Генеральный директор Британского совета: «Наши связи с Россией не прерываются»

Сэр Кирон Деван, возведенный во дворянство за достижения в благотворительном фонде Macmillan Cancer Support, возглавил Британский совет в 2015 г. Эта организация, основанная в 1940 г., имеет двойной статус: благотворительной организации и подразделения британского правительства. 85% своего многомиллионного бюджета Британский совет наполняет самостоятельно, в первую очередь за счет обучения английскому языку и приему экзаменов, успешная сдача которых позволяет продолжить обучение в англоязычных странах. Но преподавание английского для Британского совета не бизнес, а одна из составляющих миссии – способствовать установлению контактов и взаимопонимания между людьми разных культур и языков, чтобы делать мир стабильнее и лучше, объясняет сэр Кирон.

Однако российские власти не поверили в эту миссию Британского совета и на фоне обострения отношений с Великобританией в марте 2018 г. прекратили деятельность организации в России. В первом после этого события большом интервью российскому СМИ глава Британского совета рассказал, как организация работает теперь и какие вызовы перед ней стоят.

– В первую очередь мы рекламируем [себя] и затем тщательно отбираем преподавателей. Мы поддерживаем программы в университетах, на которых молодые люди изучают языки, а потом уезжают преподавателями [английского языка] в разные страны. Это особый склад людей – у них глобальное мышление, большой интерес к другим странам и вера в свою миссию. И, конечно, у них топ-уровень профессиональной подготовки – высшие категории для преподавателей английского языка, Delta и CELTA.

50 000 преподавателей Британского совета, работающих в разных странах, – это означает огромный накопленный опыт, как преподавать английский язык представителям различных культур и в различных условиях: как преподавать его беженцам, как преподавать его дистанционно и т. д. Наша цель – иметь сообщество лучших преподавателей английского языка на планете. И это так.

Мы в Британском совете гордимся тем, что даем людям возможность выучить английский язык. Для меня огромное удовольствие встречать таких людей, как вы, который учили английский в Британском совете. Например, недавно я встречался с президентом Афганистана Ашрафом Гани – он учил английский в Британском совете в 1965 г. И это наполняет гордостью наших преподавателей и всех нас.

– Да. Они работают в разных странах, и время от времени мы их перемещаем. Число преподавателей в целом стабильно, но есть рост в дистанционном обучении языку. У нас уже почти 100 млн учеников, которые посещают наши цифровые классы. И это меня очень радует! Потому что очное обучение мы ведем в столицах и крупнейших городах других стран. Но как предоставить возможность учить английский людям, которые живут в провинции и не могут приехать в столицу? Новые технологии дают нам возможность преподавать язык дистанционно любым желающим, не отправляя преподавателей в сложные места.

– Зависит от страны, но, как правило, платные. Однако дешевле, чем очные курсы.

Вера в миссию

– Мне никогда не хотелось быть менеджером, про которого говорят: «Славный парень, но как жаль, что он только вчера ушел». Любая организация проходит разные этапы в развитии, Macmillan как раз вступала в новый, и было бы явной ошибкой задержаться там еще на один цикл.

Естественно, были и другие причины. Например, миссия, которую несет Британский совет. Я с юга Ирландии и никогда не жил на севере, мне не пришлось пройти через то, через что прошли многие мои знакомые в Северной Ирландии. Армия и полиция могут установить перемирие, но не мир, потому что мир наступает, когда люди с противоположных сторон узнают друг друга и начинают общаться. В Северной Ирландии начало этому положили постпанк-музыканты, потому что ломать границы – это в их культуре. Потом пришли женские организации. А когда разные люди узнают друг друга, становится гораздо сложнее манипулировать ими и внушать: «Не доверяйте тем, они – другие». В Северной Ирландии несколько тысяч человек погибли просто потому, что не доверяли друг другу.

Это именно то, чем занимается Британский совет: соединяет разных людей, учит их узнавать друг друга и уважать культуру других. Не забывайте контекст: Британский совет был создан во время Второй мировой войны. А в 1947 г. совет стал одним из организаторов Эдинбургского международного фестиваля, на который съехались артисты из стран, совсем недавно воевавших друг против друга.

И это было одной из причин, почему я принял предложение и пришел сюда работать: потому что верю, что взаимное доверие способно сделать мир лучше.

