Нас поддержал аксакал
Когда премьер-министром был Евгений Примаков, Анатолий Чубайс как-то рассказал о своей договоренности с Евгением Максимовичем: глава РАО ЕЭС не занимается публичной политической деятельностью. Впрочем, политические симпатии Чубайса никогда не представляли особой тайны, и некоторые из его бизнес-проектов критики порой объясняли интересами политических альянсов. Теперь же, когда из Белого дома ушли и Примаков, и его преемник, ничто не мешает Чубайсу открыто заниматься предвыборной кампанией своих единомышленников. Однако роль идеологических соображений в делах энергетической монополии Чубайс отрицает, как и прежде.
– Прежде чем перейти к разговору о политике, один вопрос о бизнесе. На прошлой неделе на заседании ассоциации “Большая Волга” Петр Родионов озвучил планы “Газпрома” сократить поставки газа РАО ЕЭС в 2000 г. на 20 млрд куб. м, а в 2001 г. – на 40 млрд куб. м. Как вы относитесь к этому заявлению?
– Когда такое заявление делается на уровне первого заместителя председателя правления РАО “Газпром”, для меня это крайне тревожный сигнал и я должен немедленно отреагировать на него целым комплексом мер. Первые шаги уже сделаны на уровне правительства, губернаторов, нашей компании.
– Вы могли бы рассказать об этих шагах подробнее?
– Именно этой проблеме было посвящено наше совещание с главой правительства Владимиром Владимировичем Путиным на прошлой неделе. На нем были разработаны беспрецедентные меры, нацеленные на поддержание топливного баланса. Они, во-первых, направлены на то, чтобы [поставки газа] были выполнены по крайней мере по IV кварталу. Во-вторых, на то, чтобы насытить топливный рынок мазутом. В-третьих, на то, чтобы исполнить обязательства государства по задолженности перед энергетиками. Это три основных блока.
– Насколько велика вероятность того, что этот шаг “Газпрома” повлияет на объемы производства электроэнергии?
– Сегодня мы не вправе идти на какое-либо сокращение поставок электроэнергии. Если мы это сделаем, то превратимся в реальный тормоз развития экономики. Поэтому, несмотря на то что уже сейчас идет сокращение поставок газа, объем реализации электроэнергии растет. Сейчас наша задача – во-первых, минимизировать потенциальный спад поставок “Газпрома”, во-вторых, максимально компенсировать его за счет структурного сдвига топливного баланса.
– Насколько сложно вам принимать управленческие решения в ситуации, когда часть топ-менеджеров РАО ЕЭС находятся в политической оппозиции к вам? Я имею в виду члена ОВР Богана, вашего идеологического оппонента Кудрявого.
– У нас в компании нет политической ангажированности. А с Боганом события развивались в “обратной” последовательности: когда стало ясно, что принято решение о его замене, он в ответ на это перешел в политический режим. Я не думаю, что Боган всю свою жизнь вынашивал идеи блока “Отечество – Вся Россия”. Да и сам он, наверное, так не считает. Для Богана это был просто способ перейти в защиту. Ему это не удалось и не удастся. Мы не атакуем генеральных директоров по политическим причинам, но и не дадим им возможности защищаться политикой. Это безнадежно – у нас исключительно профессиональные критерии требований.
Что касается Кудрявого, то у меня с ним абсолютно принципиальные, фундаментальные расхождения во взглядах на жизнь, на энергетику, но он и не работает в РАО ЕЭС.
– Как вы сами накануне выборов делите время между политикой и энергетикой?
– Я не уходил с занимаемой должности в РАО ЕЭС, поэтому я много занимаюсь текущей деятельностью: провожу селекторные совещания, заседания правления, оперативки. В то же время я работаю в штабе Союза правых сил в ежедневном режиме. Нет такого дня, когда я бы не занимался проблемами блока. Время может распределяться по-разному: например, до шести вечера я на работе, а потом – в штабе. Бывают и другие варианты.
– Чем вы занимаетесь в штабе?
– Это две группы функций. Во-первых, организация работы штаба, решение политических вопросов. Во-вторых, публичная деятельность. Я открыто выступаю, отстаиваю позиции СПС, убеждаю людей.
– О каких-то конкретных проектах, над которыми вы работали, вы могли бы рассказать?
– Нет. Это наша избирательная кампания. Ключевой элемент в ней – элемент неожиданности.
– Поиск финансирования для блока входит в ваши функции?
