Константин Бронзит: «Кино – это прежде всего зрелище»

Константин Бронзит – один из самых известных российских режиссеров мультипликации – успешно работает как в авторской короткометражной анимации, так и в зрительской полнометражной. На его счету сотни международных наград, в том числе три гран-при «анимационных Канн» – фестиваля в Анси. Два его мультфильма были номинированы на «Оскар» – «Уборная история – любовная история» в 2009 г. и «Мы не можем жить без космоса» в 2016 г. А еще один фильм с космическим названием – «Он не может жить без космоса» (2019) – дошел до оскаровского шорт-листа.

Кроме того, Бронзит стоял у истоков серии мультфильмов про богатырей студии «Мельница» – самой кассовой в кинопрокате российской анимационной франшизы. Десять фильмов и один спин-офф собрали совокупно около 5,7 млрд руб. (данные до 2015 г. – «Бюллетень кинопрокатчика», после 2015 г. – ЕАИС). Бронзит был режиссером и одним из авторов сценария первого фильма цикла – «Алеша Попович и Тугарин Змей» (2004). В 2018 г. он вернулся к «богатырской» франшизе и снял девятую часть цикла – «Три богатыря и наследница престола».

Сейчас у режиссера в работе сразу три фильма. Два из них он делает на родной студии «Мельница» – свой новый авторский короткий метр (название пока не сообщается) и полнометражное продолжение сериала «Лунтик и его друзья». Третий фильм – еще один полный метр под рабочим названием «Мусор» – он параллельно снимает вместе с Дмитрием Высоцким на студии «Метрафильмс», известной по мультсериалу «Три кота».

В интервью «Ведомостям» режиссер рассказал о том, как изменилась за 10 лет коммерческая анимация в России, какие сложности возникают при адаптации мультсериалов в полный метр, а также сформулировал, в чем уникальность «Лунтика» и почему тема поисков рая будет всегда волновать художников.

«Их проблемки – это райские проблемки»

– Однажды, лет 10 назад, моя жена неожиданно мне сказала: «А почему бы вам не сделать полнометражный фильм про Лунтика – о том, как он ищет свою маму?» Я загорелся этой идеей, пришел к Дарине Шмидт (одна из создателей сериала «Лунтик и его друзья», который выходит с 2006 г. – «Ведомости»), и вместе с Дмитрием Высоцким (наиболее известен как режиссер сериала «Три кота». – «Ведомости»), втроем, мы сели и написали сценарий. Но тогда, 10 лет назад, запустить его в работу по ряду причин не получилось. Спустя время про сценарий вспомнили. К счастью, огонек этот у меня не пропал, хотя это запросто могло случиться. И вот теперь сценарий обретает жизнь.

– Конечно. Просто потому, что сценарий неизбежно трансформируется во время режиссерской разработки. Так всегда происходит. Но по сути история осталась такой, как мы ее когда-то написали.

– Производство должно быть закончено в апреле следующего года. Сейчас мы примерно на середине пути. А когда фильм выйдет на экраны, не знаю – это вопрос к продюсерам.

– Для мирового кинематографа ситуация, когда результатом успешного сериала становится производство полнометражного фильма, – это стандартная практика. «Симпсоны», «Том и Джерри» – перечислять можно долго. Создатели ищут новые форматы, чтобы расширить аудиторию.

И речь не идет о переделке самого сериала. Мы придумали новую, более масштабную историю. Причем такую, контуры которой в сериале даже не намечены.

По поводу жанра. Принципиально сменить жанр мы не можем, но это и не нужно. Мы же понимаем, что паровозом полного метра будет сериал. То есть в кино пойдут люди, которые любят «Лунтика», и нельзя обмануть их ожидания, сняв нечто радикально другое. В то же время было бы безграмотно взять и искусственно растянуть на час с лишним маленькую историю, которая могла бы быть просто очередной серией сериала. У полного метра свои законы – больше поводов для приключений, больше перипетий, наконец, у героев должна быть большая, глобальная цель. И в этом смысле определенные новые краски других жанров в фильме появятся.

