«Мы представляем интересы зрителя»
Основатель компании «Профит» о том, почему режиссер и продюсер должны слышать друг другаОснователь и владелец продюсерской компании «Профит» Игорь Толстунов – один из тех людей, с именами которых связана история нового отечественного кино. В 1990-м вместе с Валерием Тодоровским и Сергеем Ливневым он создал одну из первых частных российских компаний «ТТЛ», на счету которой, в частности, «Любовь» Тодоровского и «Мечты идиота» Василия Пичула.
С 1995 по 2005 г. он возглавлял киночасть медиаимперии Владимира Гусинского – студию «НТВ-Профит», которая даже в период малокартинья – второй половины девяностых и начала нулевых – исправно поставляла на рынок резонансные проекты. В том числе номинировавшийся на «Оскара» фильм «Вор» Павла Чухрая, «Три истории» Киры Муратовой, народные хиты «Сирота казанская» Владимира Машкова и «Ворошиловский стрелок» Станислава Говорухина.
Именно Толстунов открыл режиссеров Оксану Бычкову и Валерию Гай Германику, став продюсером их дебютных кинокартин «Питер ФМ» и «Все умрут, а я останусь» соответственно. «В их работах есть свежесть, которую не часто встретишь в кино, это меня и привлекает», – говорит он про работу с дебютантами.
Толстунов также активно продюсирует сериалы. Объяснение, что сериалов в его фильмографии становится все больше, простое: на масштабные зрительские фильмы, как говорит продюсер, сейчас трудно найти бюджеты, поскольку кино «не та зона, которая привлекает инвесторов».
Тем не менее уже в январе 2024 г. в прокат выйдет фильм «Мастер и Маргарита», бюджет которого – 1,2 млрд руб. На то чтобы снять такую высокобюджетную экранизацию знаменитого романа Михаила Булгакова, потребовались усилия и инвестиции сразу трех кинокомпаний – «Марс Медиа», «Амедиа», «Профита» и двух фондов – частного «Кинопрайм», государственного Фонда кино.
О том, как снимать большое зрительское кино и привлекать аудиторию на небольшие артовые проекты, а также что хорошего в том, когда у режиссера есть «определенная степень упертости» и почему в России до сих пор не сложилась киноиндустрия, продюсер Игорь Толстунов рассуждает в интервью «Ведомостям».
«Каждый хороший российский фильм работает на нас всех»
– Если честно, я поражен – с каждым днем нам все сложнее и сложнее было выбирать, потому что очень качественные работы. У меня ни разу не возникло невыносимое ощущение, когда ты сидишь в зале, а тебя выворачивает наизнанку, просто начинают выламываться суставы, и ты хочешь уйти, но не можешь по определенным причинам. Что, как мы все знаем, случается довольно часто.
А здесь какая-то плотность в картинах. Можно обсуждать каждый отдельный фильм: какие-то штуки, которые понятны – не понятны, нравится – не нравится, банальность – не банальность и т. д. Но в целом видно, что люди пытаются поговорить о важном, и у них это получается. Я от начала и до конца на каждом фильме был включен в историю. Не припомню такого ощущения на наших фестивалях, где мне довелось бывать, включая даже «Кинотавр». (Гран-при фестиваля «Маяк» был присужден фильму «Каникулы» – дебютному полному метру режиссера Анны Кузнецовой, продюсер – Наталья Дрозд. – «Ведомости».)
– Чтобы зрители начали «покупать» артхаус, нужна очень длительная планомерная работа. Есть кинотеатры, которые ее ведут, их полсотни на всю страну. В этом смысле онлайн-платформы чем хороши? Что ежели они правильно позиционируют подобного рода продукт в своей огромной библиотеке – не убирают на последнюю строчку интерфейса, куда не ступает нога человека, а продвигают на зрителя, – то многие наверняка захотят посмотреть. Я лично часто смотрю на платформах российский артхаус. Я думаю, что любой канал коммуникации со зрителем для такого кино крайне важен.
– Это, что называется, «фактурит ситуацию». Сделали раз показ, два показ, пришел зритель, привел кого-то из друзей. Это медленная и важная работа со зрителем, чтобы он почувствовал вкус к такому кино. Когда-то, еще во времена «Медиа-Моста», мы проводили исследование, и оно показало, что кино, о котором мы сейчас говорим, готовы смотреть 4% от опрошенных. Я не думаю, что с тех пор этот процент сильно изменился. И с каждым фильмом нужно работать индивидуально, тут нет никаких схем специальных.
