Александр Велединский: «Мир несправедлив – вот в чем проблема»

Александр Велединский был в числе тех, кто сделал сериальную революцию рубежа 1990–2000-х. Он сценарист «Бригады» и режиссер «Закона», одного из первых российских сериалов про серийного убийцу. Позднее Велединский снимет еще и один из самых ярких фильмов 2010-х – трагикомедию «Географ глобус пропил» (2013) по роману Алексея Иванова. Эта картина остается самым успешным в прокате победителем «Кинотавра» (по данным «Бюллетеня кинопрокатчика», фильм собрал в России и СНГ 143 млн руб.).

Новый фильм Велединского «1993» (в прокате – с 28 сентября) снят по мотивам одноименного романа Сергея Шаргунова. И это снова трагикомедия – история семьи, которая пытается найти свое место в бурлящих 1990-х. Брянцев (его играет Евгений Цыганов – звезда «Оттепели» и «Питер FM») был физиком, а теперь сантехник. Его жена Лена (Екатерина Вилкова из «Последнего богатыря») – девушка из интеллигентной семьи – пытается начать бизнес. Хоть какой-то. Наконец, дочь Таня (первая большая роль Анны Цветковой) связалась с молодым бандитом. Но все отходит на второй план, когда 21 сентября 1993 г. президент Борис Ельцин пытается распустить Верховный совет и Брянцев, неожиданно для себя, оказывается в эпицентре истории.

В интервью «Ведомостям» режиссер рассказывает о том, почему часто берется за экранизации – и никогда не снимает дословно, как в «1993» проник космос, что роднит героя Цыганова с персонажем Константина Хабенского из «Географа...», а также рассуждает о том, чем сериальная революция 2000-х отличается от стримингового бума.

«Где творится История»

– Честно говоря, не слышал про этот конкурс. Но понимаю почему [никто не написал] – тема сложная. До сих пор не нашлось, скажем так, консенсуса между сторонами. И я не думаю, что наш фильм что-то поменяет. С каким мнением люди придут на фильм – с таким и уйдут. Мы просто постарались рассказать про людей в переломный момент истории. Мне было интересно снять кино про человека, который был за демократию, листовки клеил за Ельцина, имел убеждения, но новое время постоянно выбивает у него почву из-под ног. Он не знает, что правильно и что нет и как дальше жить.

– Идея опереться на роман не моя, это идея продюсеров. Хотя саму книгу я читал давно – сам Сережа Шаргунов мне ее подарил. Мы дружим уже лет 20 – познакомились на суде у Лимонова в Саратове. Он был молоденький совсем, начинающий писатель, а я готовился к съемкам фильма по Лимонову («Русское» 2004 г. – дебютный полный метр режиссера. – «Ведомости»). И когда мне предложили сделать этот фильм, я сразу загорелся – как участник событий. Единственное, я сказал сразу – и Сергея поставил в известность, – что фильм я буду делать по мотивам. Потому что своим воспоминаниям я доверяю больше, чем тому, что показывают в хронике. Хотя хронику мы тоже изучали, и очень серьезно, но в каких-то местах я опирался только на то, что помню лично, как все было у «Останкино».

– Мы... А мы – это вся будущая «Бригада»: я, Игорь Порублев, Алексей Сидоров (все трое – авторы сценария сериала «Бригада» 2002 г., Сидоров также режиссер. – «Ведомости») учились на Высших курсах сценаристов и режиссеров (ВКСР). Учеба началась 1 октября 1993 г., а 3-го начались активные действия. Наши комнаты в общежитии ВКСР были на 16-м этаже, и из окна было видно, как по проспекту Мира к «Останкино» идут бронетранспортеры. Мы и пошли за ними. Уже горел АСК-3 (аппаратно-студийный комплекс, одно из зданий телецентра «Останкино». – «Ведомости»), в толпе я увидел Лимонова, Илью Константинова (политик, депутат Верховного совета, один из лидеров демократов. – «Ведомости»)...