– Если производящая компания делает проект для кинопроката, это уже означает, что она пытается охватить как можно более широкую аудиторию. Это то, что в мировой практике называется family film. И перед нами стояла именно такая задача – увлечь всех. Чтобы было весело, увлекательно, волнительно даже взрослому человеку. И у меня ощущение, что с этой задачей мы и на уровне сценария, и на уровне режиссерской разработки очень даже справились.

Когда я занимался режиссерской разработкой, я ни на кого не ориентировался. И слава богу, что у меня не было референсов – они бы только мешали. Интересно пытаться делать вещи самостоятельные, уникальные, ни на что не похожие. Кстати, скорее всего, при желании референсы в истории кино можно найти. Но миры «Лунтика», «Смешариков» и «Фиксиков» точно слишком разные.

Я однажды сформулировал для себя, в чем уникальность «Лунтика», почему он так нравится детям. Ведь это же рай! Герои живут в раю. Их проблемки – это райские проблемки. Это мир счастья, беззаботности, безмятежности. Мир бесконечной игры, где не нужно ходить в школу, выполнять скучные домашние обязанности. Это не значит, что детям здесь все дозволено. Нет, но они свободны в своих играх. И наблюдать за абсолютно счастливым бытием – это своего рода психологическая терапия. На детей здесь никто никогда не повысит голос. Так же как и они друг на друга. В этом прелесть мира «Лунтика».

Наши сериалы настолько разные, что никак друг с другом не конкурируют. Мы же читаем параллельно две разные книги? Вот я сейчас читаю и Кадзуо Исигуро, и «Героя нашего времени», свободно переключаясь между ними. Одно не мешает другому. Так и с сериалами. Сегодня зритель смотрит новую серию «Лунтика», а завтра «Фиксиков».

– Конечно. Фильм будет привлекательным для взрослых как раз потому, что герои столкнутся с более серьезной опасностью, чем обычно. Команда друзей предпримет длинное путешествие, цель которого – помочь Лунтику вернуться обратно на Луну и найти свою маму. На пути им предстоит преодолеть множество неожиданных препятствий, и в этом интрига: удастся ли им достичь цели? Во время путешествия возникнут вечные, программные вопросы. Кто твой настоящий друг? Что такое преданность? Что такое взаимовыручка? Что такое настоящая помощь – не на словах, а на деле? И все это мы пропитали изрядной долей юмора.

И именно новая, возросшая степень опасности будет одним из крючков фильма – такой уход в детский «ужастик». Дети ведь любят страшное. Вспомним себя. Мы ведь по ночам в пионерских лагерях рассказывали друг другу не сказки про добрых фей – мы рассказывали страшилки, причем такие, что жутко вспомнить. Красные руки из стен вылезали. А было нам лет по 5–6. У нас в «Лунтике» красных рук, конечно, не будет, но определенный жанровый сдвиг, заход в некоторую детскую «триллерность» – это я вам обещаю. Дети и их родители будут в восторге.

– Как же без суперзлодея?! Не бывает большого кино без большого суперзлодея. Подробностей пока рассказать не могу, но злодей будет.

– Фактически все персонажи останутся собой, но раз масштаб истории изменился, к персонажам предъявляются повышенные требования, в том числе технологические. Мы чуть-чуть доводили их до ума, поменяли некоторые нюансы, но среднестатистический зритель этих изменений почти не увидит. Да и не должен.

«Автор есть всегда»

– Стоит пояснить само понятие «авторский». Для обычного зрителя это практически ругательное слово. Авторский фильм – этот тот фильм, который снят для какого-нибудь фестиваля, где раздают «золотые статуэтки», и нормальному человеку, типа, смотреть это невозможно. Это, конечно, страшное заблуждение. «Аватар» Джеймса Кэмерона – это в чистом виде авторское кино. Авторское не значит не зрительское, несмотрибельное. Это значит, что режиссер загорелся идеей, написал сценарий, увлек продюсеров, они вместе нашли деньги и сняли фильм. Никакой «Титаник» или «Джеймс Бонд» без автора невозможен.

