Йохан Руперт: «В часовом бизнесе невозможно контролировать собственное время»

Владельца одной из крупнейших люксовых компаний мира – Compagnie Financière Richemont прозвали «медвежонком». Острые на язык журналисты окрестили его Rupert the Bear, совместив имя героя английских детских комиксов медвежонка Rupert Bear и прозвище биржевых игроков на понижение – «медведей». Владельца контрольного пакета акций Richemont зовут Йохан Руперт, он пессимист во всем, что касается мировой экономики, и часто высказывается об этом публично. Его мрачные прогнозы несколько раз совпадали с мировыми экономическими кризисами.

Взять хотя бы 2000 год. Продажи Richemont по прогнозам должны были вырасти на 26%. А Руперт на страницах ведущей британской газеты The Telegraph саркастически ворчал: «Конечно, мы довольны, что у нас не будет долга и даже будет 1 млрд евро на счетах к концу нынешнего полугодового периода, но будет спад [в экономике], хотя я так долго ошибался по этому поводу <...> Тренды продолжаются вечно, но лишь до тех пор, пока не заканчиваются».

В 2007 г. он беспокоился в интервью FT, что рынок роскоши на подъеме, – значит скоро будет очередной обвал. Волновало его и то, что картина отрасли изменилась – появились новые покупатели, увеличился географический разброс клиентов: «Я нутром чую, то риски все больше и больше. В то же время мы видим колоссальное накопление капитала. Средний класс, появившийся в Китае и Индии, со временем будет таким же многочисленным, как и в Западной Европе».

В интервью The Telegraph в 2000 г. он объяснил свой пессимизм уроками отца: «Мне сейчас 50 лет, а мой отец до сих пор твердит мне о Великой депрессии, которая пришлась на его молодость. Когда я говорю коллегам, что помню [кризисы] 1969, 1974 и 1987 гг., их глаза вылезают из орбит, но, боюсь, я действительно их помню и поэтому предпочитаю осторожность».

В 2013 г. он заявил: «Нас ждут серьезные потрясения, но мы пока не знаем когда. И не знаем, что это будет – высокая инфляция или депрессия. Советую вам подстраховаться» (цитата по Bloomberg). Руперт в очередной раз напророчил. В начале ноября этого года Richemont опубликовала неаудированную отчетность за первое финансовое полугодие (окончилось 30 сентября) – продажи упали на 13%, операционная прибыль рухнула на 43%. В итоге Руперт объявил о самых масштабных за последние шесть лет кадровых перестановках в группе и изменении структуры управления: создании двух подразделений – ювелирно-часового и «прочие бизнесы» (подробнее см. «Менеджмент Richemont Group отправлен в отставку» от 7 ноября на www.vedomosti.ru).

В этом году Руперт признался, что появился новый повод для беспокойства – развитие искусственного интеллекта и использование роботов в производстве. Из его объяснений в апреле газете The Irish Times следует, что потеря людьми миллиона рабочих мест и дальнейшее расслоение общества беспокоит его по корыстным причинам – в первую очередь эти тенденции отразятся на продажах роскоши.

Впрочем, у него есть план на этот случай. «Мой коллега в Cartier сказал, что мы как самолет с пятью двигателями – даже если один или два загорятся, мы долетим на оставшихся», – рассказывал Руперт журналу Moneyweb. Под двигателями он подразумевал континенты. Есть и еще один козырь, который Руперт в интервью немецкому журналу Bilanz назвал «страхованием жизни» семейного холдинга – доля в табачных компаниях: «Это единственная индустрия, не докатившаяся до банкротства во время Великой депрессии». Отец Руперта курил до конца своих дней, в 89 лет он, решив позаботиться о здоровье, ограничился четырьмя сигаретами в день. Сам Руперт признавался Bilanz, что до 37 лет выкуривал до 60 сигарет ежедневно. А потом бросил (как писал Bloomberg, после того, как несколько друзей скончались от сердечного приступа).

Именно с торговли сигаретами начался расцвет семейного бизнеса Рупертов, именно благодаря табачным деньгам Йохан Руперт стал одним из титанов индустрии роскоши.

От самокрутки до сигары

Семья Рупертов – из ЮАР. Отец Йохана Антони мечтал стать медиком, но его семья не смогла оплатить образование. Тогда он занялся бизнесом и, пробуя разные сферы деятельности – от прачечной до торговли алкоголем, – в конце концов в 1941 г. попробовал силы в производстве сигарет. Со стартового капитала в 10 фунтов стерлингов (это немало – в Великобритании неквалифицированный работник мог заработать такую сумму недели за три) и кустарного производства компания, названная при основании Voorbrand, выросла до одного из ведущих табачных гигантов Rembrandt Group. Помогла в этом ставка на сотрудничество с глобальными брендами, а главным активом Антони Руперта было знание местных реалий, а позже и санкции против режима апартеида, затруднившие международным игрокам работу в ЮАР. В 1954 г. Rembrandt смогла купить контрольный пакет своего партнера Rothmans. К 1999 г. Rothmans была четвертой табачной компанией мира и согласилась на слияние со вторым по величине игроком на этом рынке British American Tobacco.