С бронетранспортеров из громкоговорителя объявляли – это есть и в фильме: «Если не разойдетесь через 30 минут, то откроем огонь». Отсчет времени шел, но никто не верил, что это всерьез. В 1991-м не стреляли, думали, что и сейчас не решатся. Но они решились. Первая очередь была вверх, потом очередь по людям. Это документально зафиксировано – есть хроника, где бронетранспортер стреляет, опустив ствол. Понятно, прошло 30 лет, но многое врезалось в память. Помню, мы лежим, а на нас сыплются веточки – деревья и кусты срезаны очередью ниже человеческого роста. На моих глазах убили зарубежного репортера – это тоже есть в фильме.

– Да, в этом был наш посыл – оказаться в том месте, где творится История. С большой буквы И. В фильме мы сохранили основные вехи романа Сергея Шаргунова, но вот главного героя я поменял полностью и списывал с себя в большей степени – в книге-то он изначально на стороне защитников Белого дома, а у нас Брянцев постоянно во всем сомневается.

– Это как раз моя серия. На «Бригаде» у нас была такая система – мы втроем придумывали общую канву, а потом распределяли серии, кому что ближе. И как раз серию с Белым домом, откуда выезжает машина с трупами, – это я писал. Но я всегда чувствовал, что когда-нибудь еще раз вернусь в кино к этим событиям.

«На три минуты ночь стала днем»

– Главный экранизатор. (Смеется.) Вы еще Пьецуха забыли (по мотивам рассказа Вячеслава Пьецуха режиссер снял короткометражный фильм «Ты да я, да мы с тобой», который участвовал в программе «Особый взгляд» Каннского кинофестиваля в 2001 г. – «Ведомости»).

– Да, конечно, именно в диалоге. Я сейчас банальную вещь скажу. Главное все-таки – сохранить дух, а не букву. Я вообще ценю литературу больше, чем кино, но в случае экранизации книга – это лишь повод. Повод и основа. Не пропустив через себя, я не могу снимать. Тогда просто ничего не получится, я себя знаю. А когда начинаешь пропускать через себя, включается фантазия, воспоминания, насмотренность, начитанность.

Когда мы встретились с Алексеем Ивановым в первый раз, я сразу сказал: «Леш, книга замечательная, но я переношу действие в наше время, и герою будет не 27 лет, а 40». Он сказал: «Делай что хочешь. Роман от этого хуже не станет». И мне важно, что Леша очень любит наш фильм. Поэтому всех хейтеров картины, которые критикуют ее за отступления от романа, я отправляю прямо к Иванову. (Смеется.) То же самое и с Лимоновым было. Он вообще сидел в тюрьме, когда мы начинали снимать «Русское», активно участвовать не мог, но дал добро на все правки. И с «Обителью» я тоже обращался достаточно вольно. Ведь я фактически был заказчиком романа – предложил тему, свозил Прилепина на Соловки, вместе мы выбрали время действия – 1920-е гг.

Надо просто честно писать в титрах – по мотивам романа. Бывает, конечно, построчная экранизация, но я очень редко видел удачные. Самой удачной считаю «Собачье сердце» (фильм Владимира Бортко 1988 г. по повести Булгакова. – «Ведомости»), которая близка к тексту, насколько возможно. А так больше и не вспомню.

– Так было и в «Географе...». В романе я зацепился за фразу «Солнце смотрело с фотографии, как бесконечный взрыв». И из этой одной прекрасной фразы родилась целая линия: помните фотодиалог Служкина с девушкой, который проходит через фильм, – «вечный взрыв» – «просто вода» и т. д. Так и здесь из одной сцены проросла целая космическая линия. Не сразу, где-то со второго-третьего варианта сценария (всего было четыре). Советский луноход на Луне – это и мечта героя, и символ того, что он потерял с распадом СССР... И просто классный образ, мне кажется. (Смеется.)