Автор есть всегда. Другое дело, что, если ты Джеймс Кэмерон, у тебя больше возможностей в реализации своих идей. Но, ребят, любое кино авторское в большей или меньшей степени. Просто авторы у фильмов бывают разные – если, например, продюсер довлеет над режиссером и продюсерское слово последнее, значит, реальный автор данного фильма не режиссер, а продюсер. Так что давайте избавляться от неграмотных, устаревших ярлыков.

Для меня «Лунтик» тоже авторский проект, просто на поле полнометражного коммерческого фильма. В том смысле, что я в него вкладываюсь так сильно, насколько могу и умею, – как в короткометражку, удел которой только фестивали.

Исключительно как исполнитель я выступаю только в случаях, когда мне заказывают рекламный ролик. Вот в рекламном бизнесе часто просят делать ровно так, как хочет заказчик. И меня как автора там немного.

«Лунтик» – это большое совместное производство «Мельницы» и канала «Россия 1», я работаю с замечательной командой и с лучшими продюсерами отечественного кино – Сергеем Сельяновым, Александром Боярским, Антоном Златопольским, но я все равно остаюсь автором. Мы можем в чем-то поспорить, но всегда находим решение. Да, фильм, к слову, теперь называется иначе. Не «Лунтик. Большое путешествие», а «Лунтик. Возвращение домой». Я смог убедить продюсеров, что такое название лучше соответствует истории.

– Да, работа буквально запараллелена. Условно говоря, днем я включен в «Лунтика», ночью или в выходные я включен или в тот проект, или в свой авторский. Этот третий авторский фильм – самый короткий, всего 15 минут, но при этом, как у меня всегда бывает, это долгострой. Два полных метра в приоритете, на мой авторский фильм остается времени меньше всего. Но я все равно что-то делаю для него почти каждый день.

– На «Мусоре», как и с «Лунтиком», мы где-то на середине, даже чуть больше. Мы его запустили раньше, потом дали зеленый свет «Лунтику». Но ничего переиграть с «Мусором» уже нельзя – мы получили деньги от Фонда кино и обязаны отчитаться в срок. Поэтому два полных метра идут внахлест. Но работу над «Мусором» страшно облегчает то, то мы его делаем вдвоем, вместе с Димой Высоцким, и мы постоянно друг друга прикрываем. Фильм «Мусор» мы должны сдать до конца года.

– Я думаю, что заядлый киноман всегда и везде найдет отсылки и аналогии. Потому что в истории кино было все. Для меня вопрос в другом. Условно говоря, есть две крайности придумывания фильма. Первая – это желание во что бы то ни стало изобрести велосипед. Снять кино, делая вид, что предыдущего мирового кинематографа просто не существует. Вторая крайность, прямо противоположная, – это делать кальку с уже существующего фильма. Типа хочу так же, как у них. Обе ситуации, естественно, плохие.

Как работают грамотные режиссеры? Не надо сознательно кому-то подражать, но и бояться каких-то рифм, сходств с предыдущими фильмами тоже не надо. Если история, которую ты придумал, тебя увлекает, если она тебе дорога – тогда работай! И пусть она кому-то что-то напоминает.

История поисков рая стара как мир, но почему-то художники во всех видах искусства по-прежнему обращаются к этой теме. Мы все каждый день ищем душевного равновесия – ищем свой Рай. Если задуматься, все мировое искусство об этом. Весь вопрос в том, получилось ли автору найти свой, новый, неподражаемый способ рассказа этой ветхой истории.

– Автор идеи – Дмитрий Высоцкий, он пришел ко мне с «рыбой» сценария, я прочитал – и мне стало страшно интересно. Уже в первом его драфте было много приключений и много смешного. Обаятельная, очень разношерстная шайка персонажей. Мне все это показалось оригинальным. Я такого нигде и никогда не видел, несмотря на свою насмотренность. Хотя это все тот же road movie – сколько их уже было! Вообще получается, что я сейчас делаю параллельно два road movie – «Лунтик» тоже ведь отчасти будет в этом жанре.

