии экспертного совета премии, спектакли сезона 2021/22 г. в таких жанрах, как драма, опера, балет, современный танец, оперетта и мюзикл, театр кукол.

Для того чтобы сформировать конкурсную программу, 20 театральных экспертов с августа 2021 г. по июль 2022 г. совершили 649 командировок, посетили более 130 городов, посмотрели 1046 спектаклей. Несмотря на столь впечатляющую географию поиска, городов-участников в результате получилось всего 17. Около 50% конкурсной программы (26 спектаклей из 50) пришло из столиц: 18 постановок – из Москвы, 8 – из Санкт-Петербурга. Также на премию номинированы постановки театров Новосибирска (4), Перми (4), Екатеринбурга (3), Тюмени (2), Петрозаводска (2) и т. д.

Награждение лауреатов «Золотой маски» состоится 22 апреля в Москве в Музыкальном театре им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко. Определить победителей предстоит жюри, в которое входят известные актеры, режиссеры, музыканты, дирижеры, театроведы. Среди них – народная артистка России Евгения Симонова, композитор Петр Айду, художественный руководитель Московского еврейского театра «Шалом» Олег Липовецкий, доктор искусствоведения Алексей Бартошевич и др.

Драма есть, а драматургов нет

Главная особенность «Золотой маски» этого года – отмена части номинаций. Формально их по-прежнему 37, но победители в двух из них в 2023 г. определяться не будут.

Так, впервые не будет проводиться выбор победителя «Золотой маски» в номинации «Драма / Работа драматурга». Как сообщается на сайте, «номинанты не представлены ввиду отсутствия конкурса». Среди выдвинутых в этом году спектаклей оказалось не так много тех, что были созданы на основе именно современных оригинальных пьес, пояснил «Ведомостям» представитель премии. «А номинанты в этой категории выбираются из числа постановок, уже заявленных в конкурсе. Поэтому такая формулировка («ввиду отсутствия конкурса». – «Ведомости») в данном случае уместна», – резюмировал он.

Также впервые не будет назван победитель номинации «Драма / Работа режиссера», которая всегда была одной из ключевых. Это решение было принято учредителем премии – Союзом театральных деятелей России (его возглавляет худрук театра Et Cetera, народный артист Александр Калягин). Дело в том, что многие из тех, кто мог бы претендовать на победу в этой номинации – Юрий Бутусов, Дмитрий Крымов, Римас Туминас и т. д., – по разным причинам в 2022 г. уехали из России.

Постановки покинувших страну режиссеров представлены в других номинациях, поскольку создание спектакля – это «дело не одного человека», пояснила директор «Золотой маски» Мария Ревякина, выступая 1 февраля 2023 г. на пресс-конференции, посвященной премии.

Человек в горниле испытаний

Традиционно одна из главных интриг «Золотой маски» – номинация «Драма / Спектакль большой формы». В этом году в ней представлено 11 постановок. Как и всегда, значительная часть номинированных спектаклей – это работы маститых режиссеров. В том числе поэтому особенно любопытно разобраться, о чем они размышляют и образует ли сумма индивидуальных высказываний общий сюжет.

Сквозная тема номинации в этом году – человек в горниле испытаний самого разного свойства. Театр как бы «ощупывает» его, главным образом – на предмет сохранности духа. Иными словами, в минувшем сезоне драматические постановщики пытались понять, что со всеми нами происходит. Значительная часть постановок подталкивает к размышлению об этом большом и больном вопросе, не греша мелкотемьем.

Так, «Война и мир» Римаса Туминаса по роману Льва Толстого (Театр им. Вахтангова, Москва) – пятичасовое эпическое действо, которое исследует кровоточащую рану, открывшуюся там, где стыкуются два противоположных мира. Один – личный, нежный, «маленький». Другой – сама история, великая и страшная, безжалостная к крошечным надеждам, печалям и радостям отдельной души. Спектакль, в сущности, – осанна человеку, способному нравственно уцелеть даже тогда, когда по нему с грохотом катится судьба. Толстовская мысль о непротивлении злу насилием звучит здесь звонко.