В отличие от Руперта-старшего два его сына и дочь росли в достатке. Старший, Йохан, родился 1 июня 1950 г. «Мне повезло – я вырос в окружении изысканных, эксклюзивных, высококачественных вещей, – рассказывал он интернет-изданию Italy Europe 24. – Но я был всего лишь потребителем роскоши, хотя и весьма информированным».

У Йохана Руперта две докторские степени, хотя он не закончил вуз. В университете своего родного города Стелленбоса он изучал право и экономику, но в 24 года, как только появился шанс уехать работать в нью-йорский банк, бросил учебу. В 2004 г. Университет Стелленбоса выдал ему почетную докторскую степень, а в 2008 г. его примеру последовал Университет Нельсона Манделы.

Руперт три года работал в Chase Manhattan, потом еще два – в Lazard Freres, а в 1979 г. вернулся в ЮАР и основал собственный Rand Merchant Bank. Одновременно запустил проект по поддержке малого бизнеса Small Business Development Corporation, благодаря которому в стране появилось более 600 000 рабочих мест, пишет интернет-издание BuzzSouthAfrica. Через пять лет Rand Merchant Bank был поглощен банком Rand Consolidated Investments. А Руперт стал помогать отцу вести бизнес.

Идиот из колонии

Санкции, наложенные на ЮАР из-за апартеида, мешали развиваться бизнесу Rembrandt. В 1988 г. отец с сыном приняли решение разбить холдинг на две части: одна оставалась в ЮАР, а другой отошли активы в остальных странах. Штаб-квартиру новой компании, Compagnie Financière Richemont, ответственным за которую стал Йохан Руперт, устроили в Швейцарии с ее благоприятным налоговым режимом.

К тому времени у Рупертов кроме табачных компаний были акции во многих других бизнесах – от алмазных шахт до производства алкоголя. Среди них был пакет в люксовом бренде Cartier. Через Rothmans Руперты получили долю и в таких брендах, как Montblanc и Chloe. Занявшись европейским бизнесом, Йохан тоже не ограничивался табаком. Он интересовал и телевидением (в частности, купил долю во французском Canal+), и финансами. Но активнее всего скупал фирмы из мира роскоши вроде Piaget и Baume & Mercier. Затем последовали Vacheron Constantin, Officine Panerai, Van Cleef & Arpels, Stern и др.

В конце прошлого века Richemont схлестнулась с самим Бернаром Арно за право приобрести LMH – и в 2000 г. присоединила к себе эту группу, в которую входят такие марки, как Jaeger-LeCoultre, IWC и A. Lange & Sohne. «У меня есть преимущество, – рассказывал Руперт журналу Bilanz. – Я южноафриканец. Французы не видят во мне такой культурной угрозы, как от англичан. А англичане глядят на меня как на идиота из их колонии. Честное слово».

Чтобы не мешать табак с роскошью, Руперт даже выделил компанию Vendome Group – название ей дала Вандомская площадь в Париже, средоточие люксовых бутиков. Было это в 1993 г., а уже в 1998 г. Руперт выкупил доли миноритариев и сделал Vendome 100%-ной «дочкой» Richemont. Bilanz поинтересовался зачем. В ответ Руперт пожалел, что в наше время мало авторитарных компаний: «Бизнес стал настолько велик, что никто больше не может быть предпринимателем. Только считанные единицы. Я могу приехать к Николасу Хайеку [одному из основателей компании Swatch], ударить по рукам и сказать: «ОК, сделка заключена!» Я знаю, что он сдержит слово. Но когда я приезжаю в США или Великобританию, работаю с кем-то две недели, жму руку и говорю: «ОК, сделка заключена!», их корпоративные юристы не позволяют ее совершить. Даже если он даст мне слово, я не знаю, сможет ли он заставить свою компанию сдержать его. Сегодня мы не можем заключать сделки. Сегодня юристы договариваются с поверенными, а бюрократы управляют компанией. И нам приходится конкурировать в мире с самостоятельно добившимися успеха людьми вроде гонконгского Ли Кашина, который принимает решение и просто воплощает его в жизнь. Угадайте, кто окажется победителем!»

Психиатр дома Richemont

Как-то Руперт сказал, что его настоящая должность – психиатр дома Richemont. Он так объяснял журналу Bilanz: «Мы не страховщики. У нас есть бухгалтеры и креативные люди. Одни ненавидят других. Мне нужно успокаивать обоих. Я должен защищать различные эго от конфликтов. Да я прямо диспетчер полетов для эго!»

Свою философию он на страницах FT сформулировал так: «Richemont – это настоящий холдинг для группы отдельных компаний. Годы назад (т. е. в 2006 г. – «Ведомости») я решил, что мы выстроим [для каждой] полностью вертикальный бизнес. Хотя это не было особо распространенное или финансово выгодное решение, я удостоверился, что каждый бренд обладает собственным производством и структурой. Каждый может быть автономным».

