Наш особый путь

Российская история уходящего века была богата на экономические реформы. Безусловно, самыми значительными из них были индустриализация конца 20-х годов, перестройка и либеральные реформы 80-х и 90-х. Сталинская реформа была не чем иным, как попыткой провести "догоняющую индустриализацию", избавиться от какой-либо зависимости от Запада и добиться паритета с более развитыми странами в области технологий и производства. Эта внешне блестящая реформа прошла на фоне самого крупного кризиса в современной западной истории. Именно это дало основание СССР долгое время считаться лидером мировой экономической моды. После того как индустриализация вычерпала как старые, так и вновь найденные ресурсы (прежде всего нефть), стране понадобились новые точные механизмы экономического регулирования. Но настроить их так и не удалось. Теперь, возможно, нам придется пережить новую индустриализацию.

По почти единодушному признанию отечественных экономистов, текущий год заканчивается с невиданными в новейшей истории результатами для экономики России. Прогнозы на будущий год не столь радужные. Они сопровождаются оговоркой чиновников и экспертов о необходимости реальных сдвигов в проведении структурных реформ.

Реформы начала века.

Данная оговорка вполне понятна, поскольку основными факторами роста экономики за последние годы были девальвация рубля и крайне удачная мировая конъюнктура на российские товары. Для снижения зависимости экономики от колебаний внешних рынков, точнее, от однобокого характера включения России в мировую экономику действительно нужны структурные реформы.

Любопытно, что эта задача опять возникает в России на рубеже веков. Дело в том, что проблемы, стоявшие перед правительством Российской империи в конце XIX - начале XX в., при ближайшем рассмотрении удивительно схожи с современными. Эти проблемы решали реформы Сергея Витте и Петра Столыпина.

Послереформенная Россия в 60 - 70-х гг. прошлого века прошла схожий с современным путь познания реалий капиталистической экономики, во многом новых для общества. Например, первые акционерные банки появились именно тогда. И тогда же страна познакомилась с различными финансовыми аферами, надолго подорвавшими веру в финансовые институты.

Знакомая нам проблема несбалансированности бюджета была не менее актуальной - расстроенная после Крымской войны и турецкой войны 1877 - 1878 гг. финансовая система страны сначала накачивалась эмиссией, а затем полностью оказалась зависимой от государственного долга. Роль тогдашних ГКО выполняли кредитные билеты, чей курс в золотом эквиваленте колебался в пределах 20 - 25% в ту или другую сторону. Понятно, что это было очень удобно для игры международных спекулянтов, но крайне вредно для стабильного развития экономики.

Предшественники Витте на посту министра финансов Н. Х. Бунге и И. А. Вышнеградский хорошо осознавали это и делали все возможное для выправления ситуации: при них удалось впервые свести бездефицитный бюджет, накопить крупные резервы золота и серебра. Но честь подготовить детальный план, как бы мы теперь сказали, макроэкономической стабилизации, а главное, выполнить его выпала на долю Сергея Юльевича Витте. Его главные достоинства - комплексность и решительность в проведении, чему немало способствовало доверие к Витте со стороны императоров Александра III и Николая II. Комплексность заключалась в увязке мероприятий в области налогообложения, кредитно-финансовой политики, поощрения инвестиций (в первую очередь иностранных) в промышленность, жесткого государственного подхода к операциям на международных финансовых рынках, разумной протекционистской политики по отношению к экспортерам.

Так, в области налогообложения был сделан упор на косвенные налоги и акцизы, увеличившие налоговое бремя на 12%, а также введение винной монополии. Последняя давала к началу века около 365 млн руб. дохода при обычных государственных доходах в 1903 - 1908 гг. в 2 - 2,5 млрд руб. ежегодно. Дополнительно получаемые средства от этого шли как на поддержание и увеличение золотовалютных резервов, так и на инвестиции в экономику страны. Известно, что Витте считал вложения в развитие железных дорог локомотивом для всего народного хозяйства. Действительно, помимо толчка для металлургической и машиностроительной индустрии (которые были основным поставщиком железных дорог), они связывали рынки регионов, повышали уровень обмена и снижали транспортные издержки экспорта.