– Как и все советские дети моего поколения (Велединский родился в 1959 г. – «Ведомости»), я, естественно, был заворожен космосом. После каждого полета мы с пацанами делали вырезки и клеили их в альбомы. Собирали фотографии космонавтов. Они были для нас настоящими героями. И такими остаются. И Юлия Пересильд – героиня, я считаю, и Клим Шипенко – герой (актриса Юлия Пересильд и режиссер Клим Шипенко летали на МКС для съемок фильма «Вызов». – «Ведомости»).

Я даже был однажды на запуске спутника. Лет 15 назад мне предложили писать одну историю про космонавтов – фильм так и не вышел, но зато меня свозили в закрытый город. Представьте, раннее утро – но еще темно, потому что декабрь. На три минуты ночь стала днем – все до горизонта окрасилось в кислотный розово-оранжевый цвет. Ты смотришь наверх – эта махина не летит, а как будто висит, и кажется, что вот-вот грохнется на тебя. Это потрясающее чувство страха и восторга я не забуду никогда.

Космос меня манит до сих пор, но обратно в Советский Союз я не хочу. Я могу ностальгировать по молодости, по своим родителям молодым, по друзьям, но никак не по системе жизни, которая была для меня лично очень душной.

«Подлость подменяет свинством»

– Честно, не обращал раньше внимания – выходило как-то само собой. Но я согласен с вами – культура работает долго. Есть ведь фильмы на острые темы, которые при этом нравятся людям с разными политическими взглядами. На ту же «Обитель» положительную рецензию написали и Александр Проханов, и Алла Боссарт. Значит, культура может быть тем веществом, что людей объединяет, помогает найти общий язык. Но, к сожалению, да, работа культуры требует времени. Один и тот же фильм будут смотреть и негодяи, и почти святые, и любить будут одинаково или одинаково ненавидеть, но каждый останется собой после просмотра. Кстати, про «Кукушку» – это не я придумал, ее и правда пели и с той, и с другой стороны. У «Останкино» ее слышал я сам, про баррикады у Моссовета мне рассказал очевидец.

– Нет-нет, ничего такого. Сережа как раз скончался незадолго до съемок фильма. Он мой товарищ, замечательный артист. И я спросил его вдову, Юлю, могу ли передать такой привет. Она сказала: «Конечно, можешь». И я вставил его фотографию, там же в очечнике фотография моих родителей, молодых, и фото корабля, на котором отец воевал, – эсминца «Сообразительный». В пространстве фильма это родители героя Баталова. Сосновский мог быть ему старшим братом.

– Я попробую сформулировать так. Когда я писал сценарий «1993», для меня одна сцена стала ключевой. Это сцена в такси – ее не было в романе. Там Брянцев, герой Цыганова, рассуждает: а что если это не добро борется со злом, а зло борется с другим злом? Мы в России привыкли жить, надеясь на доброго царя, на справедливость. А нет доброго царя, нет справедливости. Мир несправедлив – вот в чем проблема. И единственная альтернатива справедливости – это милосердие. На одной баррикаде и на другой баррикаде поют «Кукушку», осталось лишь сделать шаг навстречу, но никто этого шага – шага милосердия – не делает. Зла вообще очень много в мире происходит. Но что утешает – как говорил герой Александра Робака в «В Кейптаунском порту»: «Если есть зло, значит, есть и добро».

Про добро вообще сложнее снимать, чем про зло. Как сделать персонажа – хорошего человека – объемным? Его надо наградить и отрицательными чертами, неприемлемыми для кого-то, но не подлыми. Леша Иванов очень хорошо сформулировал про Служкина: в ситуации, когда герой должен сделать подлость, он подлость подменяет свинством. Этому принципу мы точно следовали в фильме. В «Географе...» есть сцена, когда женщина-коллега приводит к себе Служкина домой. А он не хочет ее обижать и в силу своего характера не может сказать, что на самом деле любит жену и не хочет ей изменять. И что он делает? Тупо напивается и запирается в ванной.

