Бульварное чтиво
Когда оглашали приговор, изо рта у подсудимого текла слюна, он гримасничал и, казалось, вовсе не обращал внимания на слова судьи. Одиннадцать лет тюрьмы - экстравагантная история Платона Обухова, дипломата и автора криминальных романов, получила наихудшее продолжение из всех возможных. После оправдания Александра Никитина и отправки на доследование дела "корейского шпиона" Валентина Моисеева дело Обухова могло стать третьим подряд фиаско ФСБ в этом году. Но, вопреки заключению судом же назначенного эксперта - руководителя отделения психических расстройств НИИ психиатрии Александра Гофмана, Обухов признан вменяемым. О справедливости решения можно судить по некоторым деталям, не принятым во внимание судом и не известным прессе: Обухов страдал душевным расстройством с четырех лет, в периоды обострений неделями не мылся, спал на полу, воровал бесполезные вещи, а за несколько часов до свадьбы без всякого повода спрятался от невесты и три дня просидел запершись в комнате и угрожая покончить с собой.
И самая завораживающая деталь: Обухов утверждает, что вся история о магнитоле с передатчиком, которую он будто бы получил от британской разведки, - чистый вымысел, а ФСБ приняло черновик написанного им романа за хронику встреч с английскими агентами. "Он с детства играл в разведчика, - говорит Александр Гофман, - жил в фантазиях, никакой необходимости сотрудничать с британской разведкой у него не было". Похоже на то, что весь шпионский сюжет похищен из пожелтевших сочинений Флеминга. Антураж подозрительно старомодный: неужто современные спецслужбы все еще шьют по выкройкам Маты Хари? По правде сказать, в этой истории даже неинтересно докапываться до правды: сюжет с его переплетением высокой трагедии и шаблонов бульварного чтива хорош сам по себе. Среди аргументов защиты, настаивающей на невменяемости Обухова, был и такой: уверенность подсудимого, что мать украла причитающуюся ему Нобелевскую премию по литературе. Возможно, Обухов действительно достоин литературной премии за свое вполне постмодернистское произведение - уголовное дело. Кроме шуток: жаль, что судьба Обухова, автора дюжины шпионских романов, не заинтересовала Пен-центр. Для человека из оранжерей советской номенклатуры, переплывшего из МГИМО в заграничные резервации дипкорпуса, четыре года Лефортова и спецпсихбольниц - убийственный срок. Еще семь лет зоны - верная гибель. Как говорил Георгий Иванов, если отрубить палец солдату и Александру Блоку, то обоим будет больно, но Блоку в сто раз больнее.
В августе предстоит еще один любопытный процесс по делу, состряпанному столь же грубо, что и дело Обухова. Судить будут Андрея Бабицкого, причем по изрядно съежившемуся обвинению: использование подложного документа. Об "участии в незаконных вооруженных формированиях" теперь и не вспоминают. Процесс готовится в Махачкале, подальше от журналистов. Абсурда добавляет и то, что Бабицкий в любом случае подпадает под амнистию. Если в порожденных жестокостью спецслужб делах Обухова и Бабицкого можно отыскать нечто утешительное, так это их литературность, оправдывающая жанр, который несправедливо считают низким. Впрочем, если поверить версии Анатолия Чубайса, считающего, что сам Владимир Путин действует по указке Александра Солженицына, политика в России предстанет лишь спицей в красном колесе литературы.