"Иди, спокойно работай"
Когда бывший гендиректор "Сахалинморнефтегаза"Сергей Богданчиков полтора года назад возглавил государственную компанию "Роснефть", ее состояние можно было назвать критическим. За долги были арестованы лучшие активы компании, она не могла оплатить свое участие в международных проектах, а "дочки""Роснефти"жили своей отдельной жизнью.
Богданчиков с энтузиазмом начал наводить во вверенной ему госкомпании такой же порядок, как и в "Сахалинморнефтегазе", но уже прошлым летом пошли слухи о том, что первый вицепремьер Николай Аксененко готовит смену главы "Роснефти".
После кадровых перестановок в "Транснефти"и принципиального решения о замене президента "Славнефти"мало кто сомневался, что и Богданчикова скоро отправят обратно на Сахалин. Но его после личной встречи поддержал сам Владимир Путин. А вчера стало известно, что именно возглавляемой Богданчиковым компании "Роснефть"и. о. президента доверил восстановление нефтекомплекса Чечни.
- Насколько для вас ыл труден переход из добывающего объединения "Сахалинморнефтегаз" в компанию "Роснефть"? - В общем я был достаточно подготовлен к работе в Москве. С начала 1990-х гг. "Сахалинморнефтегаз" с иностранными компаниями ведет проекты "Сахалин-1,2,3" и т. д. Для меня это была хорошая школа. Но в Москве я попал в более жесткие условия.
- Но вы до этого были полтора года вице-президентом "Роснефти".
- Я отвечал в компании за Комсомольский НПЗ, за терминал в Находке по перевалке нефтепродуктов, за сбыт. Это хороший опыт. Он помог мне, когда я пришел работать в "Роснефть" президентом.
Многие считают, что "Роснефть" трудноуправляемая компания, потому что ее предприятия разбросаны по всей стране. Но например, на Сахалине еще четыре года назад была построена современная спутниковая система связи, и мы применили этот опыт в "Роснефти".
Через два месяца начнет работать спутниковая система, позволяющая мгновенно связываться, в том числе в режиме "видео", с любым нашим предприятием.
- Вы сторонник жесткого управления или же допускаете в компании определенный либерализм? - Система управления нефтяной промышленностью должна быть жесткой - здесь пожаро-и взрывоопасность, непрерывное производство, угроза экологии и т. д.
Значит, жесткой должна быть и система управления персоналом. Все менеджеры в аппарате "Роснефти" и ключевой персонал в дочерних предприятиях работают на контрактах. Мы жестко управляем затратами в компании, централизовали товарные и финансовые потоки. Каждый день мне утром приносят реестр платежей, я его подписываю. На следующий день приносят отчет - кому что заплатили - и новые платежи.
- А как в "Роснефти" принимаются важные решения? - Я предпочитаю лично нести ответственность за принятые решения. И если взять за 100% совокупность условий при принятии решения, то оно получается на 40% коллегиальное, на 60% - единоличное. Это не исключает того, что все члены правления имеют право высказаться. Но окончательное решение за президентом, и оно должно быть выполнено.
- Недавно вы заключили соглашение с "Совкомфлотом".
До сих пор нефть из России вывозили в основном иностранные суда. Это патриотизм или прагматизм? - Причины данной сделки были чисто экономические. Хотя в политике компании элемент патриотизма не скрывается, даже в какой-то степени насаждается. К этому как минимум обязывает наш статус госкомпании. Я требую изучать все передовое, что производится на отечественных заводах для нефтяников. А это очень неплохое оборудование, не уступающее мировым образцам. Мы, например, помогли Кировскому заводу в Санкт-Петербурге, чтобы он освоил выпуск агрегатов для ремонта скважин.
- Что, по вашему мнению, будет лучше для развития "Роснефти" - остаться самостоятельной, влиться в Государственную НК или продать инвесторам хотя бы 25%? - Я - наемный менеджер. У нас же часто менеджеры начинают ассоциировать себя с собственниками.
Вот подписали с ним контракт, посадили его в президентское кресло, он через некоторое время уже считает, что это его компания. Это неправильно. Форму собственности "Роснефти" может определять только государство. Нужна ему на 100% госкомпания для реализации крупных сахалинских проектов оно ее сохраняет. Завтра решит продать "Роснефть", чтобы закрыть какую-то бюджетную дыру, опять его право.
