"Я веду подрывную деятельность"
"Я веду подрывную деятельность".
Москву посетила Вивьен Вествуд.
Бывшая школьная учительница Вивьен Вествуд прославилась тем, что в середине 70-х совершила переворот в моде. Тогда с ней рядом был Малкольм Макларен, изобретатель панка и главный концептуалист поп-музыки. Кожаные фетишистские наряды, булавки вместо швов, анархические лозунги на майках, а затем мини-кринолины, перья, турнюры, декольте, духи "Будуар"... С 1983 г. Вивьен Вествуд показывает свои коллекции в Париже, но продолжает игнорировать какие-либо модные авторитеты, кроме Коко Шанель, которую считает основоположницей "уличной моды". Зато все прославленные "анфан террибли" от Готье до Гальяно - ее подражатели и почитатели. Перед встречей с Вествуд ожидаешь увидеть 60-летнюю бабушку панка, "монстра моды" - а видишь стопроцентную английскую леди, в элегантнейшем костюме от Westwood и с золотой державой-зажигалкой в руках. - Почему книги, книжные полки и корешки стали одним из лейтмотивов весенне-летней коллекции, которую вы привезли в Москву? - Как правило, тема возникает во время выбора ткани. Все мои коллекции - манипуляции с материалами. Сначала я делаю черновики из простой, дешевой ткани, а в процессе работы приходит масса новых идей. Иногда хочется остановиться, разработать какую-то находку, хочется ходить в музеи, где-то искать вдохновения. Но сроки не позволяют, и сама я постоянно увлекаюсь чем-то новым. Но ничего не пропадает - слава Богу, у меня несколько линий (Gold, Red & Blue Label. - "Ведомости"), и все идет в дело. - Английские модельеры - в большинстве своем эксцентрики, а эксцентричные дизайнеры - англичане. Это британская традиция? - Я считаю это большим комплиментом, когда меня называют эксцентриком, потому что мы живем в мире конформизма. Но сегодня люди так сильно стремятся выделиться, что быть просто другим - недостаточно. Это другое может быть уродливым. Как, например, отвратительные творения Александра Маккуина. Или же тем, что видели уже тысячу раз. Ты думаешь, что оригинален, хотя на самом деле то, что ты делаешь, никому уже не интересно.
- Эксцентричная одежда противостоит стандартам красоты, значит, она ужасна? - Нет, ни в коем случае - я считаю, что моя одежда не уродует женщин, а, наоборот, помогает им. Все-таки эксцентриками не становятся, эксцентриками рождаются. Нельзя стать им по желанию.
- В 70-х вы активно участвовали в создании панк-культуры под лозунгом God save the Queen, she ainХt no human being. Теперь вы бываете у королевы на приемах и используете монархическую символику в логотипе. Как и почему изменилось ваше отношение к королеве? - Да, я думаю, мое отношение к королеве изменилось. В свое время я видела в ней воплощение британского лицемерия. Сейчас я вижу в ней некое верховное существо, получившее свое место по наследству. Монархия - очень удобный институт. Я уважаю королеву. Это просто работа, она не может иметь отношение к политике. Диана стала столь важной фигурой потому, что ударилась в политику и порвала с семьей. Я абсолютно уверена, что ее убили, это не был несчастный случай. Диана начала вмешиваться в дела, связанные с торговлей оружием, высказывать свое мнение, особенно во время скандала с противопехотными минами. Она стала очень опасной, потому что была самой популярной в мире.
Когда я начинала делать одежду на закате эры хиппи, у молодежи была масса информации, разные андеграундные журналы, писавшие о мировой коррупции, о развращенности мира. Сейчас молодежь абсолютно равнодушна, она не ищет никаких подоплек, все привыкли ко всему и не задумываются ни над чем. Если мы копнем глубже в историю, то станет очевидно, что именно таких людей, как Диана, обычно и убивают.