Я считаю, не надо бояться похожестей. Вот выходит новый «Индиана Джонс». Мы все знаем, что там будет Харрисон Форд. Скорее всего, там опять будет возня вокруг очередного артефакта. Все мы знаем это заранее, но смотреть пойдем все равно – потому что интересно не что, а как. Кино – это прежде всего зрелище. Пища для глаз! И не нужно этого стесняться.

– Они взяли на себя часть творческой работы – делают фоны. Композитор частично пишет музыку. Был подключен с канадской стороны сценарист. Это полноценное творческое содружество – все стараются, чтобы всем понравилось. Здесь и там. Я очень надеюсь, что фильм выйдет в прокат и в России, и в Канаде.

– К чести канадцев, не повлияло никак.

– Это всегда было сложно. Копродукцию легко затевать – хлопнуть по рукам, заключить предварительную договоренность, – но очень редко все доходит до дела. Сегодня появились свои сложности, но не могу сказать, что это совсем невозможная вещь. «Мусор» тому пример. Надо не опускать руки, искать пути, возможности – не там, так здесь. Если не на Западе, так на Востоке.

«Сценарий – это не комбинация кнопок»

– Проблема технического отставания, по-моему, уже снята. Можно назвать целый ряд проектов – например, «Финник», – которые выглядят как Pixar. По текстурам, по свету, по рендерингу, по мультипликату там все в порядке. «Зачем пытаться?» – мне кажется, это совершенно нелепая постановка вопроса. Если мы не будем пытаться, то никогда и не научимся. Десять лет назад действительно все было гораздо хуже. У нас были очевидные проблемы по выделке. Но сейчас в фильмах картинка такая, что порой вообще не придраться.

Вот со сценариями – да, все еще встречаются проблемы. Но скажем прямо: а что, в Голливуде все сценарии гениальные? Совсем нет. Там столько ерунды делают по плохим сценариям! Самое страшное даже не это, а то, что и они тоже порой не видят драматургических проблем. И зачастую голливудские боссы искренне уверены, что сценарии, которые они запускают в производство, хороши. Вот прямо, как я с Лунтиком. (Смеется.)

– Еще был очень хороший мультфильм «Бука. Мое любимое чудище», который собрал гораздо меньше «Финника» (по данным ЕАИС, его сборы – 161 млн руб. – «Ведомости»). Но это совсем не означает, что «Бука» слабее «Финника» ровно на эту сумму. Размер бокс-офиса совсем не показатель знака качества. Плохой фильм может стать очень коммерчески успешным, и наоборот – хороший фильм недобирает, не доходит по тем или иным причинам до публики. И «Бука» не единственный пример.

Может, нескромно так говорить, но мой фильм «Три богатыря и наследница престола» тоже незаслуженно недобрал по целому ряду объективных причин (по данным ЕАИС, его бокс-офис – 578 млн руб. – «Ведомости»). А фильм, по-моему, получился реально хорошим – это одна из лучших частей сериала. В чем-то даже лучше «Алеши Поповича» (согласно «Бюллетеню кинопрокатчика», первая серия франшизы собрала в 2009 г. в России и СНГ 48 млн руб. – «Ведомости»).

– Одна из главных причин – публика немножко «Богатырями» пресытилась. Когда трейлер «Наследницы» появился на официальном канале, девять из 10 реплик под ним – что очень показательно – сводились к следующему: «Опять богатыри?!.. Надоели, не пойду в кино, дома в интернете посмотрю».

Зрительский интерес упал ниже той черты, где зритель готов идти в кинотеатр. Кроме того, зрители не верили, что фильм может быть реально хорошим. Ощущение свежести все-таки очень важно. Я думаю, что, если бы «Джеймса Бонда» тоже выпускали каждый год, результат был бы плачевным. Но его выпускают не чаще чем раз в 3–4 года – так, чтобы люди успели соскучиться.

С одной стороны, интерес нужно подогревать – но при этом не надоедать. Этот баланс сложно соблюсти. Ну и качества самих фильмов, конечно, тоже никто не отменял. Кстати, одним из простых доказательств того, о чем я говорю, может быть рейтинг фильмов на чисто зрительском портале «Кинопоиск». Зрительский рейтинг самого кассового фильма за всю историю франшизы «Три богатыря на дальних берегах» – всего 5,7 (по данным «Бюллетеня кинопрокатчика, его сборы – 932 млн руб. – «Ведомости»). А у «Наследницы престола» он 7,2. Так что не кассовые сборы, а именно время расставило все по своим местам.

