Идет ли мастерство на пользу творчеству?
В субботу создатель и руководитель московского театра "На Юго-Западе", режиссер и актер Валерий Белякович отмечает свой 50-летний юбилей. Созданный им театр стал предтечей многих самостоятельных театров-студий, возникших в столице в конце 80-х. И многие из них пережил. Хотя даже не предпринял попытки перебраться из отдаленного района Москвы поближе к центру, а так и остался существовать в самом конце проспекта Вернадского напротив Тропаревской церкви. Отсюда и развозит свои спектакли по всему миру. - Недавно вы отметили 20-летие спектакля "Мольер" по Булгакову. Сильно ли изменились за эти годы и спектакль, и вы сами? - Мне кажется, не изменилось ничего. Я играю этот спектакль про себя - про театр, про человека, на чьих плечах ответственность за целую компанию людей. На "Мольера" мы замахнулись по молодости. И неважно, что мы играли в нищенских кафтанах, найденных по костюмерным разных театров, собирали реквизит по крохам. Главное было - горение, желание, искренность. Неизвестно еще, идет ли мастерство на пользу творчеству. Иногда наивность и простота производят более сильное и трогательное впечатление.
За 22 года устаешь изо дня в день приходить в театр. Старшее поколение - уже, считай, пенсионеры. По полтиннику, как ни крути. Но много и талантливой молодежи. Иногда вижу, что артисты устали от меня - моего изнурительного метода работы, моего активного стиля режиссуры. Наверное, не должен 20 лет один и тот же руководитель мучить одних и тех же людей. В грядущем сезоне нам предстоят крупные гастроли в Америку и Японию. Это бодрит. - Чем вас привлекает Япония? - Уникальная страна. Когда там убили двух полицейских, все были потрясены: со времен Второй мировой войны они не испытывали большего ужаса. Благословенная спокойная страна милых работящих людей. Культура жизни такова, что на каждом шагу встречаешь отношение к жизни, как к искусству. А отношение к искусству удивительное. В каждом городе есть организация любителей театра (вроде нашего ВТО) во главе с председателем. Они изучают вкусы своей публики, ездят отбирать спектакли для гастролей, знают, что пройдет, что не пройдет. Японцы не индивидуалисты, их всегда интересует коллективная психология. Я знал европейцев, влюбленных в Японию, которые не могли себя заставить покинуть ее. - Говорят, Анатолий Эфрос после работы в японском театре заболевал, вернувшись в Россию. - Я работал в том же театре "Тоуэн", что и Эфрос. Его помнят старые актеры, показывали мне столик в кафе, где он сидел. Я продолжатель традиций русского театра. Они принимают мой стиль. Мне там очень комфортно. Мы поставили вместе русско-японский проект "Ромео и Джульетта", который играли вместе русские и японские актеры, "На дне" и "Мольера".
- В старом зале вашего театра была совершенно непередаваемая, уникальная атмосфера. Почему вы решили реконструировать зал и не побоялись потратить на это целый сезон? - Та наша сцена в цокольном этаже жилого дома была технически совершенно безграмотна. Раньше еще мечтали о большой сцене, новом здании, теперь ясно, что другой не будет. Хотя я испытываю настоящую тоску по большим пространствам. В других театрах мне приходится работать в иных масштабах и условиях. Даже празднуя 20-летие нашей труппы на сцене МХАТа, мы почувствовали все безграничные возможности этой площадки, которые, кстати, никто там не использует по назначению. Марк Захаров недаром делит театры по количеству мест: до 400 - вообще несерьезно, 400 - 800 - еще туда-сюда, 800 - 1000 - совсем другое дело. И секрет не только в пожарном занавесе и в том, что в маленьком зале менее почетно работать, хотя я понимаю, что Захаров больше руководствуется полемическим задором. У большой сцены другие приоритеты, воздействие и контакт с залом. Есть эффект коллективной эмоции восприятия. Другая энергия, другие реакции. - Почему вы не хотите попробовать поставить в своем театре спектакль по типу антрепризы с приглашенными звездами? Это может оказаться интересным.
- У меня были такие опыты с Маргаритой Тереховой (она играла Мирандолину в "Трактирщице"), Стасом Садальским (он был Расплюевым в трилогии Сухово-Кобылина), Игорь Угольников сыграл у нас Хлестакова. Сейчас мы выпустили спектакль "Макарена" с Риммой Марковой по пьесе Надежды Птушкиной "Пока она умирала". Но в приглашении звезд есть и трудность. Я не могу, как Сергей Проханов в "Театре Луны", платить звездам типа Певцова и Виноградова по $100 за выход. - Но ведь есть такие звезды, для которых простой губителен, и они готовы играть бесплатно. Вот и с писателями то же самое. Захотели вы поставить произведения культовых авторов Владимира Сорокина или Бориса Акунина - и вперед.
- Мы действительно поставили авангардные пьесы Сорокина "Щи" и Dostoevsky-trip. Не думаю, что у кого бы то ни было это получится лучше и ближе к первоисточнику. Ждет своего часа и пьеса "Чайка-2" Бориса Акунина. На повестке дня пьеса "Конкурс" Александра Галина. - Ваши спектакли, как правило, музыкальны. Не хотите поставить настоящий мюзикл? - Как мы ставим спектакль? Вот пьеса (я очень придирчиво выбираю драматургию) - через две недели премьера. Зрители не любят часто смотреть "На дне" или "Макбет". Хотя "На дне" приносит мне только новые и новые заказы на постановку. Помимо Японии и МХАТа им. Горького, где он уже идет, буду ставить его в Пензе. Мюзикл же - моя мечта. Это самый демократичный вид театрального представления - и музыка, и драма, и танец. В Америке, на своей исторической родине, мюзиклы - это нечто. Я смотрел там все. И очень хочу сделать мюзикл, тем более что в опере я уже поработал: ставил в "Новой опере" у Евгения Колобова "Бориса Годунова" Мусоргского. Многие наши спектакли сделаны уже на грани драмы и мюзикла, но для настоящего мюзикла обязательно нужны большая, технически оснащенная сцена, оркестр и беспроигрышная музыка со шлягерными мелодиями, которые назавтра запоют все. Так что, как ни крути, нужен большой театр.