Свой стиль управления Руперт той же газете описывал как «пассивный»: «Я только что месяц подряд смотрел матчи по крикету. Мне не нужно беспокоиться об операционных вопросах. Я знаю, что могу в этом деле довериться коллегам. Меня не касаются вопросы поставок, IT-инфраструктуры и даже, коль на то пошло, финансов. У нас есть для всего этого люди. Не откладывай на завтра то, что можешь делегировать сегодня».

Придерживаясь таких взглядов, Руперт еще в 2004 г. ушел с должности гендиректора Richemont. Но когда у группы после кризиса 2008 г. стали падать продажи, он в 2010 г. снова занял этот пост, чтобы лично вернуть бизнес к процветанию. Три года назад он посчитал, что задача решена, передал бразды правления новому гендиректору, выждал несколько месяцев и в мае объявил: «Я ухожу».

Правда, не навсегда, а на «творческие каникулы». «После 25 лет работы я думаю, что имею право на перерыв, – цитирует Руперта Forbes. – Я хочу быть хозяином своего времени. Есть что-то ироничное в том, что в часовом бизнесе невозможно контролировать собственное время». И действительно, до сентября 2014 г. Руперт предавался своим увлечениям, а потом вернулся к работе, возглавив совет директоров компании.

Раньше Руперт увлекался крикетом, теперь гольфом. Как правило, он берет клюшку в руки два раза в месяц. Но когда один из его друзей, с которым он обожает играть, приезжает в город, они пропадают на поле по четыре дня в неделю, пишет BuzzSouthAfrica. Также Руперт собирает старинные машины, которые хранит в музее. В Franschhoek Motor Museum в южно-африканском городе Франсхук есть более 200 отлично сохранившихся экземпляров.

Но во время отпуска у Руперта были другие развлечения. Во-первых, чтение – еще собираясь на каникулы, он составил список из полусотни книг, с которыми хотел не торопясь ознакомиться. Во-вторых, ловля рыбы нахлестом. Bloomberg утверждает, что его всегда интересовал этот спорт, но он не мог найти четыре дня, чтобы освоить этот способ рыбалки.

«Нет бренда «Руперт»

Руперт крайне неохотно соглашается на интервью. Журнал Bilanz поинтересовался почему – ведь его брендам, наоборот, выгодна «максимальная шумиха». «Мне хочется сохранить возможность смешиваться с толпой, ходить в музеи в джинсах и футболке, чтобы никто меня не узнавал. Компания называется Richemont, но нет бренда «Руперт», ничто в компании не носит мое имя», – был ответ.

Forbes отмечал, что Руперт становится необычайно словоохотливым в одном случае – когда речь заходит о вине. Виноделие стало его главной страстью.

Город Стелленбос, где родился Руперт, считается центром виноделия. Неудивительно, что еще его отец в 1966 г. прикупил виноградники. Пока Йохан занимался банками, табаком и роскошью, его младший брат Антоней развивал семейное виноделие, а сестра Ханнели даже основала собственный независимый винный дом La Motte – попутно с карьерой оперной певицы.

Но в 2001 г., в возрасте 50 лет, Антоней погиб в автокатастрофе. Семейные виноградники отошли не Ханнели, а Йохану. «[Брат] был моим лучшим другом, – признавался Руперт Forbes, – и я хотел исполнить его мечту».

В память о брате он переименовал винный дом в Anthonij Rupert Wines и расширил земельные владения. В том числе приобрел часть участков компании Graham Beck, игристые вина которой подавались на инаугурациях Нельсона Манделы и Барака Обамы. Понемногу новый бизнес увлек его с головой.

Руперт признавался Forbes, что его удивило, насколько винный бизнес менее предсказуем, нежели часовой: «Там один раз настроишь все, как надо, – и не беспокоишься. Ни о засухе, ни о граде, ни о каких-то жуках, о которых в жизни не слышал. Если ты страдаешь излишней самоуверенностью – винная индустрия быстро выбьет ее из тебя».

Часть вин Руперт назвал в честь брата. Например, Anthonij Rupert 2007 – купаж каберне совиньон, каберне фран, мерло и пти вердо, который торгуется по цене бордо (более $100 за бутылку) и получил 95 баллов от журнала Wine Spectator в 2012 г. Только пять южно-африканских вин в тот год смогли достичь таких высот. Другое вино в память о брате – Anthonij Rupert Optima (купаж каберне совиньон, каберне фран и мерло).

Продолжает Руперт и начатый Антонеем проект по выпуску вин с бароном Бенджамином де Ротшильдом. Вина идут под маркой Rupert & Rothschild. «Звучит куда лучше, чем Rothschild & Rupert», – шутит Руперт. А вот распространенное в ЮАР вино из сорта пинотаж Руперт не признает: «Я не могу продавать вино, если не могу как минимум пить его», – объяснил он Forbes.