– (Улыбается.) Вы знаете, что я инженер по образованию, поэтому моя первая реакция как инженера была соответствующей: если все хорошо работает, не надо ничего менять. Я знал это и раньше, но лично убедился, когда возглавил организацию: в Британском совете работают прекрасные люди, которые делают прекрасные вещи. Так что моя работа – помогать коллегам продолжать делать эти прекрасные вещи по всему миру. И напоминать людям, почему мы это делаем (на деньги британских налогоплательщиков!), почему это так важно и какое значение имеет наша работа для Великобритании и всего мира.

Вызовы для совета

– Цифровизация. Это прекрасно, что у нас теперь есть возможность преподавать английский дистанционно. Но это только часть обучения, потому что, когда вы учите язык в классе, вы еще и социализируетесь. Так что это вызов для нас: как, развивая дистанционное образование, предоставлять ученикам весь опыт, в том числе социализации.

Еще один вызов – помощь в том, чтобы у молодых британцев вырабатывался глобальный взгляд на мир, чтобы у них была возможность получить международный опыт и международное образование. Технически мы не работаем на территории Великобритании, но видим это одной из своих задач: участвовать в создании среды, в которой у молодых британцев сохранится интерес к изучению иностранных языков, и не только немецкого, французского и испанского, но и русского, китайского, урду и проч. Мы хотим вносить свой вклад в то, чтобы молодые британцы общались с молодежью из других стран – и не обязательно на английском.

– У нас в Британском совете есть люди, которые говорят, например, на пяти диалектах арабского. Наша задача – расширить интерес к иностранным языкам и иным культурам. Мы можем влиять в Британии больше.

– У нас появится больше работы в Евросоюзе. Мы должны сделать так, чтобы Великобритания осталась частью европейских мультикультурных программ, таких как Erasmus Mundus или Creative Europe. И даже если Великобритания покинет Евросоюз, она не покинет Европу – мы останемся там, где мы есть. Двусторонние связи Великобритании [с каждой из стран ЕС] должны остаться прочными. Стратегически Британскому совету нужно думать над тем, как увеличивать инвестиции в страны ЕС и где найти для этого ресурсы.

Значение России

– С точки зрения бизнеса это был сравнительно маленький рынок. Наши крупнейшие рынки – Индия, Пакистан, Бангладеш (в Китае мы не обучаем английскому языку). Наши образовательные программы – это миссия: обеспечить молодым людям знание английского, что позволит им найти лучшую работу, даст представление о глобальном мире.

Но помимо образовательных программ наша задача – обеспечивать человеческие контакты и диалог между людьми. И в этом смысле Россия была для нас очень важной страной. И остается одной из самых приоритетных для меня: я был в России четыре раза и вновь собираюсь в вашу страну в конце этого года. Чтобы продолжать выстраивать отношения с Россией – безотносительно того, как развиваются политические отношения между нашими странами.

В настоящий момент Британский совет работает в России через отдел культуры и образования посольства Великобритании – так нам удалось организовать, например, Год музыки Великобритании и России, который проходит в 2019 г. Это не самый простой алгоритм, но пока приходится работать так, и у нас получается.

– Это были межправительственные консультации. Но мы сохраняем активность в России, я приезжал в Москву, когда мы объявляли о Годе музыки, – у меня была пресс-конференция в ТАСС. И, как я уже сказал, собираюсь приехать вновь – в ноябре в составе делегации британских университетов. Добрая воля продолжать сотрудничество присутствует с обеих сторон.

Идея – сохранить двусторонние контакты [хотя бы] в области образования, науки и культуры. И это удается: связи не прерываются, на своих уровнях люди общаются. Мы уже проводили совместные года культуры, языка и литературы, науки и образования, теперь – музыки.

Доверие и сила

– Да. Когда я учился в университете, на занятиях по международным отношениям у нас были «реалисты», которые говорили: нам нужна сильная экономика, чтобы противостоять другим странам, которые попытаются на нас повлиять, были «институционалисты», которые говорили: нужны международные законы и международные организации, которые будут сглаживать противоречия, и были «конструктивисты», которые говорили: для эффективных отношений нужен опыт. Мы в значительной мере конструктивистская организация, верящая в позитивный обмен опытом, который ведет к улучшению отношений. И лично я верю в то, что чем выше уровень доверия между людьми и между странами, тем меньше плохих вещей случается.

– Да. Поэтому универсальный KPI для нас – это уровень доверия, приведение его к той отметке, когда люди хотят делать бизнес, открывать образовательные программы, обеспечивать обмен театральными гастролями и т. д. Или вести сложные политические дискуссии – поскольку такова среда.