Другой важной стороной реформ Витте были поощрительные меры к экспорту и защитные импортные тарифы, при одновременной либерализации условий иностранных инвестиций в промышленность. Результаты были впечатляющими - стоимость выпущенной промышленной продукции составила 191 млн руб. в 1900 г. по сравнению с 34 млн в 1892 г. (21% ежегодного роста). Этим успехам способствовала крепкая валюта, с 1897 г. обеспеченная золотом, при законодательно ограниченной эмиссии - необеспеченная денежная масса не должна была превышать 300 млн руб. В ходе введения золотого стандарта рубль был девальвирован, что также благотворно сказалось на развитии производства. Одновременно правительством Витте была проведена реструктуризация долга, снизившая процентные ставки по старым займам через привлечение более дешевых международных кредитов. Это несколько разгрузило тяжесть внешнего долга, хотя ежегодные выплаты по нему оставались достаточно высокими - до 5 - 6% ВВП. Витте считал, что внешние займы должны были идти на увеличение международных резервов и на прямые инвестиции в важные государственные проекты, например строительство железных дорог.

Нельзя сказать, что Витте легко давались эти достижения, противодействие было серьезным. Но он прекрасно понимал причины этого: "Некоторые же из-за узконациональной точки зрения были не особенно склонны к притоку иностранных капиталов в Россию и только тогда оказывали тому содействие, когда лично в той или другой форме были заинтересованы в создании этого или другого завода или в той или другой эксплуатации наших натуральных богатств". Очень злободневно звучит, с поправкой на то, что сейчас скорее заинтересованы не в создании "завода" в стране, а в вывозе за рубеж средств, полученных от "эксплуатации наших натуральных богатств".

Однако к 1900 г. Россия вошла в период тяжелого экономического кризиса. Он выявил незаконченность реформ Витте, которые в основном заложили только предпосылки развития экономики, но не ликвидировали ее коренных проблем - узости внутреннего рынка, зависимости платежного баланса страны от хлебного вывоза, дававшего 2/3 всего экспорта, при недостаточности капитала в России вообще.

Решение этих проблем упиралось в самую важную для России реформу - аграрную. Витте осознавал эти проблемы и имел четкое мнение о необходимости реформирования общины, повышении товарности сельхозпродукции через интенсификацию производства. Но в конкретных условиях конца 90-х гг. его выбор был в первоочередности стабилизации финансов и развитии промышленности, не в последнюю очередь за счет перетока ресурсов из аграрного сектора.

Этот переток был объективно обусловлен тем, что уровень оптовых сельскохозяйственных цен на российском рынке был ниже, а промышленных - выше, чем на мировом. Так, индекс мировых оптовых сельскохозяйственных цен к ценам России (принятым за 100) составлял в начале века 146, а промышленных - 61.

К решению задачи реформирования сельского хозяйства, дававшего свыше 50% ВВП России, приступил другой реформатор - Петр Аркадьевич Столыпин. Суть реформ заключалась в разрушении общины и развитии частной собственности в сельском хозяйстве, создании Крестьянского банка (субсидируемого из бюджета), переселенческой политике, кооперативном движении. Самой сложной проблемой было выделение индивидуальных домохозяев из общины - значительная часть сельхозпродукции потреблялась самими же крестьянскими общинами, а основными производителями товарного зерна были крупные хозяйства Юга России.

Реформы Столыпина увенчались успехом - была внедрена система землепродажи индивидуальным хозяевам. Через Крестьянский банк на льготных условиях крестьянам продавались как государственные земли, так и выкупленные за счет бюджета. Это привело к расширению используемых в обороте земель, несколько снизив остроту нехватки земли - в европейской части размер обрабатываемых земель в 1906 - 1913 гг. увеличился на 6%. Этому же способствовала переселенческая программа реформы - к 1913 г. за Урал переселилось около 2,8 млн человек, а посевные там увеличились на 80%.

В определенной степени мероприятия Столыпина достигли цели: товарооборот сельхозпродукции к 1913 г. увеличился на 46% по сравнению с 1901 - 1905 гг., на 61% возрос экспорт сельхозпродукции. В главном же - в создании аграрного сектора, основанного на индивидуальных хозяйствах, - реформа не достигла цели. К 1916 г. только 26% хозяйств вышло из общины.

Как ни странно, реформы Витте и Столыпина были закончены при советской власти. Только сделано это было неэкономическими методами.

Нэп и индустриализация.

В периоды нэпа и последовавших за ним коллективизации с индустриализацией руководство СССР в определенной степени учло опыт индустриализации по Витте и аграрных преобразований Столыпина. В условиях отсутствия широкого доступа к международным финансовым рынкам внутренние источники финансирования были ограничены ресурсами сельского хозяйства. Их перераспределение в пользу индустриализации могло бы идти по пути, аналогичному началу века (по Столыпину - Витте). Но было принято иное решение: были применены внеэкономические способы, основанные на модернизированной общине. В кратковременном периоде это дало результаты: если в 1909 - 1913 гг. доля валовых капиталовложений в ВВП была 12 - 14%, то в 30-е гг. она составила 25 - 30%. Но цена этого выигрыша в долгосрочном периоде оказалась в целом непосильной для экономики - подушевое личное потребление в СССР в 1913 - 1990 гг. увеличивалось в 3,5 раза медленнее, чем по душевой ВВП. Итог известен - дефицит потребительских благ, деградация стимулов к производительному труду.