– Потому что сценарии – это не комбинация кнопок, которой можно легко научить. Сейчас появилось много классных курсов основ сценарной грамоты – как конструировать историю, прописывать конфликт и т. д. Не боги горшки обжигают. До определенной степени этому можно и нужно научиться. Но много ли выпускников таких курсов пишут реально выдающиеся сценарии?

К сожалению, есть такая загадочная составляющая творчества, как талант. Если нет этого врожденного чувства интересной, парадоксальной ситуации – никакие курсы не помогут. Формула интересного сценария ведь давно известна. Вспоминается гениальная формулировка великого режиссера Романа Поланского. Когда его спросили, что нужно, чтобы получился хороший фильм, он ответил: «Нужны интересные персонажи и интересные ситуации». Все. Но дальше возникают вопросы: что такое интересный персонаж и что такое интересная ситуация? И тут каждый автор ощущает эти вещи только в силу своих способностей.

– Мне кажется, это будет трудно сделать даже при увеличении финансирования. По моим ощущениям, наша индустрия сегодня (а индустрия – это прежде всего люди) занята работой где-то на 95%. Я не знаю безработных среди хороших и даже средних специалистов. Мне кажется, индустрия работает на пределе возможностей. Наверное, если напрячься, мы все коллективными усилиями сможем выпускать в год вместо 10 полных метров, например, 12. Но 20 – точно нет. По моим представлениям, для этого нужно, условно говоря, не 20 000 специалистов [как сейчас], а хотя бы 30 000. А где их взять? Но я оговорюсь: может быть, я не прав. Может быть, я не вижу всей картины нашего поля боя, а продюсеры видят и знают что-то, чего не знаю я. С другой стороны, даже 12 фильмов – это же лучше, чем 10. Лучше для индустрии, для зрителей, для кинотеатров – для всех.

«Ищешь, постоянно чувствуя несовершенство»

– Скажу только то, что мне все страшно нравится. Как и каждому дураку нравится то, что он делает. (Смеется.) Это будет такой легкий, забавный фильм.

– Нет, нет. Я убрал это внутреннее натяжение. Мне захотелось немного вернуться к своим истокам. Не буквально вернуться, но это точно будет более лайтовая история.

– У меня не получается делать кино легко, играючи. Каждый мой [авторский] фильм длится минут 15, но делается 3–4 года. Не только потому, что ты отвлекаешься на какие-то другие вещи, – это понятно. Сам фильм рождается тяжело.

Эта история вертелась у меня в голове давно. Я знал, про кого она и о чем. Но для меня всегда самое сложное – найти то, что персонажи должны делать каждую секунду, чтобы проявить замысел, чтобы у зрителя появились необходимые мне эмоции. Даже в игровом кино актер может что-то предложить режиссеру по поводу действий своего персонажа. В анимации же персонаж сам ничего не сделает – это я его должен заставить, я ему должен придумать его хореографию, его пантомиму. И ты ищешь их, постоянно чувствуя несовершенство. Ищешь, как говорит Норштейн, единственно правильный путь. Ты долго бьешься над какой-то сценой, чтобы потом вдруг раз – и все получилось. Потом бьешься над следующей, пока не находишь. Поэтому все идет так долго.

– Тенденций две. Одна плохая, другая хорошая. Плохая как раз в том, о чем я только что говорил. Молодые режиссеры небрежны в работе, в профессии. Они вообще ее не понимают. Они не понимают цену точному жесту – они не бьются за него, не мучаются, чтобы его найти! Я все это на экране вижу практически сразу.

А хорошая в том, что в профессию пришло много молодежи, снимается много авторского кино. Люди пытаются высказываться, ищут свой язык. Это здорово. И здорово, что государство помогает деньгами. Это писатель с композитором могут творить у себя в кабинете, и им не нужно никаких ресурсов, кроме инструмента, клавиатуры или шариковой ручки. Кино, особенно мультипликация, к сожалению, дорого в производстве.