Чемпионат мира по футболу в России – отличный пример изменения уровня доверия: многие британцы, впервые приехавшие в Россию на футбол, сказали: вау, я хочу вернуться сюда в отпуск! Если ваш уровень доверия обществу высок, вы спокойно выходите на улицу в полночь.

– Да, и это наша забота – доказывать нашу независимость, и это моя работа, которую вменил мне попечительский совет, утверждая в должности. Причем доказывать это надо делами и поведением, а не отсылками к красивым словам 1940 г. Повторюсь: чем лучше мы знаем друг друга, тем больше мы друг другу доверяем. Но проблемы все-таки могут возникать.

– Автор формулировки «мягкая сила» [американский политолог] Джозеф Най говорил о притягательности силы: почему мы любим Голливуд – потому что он проповедует индивидуальный героизм. Мы же в Британском совете проповедуем важность образования, взаимодействия и культурного обмена. Так что я не думаю, что в нашем случае можно говорить о силе, даже мягкой, – надо говорить об отношениях и их материализации.

– Если не считать преподавания (потому что оно стоит особняком), я назову Active Citizens. Это программа для молодежи, обучающая взаимодействию в локальном сообществе, которую мы реализовывали в Афганистане, Бангладеш, Ливане и других странах. Бейрут – очень многонациональный и многоконфессиональный город, разбитый на районы по этим признакам. В рамках Active Citizens мы собирали вместе молодежь из разных районов и показывали им, что у их сверстников в других районах – куда они никогда не заходили – те же самые интересы, проблемы и желания.

Также назову программу помощи в создании собственного малого бизнеса, которую мы реализовывали, например, в Уганде. Таким образом, местные жители могли не только внести свой вклад в развитие местного сообщества, но и добыть средства на пропитание своей семьи.

Это то, что мы называем «навыками XXI в.»: умение работать в команде, умение не соглашаться мирно, умение находить в разрозненных сообществах общее.

Цифровизация образования

– (Улыбается.) Попасть в список FT нам было очень приятно. Развиваем больше на аутсорсинге, но в партнерстве: определять, как строить дистанционное обучение языку, – это наша компетенция, однако код сами мы не пишем. И грядущие программы обучения, которые будет реализовывать искусственный интеллект (AI), станут продуктом партнерства людей, которые понимают в AI, и людей, которые понимают в педагогике.

Я думаю, в чем мы хороши – это в понимании того, как можно применять цифровые технологии в образовании, и в готовности это делать, даже на небольших проектах. Что дает людям возможность получить знания и опыт, которой иначе у них бы не было. Приведу простой пример. Мы выиграли тендер на создание программы для молодых людей, которые хотят стать политиками. Заявки на участие в этой программе в прошлом году подали 16 000 человек из, кажется, 10 стран. 50 победителей приехали в Великобританию, провели неделю в Кембридже и неделю в парламенте. Претендент, занявший 51-е место, думаю, был почти так же блестяще подготовлен и мотивирован, как человек, занявший 49-е место, но он в Вестминстер не попал. Что мы сделали? Мы перевели программу курсов, которые прослушали победители, в цифровой формат и сделали их доступными для всех 16 000 аппликантов.

Думаю, что цифровые технологии в ближайшие годы радикально изменят процесс преподавания и оценки знаний – и не только в английском языке. Существует глобальный дефицит хороших преподавателей английского языка. Нам новые технологии позволят наладить дистанционное обучение для тех мест, где мы не можем создать очное обучение.

Например, сейчас мы запустили пилотный проект дистанционного обучения испанскому языку в Исландии преподавателями из Уругвая и Аргентины. Мы не обязательно станем применять эту технологию в будущем, но хотим посмотреть, как она работает.

– В Аргентине, например, у нас есть преподаватели английского из числа местных жителей – естественно, они говорят на испанском и могут его преподавать. Но это, повторюсь, пилотный проект.

Обеспечить компьютерную проверку письменных работ несложно. Гораздо труднее осуществить оценку устной речи. Если вам нужно провести дистанционный 15-минутный устный экзамен для 5 млн человек, представляете, сколько времени это займет у преподавателей? Разработать технологию, чтобы оценку устной речи учеников давал искусственный интеллект – и делал это не хуже, а лучше человека, – это очень сложная задача и большой вызов.

