Секрет влиятельности
Перевернув последнюю страницу книги Норены Херц "Тихое поглощение: глобальный капитализм и смерть демократии", я увидел на обложке статистику: из 100 крупнейших экономик мира 51 - это корпорации и лишь 49 - государства. Книга Херц как раз об этом: о том, что на фоне оборота корпораций национальный доход многих стран представляется мизерным.
Вообще-то сравнивать объемы продаж компании с размерами валового продукта экономики - это все равно что сравнивать яблоки с грушами. Но дело все-таки не в этом. Возможно, генеральный директор General Electric и в самом деле более влиятельная фигура в мировой экономике, чем министр финансов Греции. Я, например, помню имя Джека Уэлча, да и вы, думаю, тоже.
Но что из того? Политика - не единственный источник власти в демократическом обществе. Своей властью Давид Юм и Альберт Эйнштейн обязаны своему интеллекту, а Дэвид Бэкхем и его супруга Виктория - обожанию их фанов. Власть, которой обладают менеджеры больших корпораций, - лишь одна из многочисленных форм власти в обществе.
Мы можем сравнивать оборот компаний с ВВП государств, потому что и то и другое выражается в долларах, но такое сопоставление совершенно бессмысленно. Мы выражаем в одних и тех же единицах количество людей, работающих в GE, читающих сочинения Давида Юма или покупающих диски Spice Girls. Но такое сравнение тоже будет бессмысленным. Что по-настоящему значимо - так это природа их власти, ее степень и механизм ее осуществления. Никакая статистика не отражает этого.
Если брать голые цифры, получится, что Пош Спайс более влиятельна, чем Эйнштейн, но ее влияние мимолетно и преходяще. С мистером Уэлчем совсем другая история. Его решения влияют на положение дел в GE больше, чем решения министра финансов Греции - на греческий бизнес.
Процесс получения мистером Уэлчем такой власти нельзя назвать демократическим. Власть политиков становится объектом "демократического аудита", что неприменимо к бизнес-руководителям. Значит, тут нужны другие способы контроля. В этом смысле важно, что подчинение влиянию Уэлча - дело добровольное, а подчинение влиянию греческого министра финансов - нет: люди по большей части имеют возможность выбирать, работать ли им в GE и покупать ли ее продукцию, но они не могут выбирать, родиться ли им греками.
В книге Херц поражает тривиальность примеров влияния бизнеса на общество. Автор искренне скорбит по поводу того, что такое влияние вообще существует. Так что же, две страны, в которых есть McDonaldХs, никогда не нападут друг на друга? Если бы я в самом деле верил, что McDonaldХs несет миру мир, я мог бы даже начать питаться его продуктами.
GE, разумеется, тоже достойна критики. Ее дочерняя NBC отказалась выпустить рекламный плакат с изображением свиньи, наложенным на карту США, и призывом отметить 28 ноября как День ничегонепокупания. Говорят, вице-президент NBC по рекламе Ричард Джиттер заявил: "Мы не хотим рекламировать то, что враждебно интересам нашего бизнеса". Возможность делать выбор ограничивает власть корпораций (поскольку существует конкурентный издательский рынок, Bertelsmann поставил прибыли выше идеологии и напечатал книгу Херц). Корпорации не смогут непомерно разрастаться, если мы не будем забывать, что выбор у нас есть. Цифры, которые действительно касаются нас, - это не оборот компаний, а показатели их рыночного могущества. (FT, 21. 08. 2001)