В этом Служкин отчасти похож на Брянцева, героя Цыганова из «1993». Я очень боялся, пока снимал, что герои окажутся уж слишком похожи, боролся с этим, а теперь думаю: ну и пусть будет некоторое сродство между ними, и прекрасно.

«Можно и повесть растянуть на сто серий»

– Человек любит смотреть в кино то, чего боится в реальной жизни. Маньяки – это страшно. Война – это страшно. Человек боится многих вещей, но с интересом смотрит на них в кино. Наверное, это приглушает страх. Помогает подсознательно ответить на вопрос, как бы лично я себя повел в такой-то ситуации. Ну и зритель всегда будет клевать на яркие темы. Почему желтая пресса существует? Она только на этом любопытстве и живет.

Насчет «Закона» – важная ремарка: я не хотел снимать кино про маньяка. Мне этот сериал предложил Валерий Тодоровский. Он был продюсером «Бригады» – Леша Сидоров только с ней запустился, а мы с Валерой даже не были знакомы. Тодоровский спросил у Сидорова – кто мог бы взяться за этот материал, и тот указал на меня. А я тогда еще ничего не снял, кроме учебной работы «Анфан террибль» – только собирался ехать на озеро Селигер снимать короткометражку «Ты да я, да мы с тобой». И дня за два до отъезда мне позвонил Тодоровский, предложил встретиться. Показал 80-страничный синопсис, который писали другие люди – под явным впечатлением от триллера «Семь» Дэвида Финчера: серийный убийца убивает за грехи. Я за ночь пролистал. Пришел и сказал: «Я возьмусь, если ты мне дашь возможность снять на тему – суд человеческий и суд Божий». Валера сказал «да». И мы переписывали сценарий прямо на ходу. По ночам писали, днем я снимал – так и жили год в Минске. От того синопсиса остались только завязка и имена главных персонажей.

– Я вообще-то стараюсь быть в курсе и смотреть самое важное, но в последние годы занимался фильмом и, к сожалению, мало что видел. Видел «Шторм» Бориса Хлебникова – отличная работа. «Выжившие» Андрея Прошкина про пандемию мне тоже очень понравился. И конечно, «Перевал Дятлова» Паши Костомарова, Евгения Никишова, Валерия Федоровича. Очень интересно сделано и снято. И отличный ход с двумя параллельными линиями – рассказ, как все было, и расследование, где последовательно предлагаются и отсекаются версии произошедшего. Сразу вспомнился советский сериал «Тайна Эдвина Друда» по роману Чарльза Диккенса. Это детектив, но Диккенс умер до того, как закончил рукопись, поэтому разгадка так и осталась тайной. И в этой экранизации тоже предлагались разные версии, и зритель мог сам выбрать наиболее правдоподобную.

Вообще, интересных сериалов много. 24-серийных телероманов на видеосервисах действительно нет, но хронометраж ведь не показатель качества драматургии. Можно и повесть растянуть на сто серий. Взять сказку про Колобка и одну серию посвятить встрече с зайцем, во второй он встретит волка и т. д. (Смеется.)

– Я думаю, не только «Закон» – вообще все фильмы, которые я снял, сегодня было бы уже снять невозможно. Ни «Живого», ни «Русское»... Ни «Бригаду» Леши Сидорова. Они все спорные, каждый может вызвать волну хейта. Мнений о фильме может быть сколько угодно, это нормально – я как режиссер этот риск принимаю. Но продюсеры могут не принять... Вот разве что «Дальнобойщики» (первый сезон, где Велединский был одним из авторов сценария, вышел в 2001 г. – «Ведомости») – их легко представить и сегодня.

– Хочу снять кино про кино. История уже мною придумана, сценарий готов на треть, осталось только найти время его дописать. Есть идея совсем камерного и даже экспериментального фильма в одной комнате... И есть один чужой сценарий, который я готов снимать, отставив все в сторону. Но об этом рано пока...