– (Улыбается.) Недостаточно. Миллионы фунтов. Дополнительная сложность – на какую технологию поставить.

Доходы и инвестиции

– Всегда хочется большего. Чем больше мы зарабатываем, тем больше можем реинвестировать, в том числе в проекты, которые никогда не будут зарабатывать деньги. Мы зарабатываем деньги, обучая английскому в Европе, но тратим деньги, обучая английскому, например, в Судане. Так что один из главных KPI для меня – создать возрастающий с каждым годом поток доходов, чтобы мы могли обеспечить обучение в сложных местах. И это то, чем я действительно озабочен.

– Потому что наш хороший преподаватель английского в Хартуме должен получать столько же, сколько хороший преподаватель в Мадриде. Вот только ученики в Хартуме не могут платить за занятия столько же, сколько ученики в Мадриде.

– Повторюсь, я инженер по образованию, поэтому я занимаюсь такими скучными вещами, как эффективность. Например, за последние годы доля косвенных затрат в наших совокупных затратах снизилась на 3%. Плюс наши доходы растут – например, за прием экзаменов. Был период, когда число молодых индийцев, желавших продолжить обучение в Великобритании, падало. Но сейчас вновь начало расти. В прошлом финансовом году, завершившемся в марте 2019 г., наши показатели вновь выросли.

– (Смеется.) И то и другое. Здание старое, но зато вид из окна прекрасный. Переезд – это стратегическое решение, и не мы одни переезжаем на восток – например, Музей Виктории и Альберта, радиостанция BBC Music, британская штаб-квартира UNICEF тоже. В Ист-Энде появятся «культурный квартал» и «международный квартал». Южный Кенсингтон стал хабом культурных организаций в западной части Лондона, теперь есть идея превратить Ист-Энд в хаб в восточной части. Там в районе Олимпийского парка [Игр 2012 г.] собирается критическая масса культурных и международных организаций. Одновременно решается задача использования олимпийского наследия. И, конечно, аренда в восточной части Лондона дешевле, чем в центре города.

– Любой директор любой организации скажет вам, что он хочет иметь как можно больше людей во фронт-офисе и чтобы сотрудники бэк-офиса выполняли свою работу как можно более эффективно. Я нацелен на то, чтобы число работников Британского совета продолжало расти. За последние шесть лет число наших сотрудников выросло на 50% – в первую очередь преподавателей.

– Наша работа определенно станет сложнее. Россия, как я уже говорил, является для нас стратегической страной. Но она не входит в список ODA. Поэтому, если мы хотим продолжать работу в России совместно с нашими партнерами, нам нужно будет найти финансирование. Та же проблема со странами Евросоюза, например. И мы ведем по этому вопросу активные консультации.

– Ответ на второй вопрос – да, и мы уже прошли предварительный отбор для этого. Если не вдаваться в технические детали, то мы говорим ЕС: «У вас есть стратегия, и мы готовы ее воплотить такими и такими методами. Если вы хотите, мы можем заняться этой работой».

В Великобритании правительство каждые несколько лет проводит «всесторонний анализ трат», после которого формируются направления государственных вложений на следующие 3–4 года. По окончании финансового года в марте 2020 г. состоится следующий раунд анализа трат, тогда у нас появится возможность заявить, что стратегия финансирования на следующий период должна быть пересмотрена. Но мне не нравится слово «лоббирование», я предпочитаю «диалог».

– Эти цифры не учитывают сумм, которые мы получили по иным каналам, ведь в этих странах мы тратим не только гранты, полученные по линии ODA. Если мы зарабатываем что-то в Италии, то можем потратить это в Италии на какую-то программу. Так что наши траты в этих странах несколько выше тех цифр, что вы назвали.

– В Великобритании – около 5%. Приведу два примера. Мы сотрудничаем с Эдинбургским фестивалем. Деньги, выделяемые Британским советом, идут на то, чтобы привезти в Эдинбург иностранных артистов и продюсеров. Деньги остаются в Великобритании, хотя бенефициарами выступают иностранцы.

Другой пример – программа Connecting Classrooms. Мы выделяем деньги, например, школе в Ланкастере и школе в Бейруте, чтобы ровесники могли общаться между собой онлайн. А учителя могли приехать друг к другу и установить личные знакомства.

Так что реципиентами могут быть и британские организации, и иностранные, но программы в любом случае должны быть направлены на установление международных контактов между организациями и между людьми.

Лондон