– В том числе. Тогда основная амбиция была сделать этот фестиваль частью нарождающейся индустрии. Это была середина нулевых, к тому моменту уже вышло несколько суперуспешных российских картин, число кинотеатров росло, это становилось выгодным. И «Кинотавр» должен был превратиться, и превратился в конечном итоге, в такое место, где можно было смотреть разное кино, обсуждать разные аспекты индустриальные, и в том числе, безусловно, и артовые.
– Ну что значит возник? В последние пару десятков лет в России и так было много фестивалей. И это хорошо. Большие фильмы, занимающие первые строчки бокс-офиса, это такие локомотивы индустрии. Для «маленьких», артовых нужны фестивали. Без этого им не выжить. А на самом деле это некий общий процесс. Не помню, кто запустил формулировку, но мне она кажется справедливой: «Каждый хороший российский фильм работает на нас всех. Каждый плохой рубит сук, на котором мы все вместе сидим».
«Первыми прыгнули в пропасть, закрыв глаза»
– Во-первых, я должен отметить, что оба этих проекта я делаю в партнерстве с другими продюсерами. «Сердце Пармы» – с Владом Ряшиным, Дашей Лавровой из Star Media и Антоном Златопольским (заместитель гендиректора холдинга ВГТРК, гендиректор канал «Россия 1». – «Ведомости»). Это очень большой проект, и в одиночку никому его было бы не потянуть.
Что касается проката «Пармы», то изначально у нас существовали договоренности с Disney, и эстимейт, как всегда, осторожный у прокатчиков был на уровне 1,5 млрд руб. Но Disney в 2022 г. ушел вместе с другими голливудскими компаниями, мы остались наедине с ситуацией. И так вышло, что из крупных картин оказались первыми, кто прыгнул в пропасть, закрыв глаза. Никто не понимал, включая нас самих и нашего дистрибутора «Централ партнершип», чего ожидать. Нам вообще было не на что опереться, никакой аналитической базы за последние, грубо говоря, 8–10 месяцев до выхода «Сердца Пармы» не было. Но это же кино, а не предмет антиквариата, который, если сегодня рынок упал, ну, давайте пусть еще лет 10 полежит, посмотрим, может, рынок вернется. С кино это невозможно, поэтому мы понимали, что все равно надо выходить.
Российские картины в тот момент собирали в лучшем случае 100–150 млн руб. Не такие масштабные, как наша, с другим маркетинговым ресурсом, но все же. А дальше произошли любопытные вещи для нас и, я думаю, что для рынка тоже. Во-первых, выяснилось, что зритель все-таки есть, хотя начали мы с небольшой цифры – 135 млн руб. за первые выходные. Но в последующие уикенды мы падали очень скромно, а на праздничный ноябрьский уикенд – через месяц практически после старта – был даже прирост. То есть картина «раскатилась», сарафан был хорош, и зритель пошел. В общем, имеем право похвастаться, что все восемь недель – да, без Голливуда, но тем не менее – мы были на первом месте, а на девятой неделе – на втором. И только потом, когда начались новогодние праздники, картина осталась уже в небольшом количестве кинотеатров.
– 223,5 млн руб. безвозвратных и 150 млн руб. – возвратных. При бюджете в 700 с небольшим миллионов рублей. Поэтому, когда чудесные эксперты в кавычках заявляют, что мы все работаем на государственные деньги и палим их почем зря, стоит пояснить, что на больших проектах это просто невозможно. Фонд кино не покроет бюджет полностью, а возвратные деньги ты должен вернуть вне зависимости от сборов фильма.
– Нет, конечно. Понимая, что зритель продолжает идти, мы увеличивали маркетинговый бюджет ненамного, но дважды. И это сработало впрямую: добавили 10 млн руб., на выходе собрали дополнительные 30–40 млн руб. И потом, не надо забывать, «Сердце Пармы» – это все-таки историческая драма по большей части.
С точки зрения рынка, на мой взгляд, все кино делится на развлекательное и не развлекательное. И, соответственно, этот индекс, грубо говоря, развлекательности – он у всех картин разный. И мы вполне отдавали себе отчет, что наш проект не такое прям развлечение. Это реальная история судьбоносного выбора человека – жить ему или умереть. Почему и за что.
– Конечно. И в связи с «Пармой» мы обсуждали и это тоже. Возможно, для увеличения результатов проката было бы правильно выйти на платформах чуть позже. Но мы же понимали, что им было интересно получить картину перед новогодними каникулами, когда смотрение увеличивается. И, взвесив баланс цифр, мы поняли, что на прокате, который к этому моменту шел два с лишним месяца, мы уже не соберем тех денег, которые на тот момент предлагали платформы.