Постановка Юрия Бутусова «Р» в театре «Сатирикон» (Москва) создана по пьесе Гоголя «Ревизор». Жуткий инфернальный слой комедии (кстати, от первоначального жанра тут ничего не осталось) выведен с уровня подтекста наружу. Мрачное пространство спектакля безжизненно, в нем действуют уже не столько люди, сколько муляжи, человечки, по инерции движущиеся мертвецы. Они изъедены средой, пустотой, бессмыслицей. Весьма по-гоголевски, души – исключительно мертвые.

О совсем другого рода испытаниях – «Макбет» Петра Шерешевского (Драматический театр, Новокузнецк) по трагедии Шекспира. Это история о том, как человек искушается чувством собственной избранности. Какова цена за шаг через черту стыда и совести? Не теряется ли власть над собой, когда разрастается ощущение власти над другими?

События этой постановки перемещены в условное настоящее, в атмосферу пьяного кабацкого угара. Жанр спектакля Шерешевский определил как «новогодний корпоратив». Можно спорить об убедительности такого решения, но так или иначе режиссер в том числе через это намекает: речь не о каких-то мифических злодеях. Разговор идет о дне сегодняшнем, о реальных ловушках, расставленных для нас нашими собственными страстями.

Большое в малом

В номинацию «Драма / Спектакль малой формы», как правило, попадают постановки камерных пространств. На удивление, для малой театральной формы режиссеры – номинанты этого года выбрали литературный материал, так сказать, больших форм. В том числе, например, обратились к увесистым романам и к объемным нехудожественным текстам, которые, кажется, вообще невозможно поставить.

Два спектакля из семи номинированных созданы Андреем Прикотенко. Первый (он же чемпион по количеству номинаций) – «Анна Каренина» (театр «Старый дом», Новосибирск) по одноименному произведению Льва Толстого. Из многообразия заложенных автором линий режиссер выбирает одну – война с любовью. Действие перенесено в наши дни и вписано в виртуальное пространство. Вторая работа Прикотенко – «Серотонин» (театр «Приют комедианта», Санкт-Петербург) по роману Мишеля Уэльбека. Тяжелая вязкая история героя, сдавленного депрессией и пытающегося от нее сбежать, не отличается сценичностью. Но при этом, как отмечают критики, у Прикотенко она получилась неожиданно витальной и эмоционально насыщенной.

И это еще что! Вот Надя Кубайлат вообще поставила «Капитал» Карла Маркса («Среда 21», Москва). Фундаментальный труд немецкого философа и экономиста по политической экономии сложно представить в любой театральной форме. Тем не менее получился моноспектакль, в котором актер Александр Николаев темпераментно разъясняет научные идеи, разоблачающие капитализм. О том, насколько вышло гармонично, судить, конечно, зрителям. Но в целом можно сказать, что в данном случае малая форма победила большую: гигантский текст уместился в 1 час 10 минут сценического времени.

Литературным источником для инсценировки «КУБа» (расшифровывается как «Кизеловский угольный бассейн», постановка Молодежного театра-студии «Доминанта», Губаха, Пермский край) тоже послужил нехудожественный текст. Этот документальный спектакль-вербатим (т. е. выстроенный на дословном воспроизведении прямой речи реальных людей) режиссера Дмитрия Огородникова основан, как это сейчас модно, на реальных событиях. Инсценировка опирается на воспоминания местных жителей о ныне заброшенных шахтах, отчеты об их работе и результаты исследования артефактов из местного краеведческого музея. Можно сказать, это даже не столько спектакль, сколько акция памяти.

Кукольный хоррор

Многим кажется, что театр кукол – это что-то детское, безобидное. Спектакли, представленные на «Золотой маске» в номинации «Куклы», рушат стереотип. Большинство постановок в той или иной концентрации содержат в себе ужас, страх, жуть и ориентированы совсем не на детей.