- Следите ли вы за деятельностью своего бывшего мужа Малкольма Макларена, за его участием в недавней избирательной кампании на пост мэра Лондона? Возможно, Лондон Макларена стал бы более благоприятной атмосферой для вашего стиля? - Я люблю Малкольма. Он гораздо лучше большинства людей, которых я знаю. Поэтому мне очень жаль, что он никогда не мог реально оценить происходящие с ним и вокруг него события. Малкольм не отличается способностью думать о последствиях. А человек, который занимает ответственный пост, должен обладать таким качеством. Он слишком дикий - сорвиголова, авантюрист. - Чем занимается ваш сын, он, кажется, пошел по вашим стопам? - У меня два сына. Один занимается порнографической фотографией. Нет, не хард, скорее софт - хорошего качества. Он устраивает выставки своих работ и недавно заключил крупную сделку. Младший сын, отец моей внучки, открыл магазин Agent Provocateur. Это очень популярная в Лондоне марка сексуального нижнего белья. - Что вам близко в современной культуре - кино, музыка, у вас есть свои фавориты? - Я никогда не хожу в кино, не смотрю телевизор, не читаю журналов, не слушаю поп-музыку. Впервые узнала про группу Oasis на Даунинг-стрит, 10, когда Тони Блэр пригласил меня и других звезд. Потом я как-то услышала их музыку в такси и подумала, что это ужасно. Мне не наплевать на культуру, но поп-культура - это оксюморон. Если это популярно, это уже не может быть культурой. Культура всегда была поиском оригинальности, новых идей, которые далеко не всегда могут быть понятны человеку с улицы.
Сейчас я читаю много политических книг. Одна из них про Вторую мировую войну, про силы, заставлявшие Гитлера убивать евреев, чтобы зарабатывать деньги. Еще одна - про консюмеризм. О том, что политика больше не играет никакой роли и мир управляется большими корпорациями. Эти корпорации гораздо сильнее, чем правительства. Некоторые из них обладают гораздо большим оборотом, чем отдельные страны. Например, General Motors зарабатывает больше, чем Норвегия.
Я говорю вам, как молодым людям, что вы многое упускаете. И если бы вы жили в Лондоне, вы были бы еще больше дезинформированы. В Лондоне никто не задумывается о смысле, о содержании, всех волнует лишь форма - стиль. На самом деле это все мусор, чепуха. Все бегают с "отрезанными головами". Никакой настоящей информации нет. - Если стиля и информации нет в Лондоне, то где же их искать? - Каждый должен искать сам. Нужно больше читать, чем нажимать кнопки на машине. Индивидуальность не найти, нажимая кнопки. Кто-то сказал мне, что Интернет - очень важная вещь и там можно прочитать любую книгу. Я проверяла и ни одной интересовавшей меня книги не нашла. И даже если вы найдете там книжку, то компьютер ее за вас не прочитает. Мой сайт все время находится under construction, это правда. Мои люди пытаются что-то делать. Но Интернет - это очень медленно.
- Что-нибудь сегодня может иметь столь серьезное визуальное воздействие на современную культуру, как панк, у истоков которого вы стояли? - Думаю, нет. Панк начинался прежде всего как мода. Манифест, сделанный посредством моды. Мы пытались создать образ современного городского революционера, его не устраивает мир, в котором он живет. Я была первой, кто начал носить вызывающую одежду на улице. Тогда это шокировало, а сейчас уже нет ничего, к чему бы люди не привыкли. Даже если вы отправитесь в самую глухую деревню, то и там не сможете никого удивить. - Тогда почему же вы пришли from rags to riches, от лохмотьев к haute couture? - Да, действительно, мы начинали с уличной моды, а пришли к Дому моды и парфюму Vivienne Westwood. Я не верю, что можно изменить что-то через политику. Это миф. Я не верю в слово "прогресс". У людей нет надежды, они ни во что не верят. Приходится обращаться к нынешним временам, чтобы критиковать век нынешний. Я верна тем же политическим мотивам. Сейчас моя одежда - гораздо более антиистеблишмент, чем тогда. Истеблишмент - это серость, "пусть все будет как есть", "я-и-так-прекрасен, мне-нравится-выглядеть-как-все".
Делая свою одежду, я предлагаю людям выбор. Нет более мощной подрывной деятельности, чем предлагать людям выбор.