– Три платформы. Цифру сделки я по понятным причинам назвать не могу.
– Трехзначная.
– Должен сразу сказать, что мы не работали по известной формуле четыре плюс один, когда снимают материал объемом на сериал, а потом запихивают его и в формат полного метра тоже. У нас был написан сценарий восьмисерийного сериала и сценарий фильма. Естественно, практически весь фильм входит частью в эти самые восемь серий. Но писались и снимались они раздельно. Сейчас заканчивается работа над сериалом для канала «Россия 1».
«Мы не хотим короткое и плохое кино, хотим длинное и хорошее»
– Это была идея Рубена Дишдишяна (основатель кинокомпании «Марс Медиа». – «Ведомости»). Он инициировал эту историю, если не ошибаюсь, в 2017 г. И предложил мне поучаствовать. Вот с тех пор мы и пытаемся это сделать.
– У нас дешевле. Потому что несравнимые затраты в части «над чертой», как принято говорить, т. е. гонорарная составляющая. Ну, и чисто технические вещи, я думаю, пока дешевле все-таки. Что касается компьютерной графики, это у нас реально в разы дешевле, чем на Западе.
– Безусловно. Да что далеко ходить? Посмотрите на «Вызов», «Повелителя ветра».
– Привлекали. Арт-концепты нам делали в том числе и зарубежные коллеги. Мы и для «Пармы» привлекали. Но основное производство, конечно, здесь, в России.
– Это Фонд кино, «Амедиа», «Кинопрайм» и наши собственные средства – «Марс Медиа» и «Профита». Государственных денег меньше 50%. Остальные деньги частные. Основной частный инвестор, конечно, «Амедиа».
– В нашей системе производства, по договору, всегда у продюсеров. Но это нельзя рассматривать утилитарно и механистично. Режиссер принес – продюсеры приняли. Или сказали: «Нет, давай вот здесь отрежем». Так не бывает. Монтаж – это очень тонкая вещь, не поддающаяся умозрительным советам. Сначала мы вымываем какие-то огромные кирпичи, большие части этих конструкций, потом дело доходит до тонкостей, до каких-то ну уже прямо чисто монтажных нюансов, переходов, склеек. Хорошо, когда у режиссера есть определенная степень упертости. Просто она не должна доходить до такого состояния, когда режиссер перестает слышать, что ему говорят.
Работа над фильмом – это всегда диалог, длительный сложный процесс. Он касается всего на свете – и кастинга, и монтажа, и сценария и т. д. Вот я могу сказать о монтаже на примере «Пармы». У нас тоже были длительные, причем довольно жесткие, разговоры продюсеров с режиссером Антоном Мегердичевым по поводу каких-то сцен, монтажных переходов и т. д., хронометража в первую очередь. Это были качели: сократили – добавили, опять сократили – опять добавили и т. д. Мы хотели короче, но короче оказалось хуже. Поэтому в какой-то момент остановились и приняли компромиссный вариант. Мы же все не то чтобы хотим короткое и плохое кино на выходе, мы хотим длинное и хорошее. Мы, продюсеры, всегда говорим: «Мы представляем интересы зрителя. И, значит, стоим на его стороне». Продюсеру важно, чтобы зритель не скучал, вот и все.
– Да, кинотеатры, конечно. Понимаете, они говорят: «Нам бы хорошо 2 часа 15 минут максимум». Ну, не получается уложить в 2 часа 15 минут фильм с теми характеристиками, которыми обладает материал «Мастера и Маргариты», поскольку это будет коротко, но скучно. И непонятно.
– 2 часа 31 минута без титров.
– Исследования, которые проводят сейчас наши прокатчики, говорят о том, что ожидания фильма по роману «Мастер и Маргарита» достаточно высокие. Есть фанаты – и с ними, кстати, может оказаться достаточно сложно. Но есть огромное количество людей, которые просто любят роман, читали и должны пойти на фильм. В общем, мы рассчитываем на широкую узнаваемость бренда.
– Отчасти этим, но в основном тем обстоятельством, что в процессе работы над фильмом нам становилось все более понятным, что это вообще история любви Мастера и Маргариты. В этом смысле «Воланд» превращался в такой дезориентирующий момент. Ну и маркетинг, конечно. В общем, сейчас мы понимаем, что «Мастер и Маргарита» – это и точнее, и правильнее.
– По платформам уже есть предложения. На телеканалы пока нет.