Например, «Белая уточка» Бориса Константинова (Центральный театр кукол им. С. В. Образцова, Москва) – мистическое фэнтези и фолк-хоррор. Так жанр определяют сами авторы. Несмотря на то что это сказка, аудитория спектакля (судя по маркировке 12+) – подростки и взрослые. История о том, как ведьма превратила молодую княгиню в белую уточку, исполнена колдовского морока. Живая музыка, маски, куклы, трюки завораживают и пугают одновременно. Но конечная цель не в том, чтобы запугать, а в поучении – не нарушай слова своего.

Ничего «добренького» не обещает и «Гоголь. Триптих» (Театр кукол, Екатеринбург). Это ясно уже из жанра, обозначенного как «мытарства в одном действии». Режиссер Игорь Казаков сам сделал инсценировку на основе произведений Николая Гоголя «Шинель», «Повесть о капитане Копейкине» и «Записки сумасшедшего». Мытарства, согласно некоторым христианским авторам, – это загробные испытания: бесы последовательно предъявляют душе список ее грехов, чтобы воспрепятствовать восхождению души в рай. Сценическое действие помещено в пространство, напоминающее не то какую-то потустороннюю канцелярию, не то своеобразный крематорий. Все три истории – досье, опять-таки на три мертвые души. И визуально, и содержательно спектакль выстроен так, чтобы вызвать в зрителе «содрогание о зле», говоря словами Александра Сухово-Кобылина.

Даже история, которая могла бы обойтись без стращания и жути, без них не обошлась. «Паша» Александра Янушкевича (Алтайский театр кукол «Сказка», Барнаул) представлен как «маргинал-сериал» по мотивам рассказов из книги Павла Селукова «Добыть Тарковского». Сюжет повествует о взрослении героя, представителя нынешних сорокалетних. Для спектакля придуманы особые куклы – жуткие деформированные существа, при создании которых художник Антон Болкунов вдохновлялся «Калеками» Питера Брейгеля. Одни надеваются на руку, другие – на ногу, как штанина, третьих актеры просто таскают за собой. Визуально персонажи, можно сказать, распавшиеся на фрагменты люди, остатки людей. Здесь много и смешного, и сугубо бытового, обыкновенного. А сами куклы создают страшноватый фантастический излом.

(Не)экспериментальный эксперимент

Предполагается, что в номинацию «Эксперимент» входят театральные проекты нетрадиционной формы. Однако если под традиционностью понимать психологический театр и академический реализм, то таких спектаклей среди нынешних номинантов «Золотой маски» за некоторыми исключениями нет вовсе.

Поэтому здесь невольно ждешь чего-то радикально нового. Но, судя по конкурсантам, поиск неожиданных театральных форм идет по пути создания ремейков форм уже давно найденных. В частности, практически все «эксперименты» основаны на документальном материале, что само по себе, конечно, новшеством не назовешь.

Другая очевидная тенденция, тоже не являющаяся открытием, – перенос «центра тяжести» спектакля на аудиальность. Действие подменяется самодостаточным (или кажущимся таковым) сказанным/спетым словом или звуком. Это характерно почти для всех постановок, представленных в номинации. Одна из них – «Аэлита. Инвентаризация» Молодежного театрального центра «Космос» (Тюмень) – «аудиофикшн на четыре голоса», так обозначен жанр. Автор Аэлита Садретдинова записала истории женщин разных поколений своей семьи, в том числе свою. Зрителям предлагается их прослушать.

Режиссер, дирижер и композитор Василий Березин (Бинарный театр, Москва) поставил музыкальный спектакль «Петя и волк», вступая таким образом в диалог – или даже конфликт – со знаменитой симфонической сказкой Сергея Прокофьева.

Аудиальным перформансом называется «Детство. Коромысли. Глава 3» Полины Кардымон (Новосибирск). Актрисы почти неподвижно сидят лицом к залу и поют. Весь материал обращен к теме детства.