Сравнение реформ начала века с реформами его конца выявляют большое количество сходных черт. Но при этом надо ясно понимать, что современные условия сильно ухудшены по сравнению со временами Витте и Столыпина, в том числе из-за цены неверных решений.

Все экономические реформы, проводимые в СССР в разное время, так или иначе опирались на опыт нэпа. Нормативная база и "косыгинских" реформ, и попытки реформирования советской экономики в ходе перестройки напоминала принятый 9 апреля 1923 г. Декрет о трестах, который стал манифестом нэповской экономики. В его основу был положен тезис о том, что государство не отвечает по долгам трестов, а тресты - по долгам государства. Декрет так и остался декларацией, поскольку наступление на рыночные основания были возобновлены большевиками уже в начале 1924 г. Однако он остался знаковым документом эпохи, и все будущие попытки рыночного реформирования советской экономики начинались с предложений о формировании базового законодательного акта, регулирующего деятельность советских государственных предприятий, и они очень походили именно на Декрет о трестах.

Из декрета ВЦИК и СНК от 10 апреля 1923 г. "О государственных промышленных предприятиях, действующих на началах коммерческого расчета (трестах) ": "Государственными трестами признаются государственные промышленные предприятия, которым государство предоставляет самостоятельность в производстве своих операций согласно утвержденному для каждого из них уставу и которые действуют на началах коммерческого расчета с целью извлечения прибыли. Ст. 1: Государственные тресты несут ответственность по своим обязательствам лишь в пределах состоящего в их распоряжении имущества. Государственная казна за долги трестов не отвечает. Ст. 5: Право распоряжения имуществом треста осуществляется СТО и ВСНХ с соблюдением правил ст. 28, п. "ж", 48, 49, 51, 52 и 53 настоящего декрета. За означенным исключением ни одно государственное учреждение или предприятие не может получить от треста его имущество или продукцию иначе, как по соглашению с ним.

Ст. 8: При учреждении каждого треста ВСНХ составляется особый устав с точным обозначением: наименования (фирмы) треста, местонахождения его правления, а равно перечня заведений треста и их местонахождения; предмета предприятия; срока действий, если таковой установлен; размера предоставляемого тресту при его основании уставного капитала, выраженного в золотых рублях; численного состава и полномочий правления и ревизионной комиссии.

Ст. 18: Финансирование трестов государством разрешается, как правило, в порядке предоставления трестам соответствующих денежных средств. Замена денежных средств иными ценностями может совершаться лишь по соглашению с трестом, с обязательным проведением этих ценностей в качестве денежных средств.

Ст. 20: Если годовой баланс треста будет заключен с убытком и выясняется необходимость восстановления уставного капитала, то ВСНХ может, имея в виду особое государственное значение работ треста, сделать представление в СТО о целесообразности покрытия дефицита треста за счет государственной казны.

Ст. 45: Вся прибыль трестов вносится в доход казны, за исключением отчисления не менее 20% в резервный капитал треста, пока последний не достигнет половины уставного капитала, отчислений на образование специального фонда для улучшения быта рабочих и отчислений на выдачу тантьем членам правления и наградных рабочим и служащим. Размер отчислений в резервный капитал, а также размер тантьем и наградных определяются ежегодно постановлением Высшего совета народного хозяйства, а размер отчислений в специальный фонд для улучшения быта рабочих и доли прибыли, которая подлежит обязательному внесению в доход казны, определяется Высшим советом народного хозяйства по соглашению с Народным комиссариатом финансов.

Ст. 47: Тресты облагаются всеми видами налогов, в том числе и подоходными, наравне с частными предприятиями, поскольку иное не установлено в законе.

Ст. 49: Допускается занаряживание постановлениями СТО через ВСНХ продукции треста по ценам ниже рыночных, но не ниже себестоимости, с начислением средней прибыли. Занаряживание производится путем обязания треста заключить соответствующий договор с госорганом, в интересах которого дан наряд, причем в случае невыполнения госорганом денежных обязательств по такому договору ответственной является государственная казна в целом. В случае если тресту, отпускающему свою продукцию в порядке занаряживания, не будет произведен какой-либо платеж в один из установленных по данному договору сроков, то тресту предоставляется право отказаться от дальнейшей поставки и взыскать свои убытки на общем основании".