«Бум интереса инвесторов к российскому кино быстро схлынул»
– Наверное, в тот момент, когда мы поняли, что это наше и мы несем ответственность за свои фильмы от и до. Мы взяли кредит на первый фильм, нам надо было его отдавать. Но вопрос даже не в этом, просто... Ну как объяснить? Ну, вот это – твое родное.
– «Любовь» и «Подмосковные вечера» Валерия Тодоровского – оба фильма участники официальной программы Каннов, плюс отечественные фестивали и премии. «Кикс» и «Серп и молот» Сергея Ливнева, «Мечты идиота» Васи Пичула. Еще мы сделали несколько документальных любопытных фильмов. Все картины были заметными, но наступил один из первых кризисов в постсоветской России...
– Ну, денег-то негде было взять. Потому что чудесный бум интереса частных инвесторов к новому российскому кино как-то очень быстро схлынул. И небольшой период многокартинья сдулся. В середине девяностых было 30–35 картин в год от силы. При том что какие-то деньги Минкульт, тогда это было Госкино, давал.
– Да, внутри холдинга «Медиа-Мост» создали компанию «НТВ-Профит», которая произвела штук 15, наверное, фильмов. Без ложной скромности, некоторые из них были успешны. «Вор» Чухрая – номинация на «Оскара», «Три истории» Муратовой – конкурс Берлина, «Сирота казанская» Машкова – народный хит, который, кстати, до сих пор иногда возникает в телевизоре.
– Мне кажется, что все время был только «Медиа-Мост». У Минкульта не было тогда денег. Я помню, мы встречались вместе с Гусинским с Арменом Николаевичем Медведевым (в тот момент – глава Госкино. – «Ведомости»), и, в общем, результата это большого не принесло. Не надо забывать, в 1998-м грянул очередной кризис.
– Не сказал бы, что для меня это отдельное, специально выделенное направление, просто с молодыми интересно. Они не находятся в шорах каких-то законов, порой кажется, их никто никогда ничему не учил. В их работах есть свежесть, которую не часто встретишь в кино, это меня и привлекает. Кстати, «Любовь» Валерия Тодоровского тоже ведь была дебютом.
«Все упирается в благосостояние населения»
– Да, это такой проект, который вырос из в общем-то артхаусного фильма. Но это была инициатива Константина Эрнста. Мне, если честно, не пришло в голову, что из этого материала можно сделать сериал. А Константин Львович увидел в этом необходимость какую-то для себя. И это его риск, если не подвиг. Потому что это было кино, абсолютно непривычное зрителю телевизионных сериальных мелодрам. С появлением платформ ситуация, конечно, изменилась. Я многое смотрю, и в большинстве случаев это сделано талантливо.
– Ну, я не знаю, процентов, наверное, 70–80.
– Не то чтобы устраивает, но просто будем объективны – сегодня большие фильмы не очень понятно, как создавать, где брать бюджеты. Это становится такой абсолютно чистый эксклюзив.
– В первую очередь. Для фильмов с небольшим или средним бюджетом все активнее работает схема: государство (Минкульт или Фонд кино) плюс прокатчик, плюс платформа или телевизор. Ну, платформа, скорее, поскольку телевидение сейчас редко покупает кино, за исключением событийного. А для больших бюджетов без частных инвесторов не обойтись.
– Кино, к сожалению, не та зона, которая привлекает инвесторов. Волатильность огромная. Риски огромные. Инвестор, обычный инвестор, он как говорит: «Ребят, а какие сборы вы мне можете обещать?» «Ой, – отвечаете вы, – знаете, бывает, фильмы собирают миллиарды!» «Ну, а много таких фильмов?» – спросит инвестор. Потом проведет исследования, после которых, скорее всего, отойдет в сторону. И это не изменится, пока не заработает индустрия.
– Зрителей в кино мало, просто зрителей. В европейских странах объективно население гораздо меньше, чем у нас, поэтому им сложно окупать дорогое кино. Но у нас-то людей достаточно. Вот «Чебурашку» посмотрело 22 млн зрителей. И это было бы нормально, если бы это не был исключительный случай. Понимаете – исключительный! Значит, все упирается в благосостояние населения – поход в кинотеатр дорогая вещь для большинства наших сограждан. Как была, так и осталась.
– Я плохо к этому отношусь. Голливуд без лицензии – это неправильно, это воровство. Ну, давайте сейчас придем в какой-нибудь супермаркет и начнем брать бесплатно продукты. Интересно, что за этим последует? Но при этом я понимаю, что со стороны легко говорить, а когда ты владелец кинотеатра и тебе нужно платить аренду и зарплату сотрудникам и ты каждое мгновение находишься под дамокловым мечом закрытия, конечно, начинаешь искать пути выживания.