– Я, конечно, с калькулятором не считал, но по ощущениям – да, некоторая подвижка в сторону отказа от экранизации сказок происходит. На последнем Суздале таких фильмов было чуть меньше, чем на предыдущем, на котором я побывал два-три года назад. Не сказать, что перемена прямо бросается в глаза – пережеванных архаичных сказок все еще много, – но тем не менее процесс идет. Что меня, конечно, радует.

– На самом деле я должен был вставить его имя еще в предыдущий фильм, «Мы не можем жить без космоса», но тогда титры уже были сформированы. Дело в том, что, когда я показал ему тот первый фильм, он мне подсказал одну гениальную мысль. По его совету я вырезал один ненужный кадр, маленькую сценку – никто не видел, что она лишняя, потому что неточно отражала ситуацию в фильме, и я сам это прозевал, а Бруно увидел.

Уже потом, несколько лет спустя, я ему показывал аниматик (анимированная раскадровка. – «Ведомости») фильма «Он не может жить без космоса», когда тот еще находился в производстве, и мы с ним долго обсуждали материал. Я постоянно сомневался и мучил Бруно вопросами: «Скажи, а вот это тебе понятно? А вот это?» И он в конце концов сказал: «Костя, чего ты так паришься? Пусть будет что-то непонятно – зачем ты хочешь все зрителю разжевать? Взбудоражь его – пусть он сам немного подумает!» И тут меня резко отпустило.

– Очень давно – даже не помню сколько. Мы познакомились на каком-то фестивале, что-то нас сблизило – мы разговорились. Потом встретились снова на другом фестивале и так до сих пор общаемся.

Мне страшно близка его идеология как режиссера – то, что он проповедует в профессии. Он всю жизнь рассказывает самые простые истории с невероятным юмором и очень доступным языком – легким, непринужденным, всегда разнообразным.

– Да, в этом месте многие спотыкаются. Но если вы по кадрам пересмотрите момент, когда мама собирает чемодан, вы все поймете. Там нет никакой загадки. Помните, после телефонного разговора космонавт возвращается к кровати, на которой лежит его чемоданчик? В тот момент чемоданчик приоткрыт. Если бы он его раздраженно не захлопнул, мама и дальше продолжала бы складывать в него вещи. Мама не прячется. Мы же видим – она ему варежки приготовила. Если бы космонавт не захлопнул чемодан, а приоткрыл чуть шире – я там в рисунке все рассчитал почти математически, – он бы сам увидел, и зритель увидел, что вместо одного инструмента уже лежит шарфик. То есть там нет той ситуации, что мама тайно решила их подменить. Она не скрывает своих действий.

А теперь давайте рассуждать с точки зрения общей парадигмы материнства. Вот какая нормальная мать, если у нее сын космонавт, может специально пойти на такую провокацию? Она настолько злая? Она не любит сына? Конечно, любит. Весь фильм об этом. Она поступает так по своей наивности. Трагедия персонажа (по Аристотелю) – это когда персонаж делает ровно то, что должен делать, но все-таки он совершает ошибку. Что должна делать любая нормальная мать? Всегда в любых обстоятельствах оберегать своего ребенка. В космосе холодно, вот она и кладет в чемодан сыну шарф! Места мало, одну детальку пришлось достать – но две-то, типа, остались. Она делает то, что должна делать. Но она совершает ошибку.

Уже после того, как фильм был сделан, я наткнулся на замечательные стихи Евтушенко, где он пишет ровно о той же ситуации: «Искусство страшно тем, что каждый смертный / себя считает знатоком искусства. / Не лезут ведь ни в химию невежды, / ни в микробиологию, ни в кварки. / Мать космонавта, сдерживая слезы, – / ну максимум, что может подсказать: / «Будь осторожней в космосе, сыночек...» Вот то же самое и в моем фильме. Что может сделать мать, отправляя сына в космос? «Я тебе тут шарфик положила, будь осторожен, если сможешь».