Асбестовые плиты
"Пожарные привезли асбестовые плиты, - радостно сообщил репортер. - Теперь их разместят на уровне 300 метров, продвижение огня остановится, и пожар будет локализован". После этого бодрого заявления окончательно стало ясно, что огонь не утихнет, пока не поглотит все, что способно гореть.
"Мы восстановим и армию, и флот, и государство", - за два дня до пожара в Останкине пообещал Владимир Путин. Президент не вдавался в детали, но прозвучало это столь же убедительно, как и сообщение о чудодейственном асбесте. Правда, добротные плиты, преграждающие путь огню, вообразить легко, а в банальной президентской фразе едва ли не каждое слово нуждается в дешифровке.
Не ясно, прежде всего, кому именно будет поручено все восстанавливать. Герману Грефу или, может быть, Александру Проханову, утверждающему, что он теперь чувствует себя в Кремле как дома? В пользу последней кандидатуры говорит филиппика в адрес анонимов, разворовавших страну, построивших виллы на Средиземном море, а теперь собирающих миллионы на благотворительность. Эту фразу многократно пытались истолковать, выискивая намеки на тайные планы Кремля. Не заметили почему-то очевидного: обывательской, кухонной интонации, словно говорит не президент, а склочная пенсионерка. Олигархам не стоит паниковать: лексикон митинга "Трудовой России" свидетельствует, скорее, о беспомощности власти. Так и за архаичным президентским "мы", похищенным из замятинской антиутопии, стоит растерянность, понимание того, что это не более чем истлевший миф. Столь же недобросовестно и утверждение Путина, что сезон катастроф послужит сплочению народа. Комментаторы, добравшиеся до комичных аналогий с Цусимой, заблудились в поисках несуществующего символического плана. Но локальная катастрофа не способна стать объединительным символом. Это ведь не более чем легкомысленная журналистская метафора: "Все мы оказались на дне", "Все мы в этой подводной лодке". Можно ли вообразить заголовок парижской газеты "Вся Франция разбилась на "Конкорде"? Советские мифостроители, эксплуатировавшие коровье местоимение "мы", заботились, по крайней мере, о главном - постоянно обновляемом и внятном образе врага. В случае с "Курском" не прошло даже утверждение о веской улике - пойманном в пучине палубном ограждении английской подводной лодки: выяснилось, что у современных натовских субмарин не существует палубных ограждений.
Понятно недовольство кремлевской администрации остроумным тезисом руководства "Медиа-моста" о том, что НТВ - телеканал, отражающий мнение тех 49% избирателей, которые не голосовали за Путина. В самом деле, логика объединительного "мы" не предусматривает ни недовольного меньшинства, ни оппозиционного телеканала. Разговоры о благостном единстве электората, занимающегося восстановлением армии, флота, телебашен и попутной экспроприацией средиземноморских вилл, отражают сумятицу в разобщенной команде, не знающей, как распорядиться властью, и с горя увлекшейся переименованием Совета Федерации в Госсовет. Падение рейтинга президента - закономерный итог неловких и бесплодных поисков курса. "Говорят, есть какая-то харизма, - недоумевающий обыватель не выдержал и решил обратиться в газету. - А что это за штука такая? Почему ее никогда не показывают по телевизору? " Вот ведь и асбестовые плиты так и не показали.