- А государственная "Роснефть" может привлекать кредиты? - Конечно. Мы можем в любой момент взять не одну сотню миллионов долларов, точно так же, как любая частная компания России. И мы брали кредиты в 1999 г. и, если нужно будет, опять возьмем. Хотя заимствования на 2000 г. предусмотрены минимальные - примерно 12% от необходимых инвестиций. Доступ к кредитам у нас пока очень хороший. Хотя, например, положение Всемирного банка о негативном залоге мешает открытию долгосрочного проектного финансирования под глобальные проекты.
Когда нам потребуется инвестировать несколько сотен миллионов долларов за год в один проект, оговорка ВБ, относящаяся к госкомпаниям, будет нам сильно мешать.
Но и в этом случае есть выход, в том числе и через частичную приватизацию "Роснефти".
- В каком состоянии была компания "Роснефть" к моменту вашего назначения на должность ее президента? - Из всех наших проблем в народной памяти осталась одна - "Пурнефтегаз". Но к октябрю 1998 г. из 30 "дочек" компании была утрачена управляемость на 19. За долги материнской компании были арестованы и подготовлены к продаже принадлежащие "Роснефти" контрольные пакеты акций "Сахалинморнефтегаза", "Краснодарнефтегаза", "Ставропольнефтегаза", "Термнефти", Туапсинского НПЗ.
На них, как и на "Пурнефтегаз", нашлись покупатели. Еще несколько дней, и они тоже были бы проданы.
Еще в десятке предприятий контрольные пакеты акций, принадлежащие "Роснефти", были размыты, представители материнской компании оказались в меньшинстве в советах директоров.
Поэтому год назад не было абсолютно никакой системы управления предприятиями "Роснефти", каждый гендиректор "дочки" руководил своим предприятием, как хотел. В "Роснефти" не было системы управления товарными и денежными потоками, отсутствовала инвестиционная политика. Я никого конкретно не хотел бы винить, была совокупность обстоятельств, в частности неудача с продажей "Роснефти".
- И вам удалось за год справиться со всеми этими проблемами? - Нам удалось сделать нормальную работающую компанию. У нас есть программа на 2000 г. - бизнес-план уже утвержден. Есть программа среднесрочная, включая 2002 г. Сегодня мы работаем над программой на 20 лет вперед. Ведь нефтяное месторождение в среднем живет 20 - 25 лет, поэтому и планы наши разрабатываются на такой период.
Фактически мы заново выстроили всю систему управления компанией. Проблемы остались только в отношении "Алтайнефтепродукта" и "Кемеровонефтепродукта", где не только были размыты пакеты акций "Роснефти", но и произошел вывод активов (нефтехранилищ и АЗС) в другие компании, к которым "Роснефть" не имела никакого отношения. Сейчас Генпрокуратура, МВД, ФСБ, ФСФО при участии специалистов "Роснефти" расследуют обстоятельства этих незаконных сделок. Эту собственность мы сможем вернуть, но после длительных судебных процедур.
Ведь по одному "Пурнефтегазу", где не было вывода активов, состоялось 19 судов, прежде чем компания вернулась в "Роснефть".
- Можно сегодня назвать виновных в уводе пакета акций "Пурнефтегаза"? - Пусть их назовет московская прокуратура, которая занимается этим вопросом уже несколько месяцев. Я не знаю, каково состояние дел на сегодняшний момент, но отдаю право огласить виновных тому, кому положено. Не мое дело судить об этом, тем более что вопрос достаточно запутан.
- В проекте "Сахалин-1" присутствует частная фирма "Югшельф", созданная бывшим руководством "Роснефти" и не вложившая ни рубля инвестиций. Каковы сейчас отношения "Роснефти" с "Югшельфом"? - "Югшельф" сегодня задолжал "Роснефти" $14 млн. До 1998 г. почему-то существовал договор, по которому "Роснефть" обязалась платить за "Югшельф" до каких-то несбыточных лет. И платила, и уже заплатила $10 млн. В 1998 г. совет директоров компании (а в нем девять представителей государства) решил расторгнуть этот договор, но тем не менее "Роснефть" вынуждена продолжать платить. Иначе компанию, как не исполняющую обязательства, иностранные участники "Сахалина-1" вывели бы из проекта.