– У нас были с этим определенные трудности на первом этапе, из-за них возникали организационные сбои. Потом я плотнее занялся этим вопросом и неожиданно для себя обнаружил, что объемы поддержки весьма существенны. Мы решили проблему наполнения фонда, и сегодня такой проблемы нет.
– От кого вы получили поддержку?
– Насколько я понимаю, мы должны будем представить в ЦИК полный перечень источников взносов в избирательный фонд, что и будет сделано. Имена конкретных компаний я бы не хотел называть. Могу сказать только, что прежде всего это крупнейшие компании, известные всей стране.
В то же время мы договорились с региональными штабами о том, что они не могут рассчитывать только на средства, выделяемые из федерального штаба.
– Но некоторые имена вы уже называли. Например, Олег Дерипаска.
– Да, он нас действительно поддерживает.
– При этом вы заключаете крупную сделку с ним как с бизнесменом. В этом нет ничего странного?
– Это очень распространенный тезис, с которым я не согласен принципиально. При принятии решений о совместных проектах для меня существует только один критерий – бизнес. Бизнес-проекты не могут быть результатом политического взаимодействия – это было бы крайне недальновидно. Идет ли речь об энергометаллургическом объединении с группой “Сибирский алюминий”, или о компании “УралТЭК”, или о ряде других энергоугольных компаний, – критериев, кроме бизнеса, быть не может. Политические взаимосвязи и поддержка – это замечательно. Но это из серии “мухи отдельно, котлеты отдельно”. Многие структуры активно поддерживают наше движение финансово, но у нас с ними нет никакого бизнеса, и наоборот.
– О Союзе правых сил недавно очень тепло отозвался один из лидеров ОВР Минтимер Шаймиев. Он даже подарил от вашего имени трамвайный вагон городу Казани и сделал заявление о том, что поддерживает экономическую программу СПС и что ваш блок должен пройти в Думу…
– Шаймиев, на мой взгляд, – один из самых трезвых и глубоких российских политиков. При создании блока “Отечество – Вся Россия” он был инициатором не конфронтации с властью, а, напротив, разумного диалога. Это человек, который берет на себя стабилизирующую функцию. То же самое происходит в его отношениях с другими политическими силами. Его поддержка Союза правых сил для меня очень важна. Вы помните, на заседании “Большой Волги” в Саранске во главе стола сидели Путин, хозяин встречи – президент Мордовии – и Шаймиев. Это серьезный знак. К нему все губернаторы обращались как к аксакалу, как к старшему товарищу, как к учителю. Если Шаймиев поддерживает СПС – это объективное, серьезное доказательство того, что за СПС – будущее, что это не какая-то юношеская структура, а та политическая конструкция, которая неизбежно возьмет на себя ответственность, связанную с властью в стране. Шаймиев понял это одним из первых.
– А с другим претендентом на места в Думе – НДР – вы будете каким-то образом сотрудничать? Ведь, судя по всему, НДР не проходит в парламент.
– Да, к сожалению, оценки у НДР очень низкие. Это плохо. Это ровно то, о чем и я в том числе говорил НДР тогда, когда можно было что-то изменить. Я сам выступал на политсовете НДР, убеждал их, что так и будет, если мы не объединимся. Не смог убедить. Тем не менее от НДР пройдут отдельные депутаты в одномандатных округах – Черномырдин наверняка пройдет. Естественно, мы готовы с ними взаимодействовать, выстраивать как минимум политическую коалицию, как максимум – входить в одну фракцию.
– Кто из политиков в НДР вам особенно интересен?
– Черномырдин. Я вообще считаю, что его политическая роль не завершена, хотя со мной, наверное, многие не согласятся. Думаю, что его потенциал еще проявится, но не в исполнительной власти, а в парламенте.
– Раз уж речь зашла об исполнительной власти, вы говорили, что готовы участвовать в работе избирательного штаба Путина на президентских выборах…
– Если уж быть точным, то я вообще про работу в штабе не говорил ничего. Я сказал, что, если Путин попросит о поддержке, я готов немедленно ее оказать в любой форме. Ни о должностях в штабе, ни о самом штабе по крайней мере у меня с Путиным не шла речь. Что касается меня, я готов помочь на любой должности или без всяких должностей вообще. Последнее будет лучше всего.
– А среди тех, с кем идут переговоры, могут быть Борис Березовский или Роман Абрамович?
– Вряд ли.
– В последнее время вы активно поддерживаете Путина. Это не превращает СПС из оппозиционной партии в партию власти?