Пермская театральная компания «немхат» представляет две работы: «Улетают птицы» и «Река». Оба спектакля – часть большого проекта, который занимается сохранением коми-пермяцкого языка и народной культуры (речи, голосов, песен в том числе). Звуковой план здесь несомненно важен. Но главным образом эти работы отражают тенденцию к соединению театра с документальной данностью реальной жизни.

Поиск новых форм

Как ни странно, концентрация экспериментальности оказалась выше в опере и балете. То есть в том, от чего, наоборот, естественнее ожидать консервативности. Из семи оперных спектаклей относительно традиционна только «Аида» Дмитрия Бертмана (Геликон-опера, Москва). Остальные так или иначе отступают от классических канонов.

Например, Curiosity (Электротеатр «Станиславский», Москва) – новаторская мультимедиа-опера с точки зрения формы, а по содержанию – так называемая сайенс-опера, в основе которой научные тексты. При создании спектакля использовались реальные данные о том, как функционирует марсоход, и статьи об освоении Марса. Визуально постановка заполнена документальными кадрами из космоса, скриншотами твитов, зум-созвонами, программными кодами. Музыкально она состоит из электронно обработанных звуков инструментов настоящих и искусственных, синтезированных в Центре электроакустической музыки Московской консерватории.

Название De temporum fine comoedia в русской постановке перевели как «Мистерия на конец времени». Опера была исполнена в Перми летом 2022 г. в пространстве Завода Шпагина в рамках спецпроекта Дягилевского фестиваля «Дягилев+», дирижером выступил многократный лауреат «Золотой маски» Теодор Курентзис. В основе – музыкальное произведение Карла Орфа, композитора XX века, почти неизвестного в России. Его театральные поиски уходят корнями в Средневековье, к литургическим драмам, к музыке, исполнявшейся в храмах и на площадях, а не в театре. Это даже не столько опера, сколько некий синтез музыкальных, вокальных (нарочито якобы непрофессиональных), танцевальных, драматических форм. Посредством электроники, византийских песнопений, громадного оркестра с участием около 30 разнообразных ударных инструментов рассказывается история о том, как люди убили Бога.

В номинации «Балет/Спектакль» четыре постановки, и ни одной в полной мере классической. Каждая по-своему кренится в сторону. Например, L.A.D. («Урал Опера Балет», Екатеринбург) – бессюжетный спектакль в четырех частях на музыку современного композитора Леонида Аркадьевича Десятникова (в названии – первые буквы его имени). То есть на музыку, не предназначенную для балета. Постановка даже могла бы разместиться в другой номинации – «Современный танец». Равно как и «Танцемания» в постановке Славы Самодурова (Большой театр, Москва). Этот спектакль называют гимном танцу и образцом неоклассики. Такое направление предполагает соединение академической традиции с новыми жанрами и стилями.

Классический материал, известный шекспировский сюжет, но не все так просто. Это про новую постановку худрука московского Театра на Бронной Константина Богомолова, который впервые взялся ставить балет. Им стал «Ромео и Джульетта» (Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко, Москва) на музыку Сергея Прокофьева, хореография Максима Севагина. Режиссер действует пусть и не новаторски, но все же уводит спектакль от традиционного прочтения. Действие перенесено в наши дни, с истории любви счищен романтический надрыв, трагедия как жанр приглушена. В балете по Шекспиру самому Шекспиру места, в общем, не осталось.

Относительно классическим можно счесть лишь балет «Катарина, или Дочь разбойника» Театра оперы и балета им. Д. А. Хворостовского (Красноярск). Но это только на первый взгляд. Постановка стала результатом исторического исследования одноименной постановки Жюля Перро, которая исполнялась в XIX веке. Поиск материалов развивался как детектив. Описание первого либретто нашли в английской газете 1846 г., затем в Баварии удалось обнаружить еще и более позднюю версию, а в Санкт-Петербурге отыскали эскизы костюмов и т. д. Словом, спектакль – попытка стилизованной реконструкции утраченного балета. При внешнем академизме это тоже, в сущности, эксперимент.

Впрочем, если присмотреться, именно на эксперименте главным образом и сосредоточена в этом году «Золотая маска».