Бывшее руководство "Роснефти" продало "Югшельф". Сейчас мы с новыми владельцами вступили в переговоры. Если они не могут платить за участие в проекте, значит, они должны продать долю.
Другого варианта здесь не должно быть. Иначе - судебные процедуры вывода "Югшельфа" из проекта. Мы уже приступили к этим процедурам, но они будут непростыми, поскольку все было оформлено надлежащим образом.
Но мы готовы их в любой момент остановить, если "Югшельф" начнет финансировать "Сахалин-1".
- "Роснефть" владеет 25% акций "Архангельскгеолдобычи".
Какие у вас отношения с главным акционером предприятия - "ЛУКОЙЛом", приступающим к масштабному освоению Тимано-Печоры? - Год работы с "ЛУКОЙЛом" позволяет говорить, что у нас сложились нормальные рабочие отношения. В "Архангельскгеолдобыче" мы идем в кильватере политики, которую проводит главный акционер. В "ЛУКОЙЛе" работает профессиональная команда, она обеспечивает хорошее качество принятия решений. Проблем в ТиманоПечоре, конечно, много: район неизученный, инфраструктуры нет.
Если главный акционер попросит от нас большего участия, в том числе и в финансировании, мы готовы пойти на это.
- Аналитики утверждают, что убытки "Пурнефтегаза" в прошлом году вызваны заниженными трансфертными ценами в компании "Роснефть".
- До прошлого года "Пурнефтегаз" продавала 30% нефти на экспорт, 70% поставляла на российские НПЗ. Теперь "Пурнефтегаз" отдает все сырье "Роснефти" по трансфертной цене. Ее уровень чуть ниже среднего уровня трансфертных цен по нефтяным компаниям. Но теперь уже "Роснефть" 30% отправляет на экспорт, 70% идут на НПЗ компании. С этих НПЗ часть нефтепродуктов идет на экспорт, остальное - на внутренний рынок. Оптовые цены на нефтепродукты на внутреннем рынке выше, чем на нефть. Цены на экспортные нефтепродукты выше, чем внутренние цены на нефть. Резюме - "Пурнефтегаз" теперь ежемесячно выигрывает $8 млн.
- То есть полученная выручка возвращается в "Пурнефтегаз"? - Естественно. Куда сама госкомпания может деть деньги? Потратить на ремонт вот этого здания (офис "Роснефти" на Софийской набережной. - "Ведомости"), которое не ремонтировалось 40 лет и уже пять раз чуть не сгорело.
Обновить парк автомобилей, который не обновлялся с 1991 г.
Больше - кроме содержания не такого уж большого аппарата "Роснефти" - нам некуда тратить деньги. Мы сразу же платим "Пурнефтегазу" за нефть по себестоимости плюс 10% прибыли (на социальные расходы). Оставшаяся прибыль направляется в инвестиции.
- А как определяются налоги в местные бюджеты, тоже от трансфертной цены? - Мы определяем сумму, которая необходима на содержание города Губкинского, нескольких поселков и самого Ямало-Ненецкого округа.
Эта сумма вписывается в генеральное соглашение с местными властями. Очередной документ на 2000 г. был подписан в ноябре 1999 г. в Салехарде. Налоги составят около 2 млрд руб. В 1999 г. мы заплатили 1,1 млрд руб., причем живыми деньгами. Таким образом, жалоб нет ни от "Пурнефтегаза" (получающего $100 млн в год), ни от местных властей.
- В октябре 1999 г. пошли слухи о вашем снятии с должности президента "Роснефти".
Вы тогда же встретились с Владимиром Путиным, чем закончилась эта встреча? - Встреча с премьером была очень позитивная. Я с ним встречался, когда он еще не был премьером. Позитивное восприятие его как личности и как руководителя с тех пор усилилось. Что касается моего снятия. У меня контракт, подписанный советом директоров, на три года, один из которых я уже отработал. Если собственнику "Роснефти" потребуется, чтобы я ушел, то контракт будет расторгнут. Это абсолютно нормальная практика, у нас устраивают истерику то по поводу снятия президента одной компании, то другой.
- Говорят, вам Владимир Путин сказал: "Иди, спокойно работай"? - Так оно и было.
- А про срок спокойной работы не было сказано? - А вы главного редактора или издателя "Ведомостей" спрашиваете про срок своей работы? В моем контракте записано, что в случае его расторжения я должен быть предупрежден за месяц...