– Мы не можем определять свое место в политическом пространстве исходя из заранее заданной предпосылки, что мы оппозиция или наоборот. Есть реальная политическая жизнь, в которой власть принимает те или иные решения. Мы имеем свои систему ценностей, опыт, программу. Исходя из всего этого мы говорим: эти действия мы считаем правильными, а эти действия – нет. То, что делает сегодня Путин, наиболее важную составляющую политики правительства, мы считаем правильным. Именно поэтому сегодня мы говорим об этом, в том числе о таком чувствительном моменте, как Чечня. Может быть, с политической точки зрения было бы эффективнее ничего внятного не сказать. С другой стороны, если вдруг представить себе, что завтра правительство начнет вводить государственное ценообразование или организовывать комитет по надзору за СМИ, то мы будем против, кто бы ни был в этом правительстве. Но при Путине, как я думаю, такого не будет.
– Более философский вопрос. Вам не кажется, что сейчас от демократии, как вы ее всегда понимали, почти ничего не осталось? Информационные войны фактически свели на нет понятие свободы слова, на смену реформаторам пришли люди советской закалки…
– Вы работаете в газете “Ведомости”, которая издается совместно с The Wall Street Journal и Financial Times. Я помню, 10 лет назад, чтобы их прочесть, нужно было получать у ректора института – после трехмесячной процедуры проверки – разрешение на допуск в спецхран. Даже получив такое разрешение, придя в спецхран и взяв номер Financial Times, я с удивлением обнаруживал, что некоторых статей там нет – вырезаны. Чтобы эти статьи прочесть, нужно было еще дополнительное разрешение у начальника… я уж не знаю кого – министра или члена политбюро… Вы, к счастью, вообще не знаете или забыли, что такое отсутствие свободы слова.
– Какое, по-вашему, влияние оказывают современные технологии, в частности Интернет, на избирательную кампанию?
– Довольно заметное. У нас есть несколько эффективных сайтов – Союза правых сил, Ирины Хакамады, Бориса Немцова, у меня есть сайт. Я сам захожу на него частенько. Счетчик показывает, что туда зашли уже 48 000 посетителей. Это серьезно. Ведь люди, которые заходят туда, – это наш электорат. Уровень разговора очень высокий. Я вижу для себя – даже в критике – что-то разумное, здравое. Элементы поддержки, неожиданные для меня. После теледебатов с Явлинским поступила масса новых обращений, через которые можно понять, как воспринимается то, что я делаю.
– Какие-то реплики вам запомнились?
– Когда я сделал достаточно резкое заявление по Явлинскому, одновременно я обратился к тем, кто участвовал в дискуссии на моем сайте, с разъяснением моей позиции. Я обратился на достаточно “легком” языке – это ведь не газета, а более живой язык, – после чего мне достаточно корректно, но убедительно сказали, что у политиков должны быть ограничения на использование сленговых выражений. При том что человек, написавший мне, в целом меня поддерживал, выражение типа “Гриша достал меня своим отношением к этой ситуации”, с его точки зрения, было недопустимым для Анатолия Чубайса. Он прав.
– Вы вообще много времени проводите в Сети?
– Хотел бы гораздо больше. У меня есть два режима работы в Сети. Первый – стандартный, типовой. Я сам сконструировал базу данных по нашей компании. Я работаю с ней либо с десктопа в своем кабинете, либо с лэптопа. Я все время к ней подключен.
Второй режим – когда я куда-то уезжаю, ухожу в отпуск или в выходные, когда можно более основательно влезть в Сеть. Я захожу на свой сайт, на другие сайты, например СМИ-шные с обзорами [прессы]. Если со временем совсем хорошо, влезаю даже в библиотеки. Пелевина я недавно прочел в Интернете – Generation P.
– Понравилось?
– Ярко, цепляет, но идеологически неправильно от начала до конца. Сильно, из общего уровня очевидно выделяется, но именно про это хочется сказать: никакой ты не великий, а всего лишь выдающийся.
– Если уж зашла речь о свободном времени, вы действительно намерены встретить 2000 г. в главной диспетчерской РАО ЕЭС?
– Да. Я собираюсь приехать туда в 15.00, потому что именно в это время первая энергосистема страны пересечет барьер 2000 г., и пробыть там до 24 часов. Если все нормально, то встречу Новый год и поеду домой на праздник.
– А семья будет с вами?
– Нет, семья будет дома.