Косыгинские реформы.

Предвестником реформы, которую принято называть косыгинской, стал конфиденциальный доклад, представленный директором Института экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения АН СССР Абелом Аганбегяном в июне 1965 г. В нем отмечалось, что темпы роста советской экономики начали замедляться, в то время как экономика США явно находилась на подъеме. Некоторые секторы советской экономики С жилищное строительство, сельское хозяйство, услуги, розничная торговля С оставались отсталыми и развивались совершенно недостаточными темпами.

Принципы реформы хозяйственной деятельности предприятий были изложены в двух документах, обнародованных 4 октября 1965 г. Это были постановления "Об улучшении планирования и стимулирования производственной экономики" и "О государственном производственном предприятии при социализме". Началась она с проведения новой административной централизации, упразднения совнархозов, перехода на отраслевой принцип управления промышленностью и восстановления союзных и союзно-республиканских министерств, ликвидированных Хрущевым. Важными были мероприятия по коррекции системы планирования. Были созданы крупные государственные комитеты (Госкомцен, Госснаб, Госкомитет по науке и технике). Предполагалось нацелить систему планирования на реализованную продукцию, а не на достижение роста объемов производства и увеличение валовых показателей.

Была расширена автономия предприятий. Число обязательных показателей было сведено к минимуму. Параллельно с сохранением валовых показателей, несмотря на их признанное несовершенство, были введены новые: стоимость реализованной продукции, общий фонд заработной платы, общая сумма централизованных капиталовложений. Планировалось оценивать результаты хозяйственной деятельности предприятий по реализованной продукции, полученной прибыли, рентабельности производства и выполнению заданий по поставкам важнейших видов изделий; поставить оплату труда работников в промышленности в непосредственную зависимость не только от результатов их индивидуального труда, но и от общих итогов работы предприятий; положить в основу экономических отношений между предприятиями принцип взаимной материальной ответственности; развивать прямые связи между предприятиями-изготовителями и потребителями продукции; повысить роль хозяйственных договоров. Чтобы стимулировать инициативу предприятий, часть доходов оставалась в их распоряжении.

В январе 1966 г. хозяйственная реформа взяла старт. На новые условия работы были переведены первые 43 предприятия (с общим числом рабочих около 300 000) в 17 отраслях промышленности. В последующие месяцы число предприятий, работающих "по-новому", возросло. В 1967 г. на новый порядок планирования и экономического стимулирования стали переводиться целые отрасли промышленности, и к концу этого года в новых условиях работало уже 15% предприятий, на долю которых приходилось 37% промышленной продукции. Темпы роста производительности труда и средней заработной платы работающих в промышленности сблизились, однако полной сбалансированности их достичь не удалось. Не были выполнены задания по производительности труда.

В августе 1967 г. возник знаменитый щекинский эксперимент. В октябре 1969 г. ЦК КПСС одобрил опыт Щекинского комбината. Тем не менее, несмотря на очевидное преимущество работы в новых условиях, обеспечивающих соединение общественного и личного интересов трудящихся, масштабы распространения этого опыта были недостаточными, а спустя несколько лет это движение заглохло. Жесткий принцип административно-командного планирования "от достигнутого" охлаждал головы даже самых горячих энтузиастов.

Уже с первых шагов проведения реформы стало ясно, что она представляет собой набор разрозненных и противоречивых мер, который очень скоро стал раздражать даже ее инициаторов. "Провозглашенные реформы представляли лишь частичный и далекий от завершения ответ на кризисные дела в области производительности труда, - считает Стэнли Коэн из Университета штата Нью-Йорк, Бингхамптон, США. - Но уже с середины 1967 г. видны свидетельства того, что даже эти ограниченные меры встретили сильное сопротивление со стороны укоренившейся бюрократии".

Евгений Ясин, бывший министр экономики РФ, директор Экспертного института: "Я оцениваю эту реформу очень высоко, хотя, конечно, это была реформа в пределах социализма. Она не покушалась на основы тоталитарной системы, но она была важным шагом к либерализации экономики. Если бы дело двигалось в том направлении, которое было задано в 1965 г., то мы бы не имели таких тяжелых потрясений в 90-х. Мы бы больше подготовились. Так же, как это произошло в Чехии, Венгрии, Польше. У них все эти преобразования прошли легче, потому что развитие экономики в рыночном направлении у них продолжалось с 60-х. А у нас после чехословацких событий все реформы были свернуты. Какое-то время под нефтяным дождем мы почивали на лаврах - и вот результат. Когда вы рассчитываете на чудо, то оно если и происходит, то со знаком".