"Разрушение традиций - тоже традиция"
Приезд на фестиваль NET стал первыми гастролями Театра Оскараса Коршуноваса в Москве. После одного из фестивальных показов Оскарас Коршуновас ответил на вопросы "Ведомостей".
- Вы начинали с постановок Хармса и Введенского, а теперь все больше занимаетесь современной драмой...
- Современные тексты обнаруживают в себе возможности нового театрального языка, и это один из главных мотивов, который побуждает меня их ставить. Темы убийства, инцеста, насилия не новы, но конфликт в современной драме очищен от идеологии и ценен сам по себе. А динамичность новых пьес провоцирует динамичность спектаклей по ним. Нынешнее поколение уже не хочет медитировать, сонно наблюдая за еле развивающимся действием. Все должно происходить быстро, люди быстро сейчас координируют в себе новую информацию. "Огнеликий" - почти киносценарий. Лаконичные диалоги, мгновенный конфликт - актерам некогда разбежаться. Они, как спортсмены, должны быть готовы прыгнуть с места. Но лаконизм и жизненность диалогов не исключают их поэтичности, и Майенбургу, по-моему, это особенно свойственно.
Свой первый спектакль по современной драме - "P.S. дело O.K" - я сделал в 1997 г. вместе с литовским писателем Сигитасом Парулскисом. В названии были его и мои инициалы. Парулскис писал пьесу во время репетиций с актерами, которые что-то ему подсказывали, - это был новый для нас режим работы. Потом были "Роберто Зукко" Бернара-Мари Кольтеса, Shopping & Fucking Марка Равенхилла и "Огнеликий". Мы сделали недавно еще один спектакль по Майенбургу, он называется "Паразиты", а скоро состоится премьера по пьесам Сары Кейн.
- Вас не упрекают в излишнем пристрастии к таким мрачным текстам? - Я не хотел бы связывать свое поколение только с драматургией, которую многие называют "черной". Мне 32, и мое поколение видело другой контекст. Я заканчивал институт еще в Советском Союзе. Жизненные ориентиры изменились вдруг, и надо было много импровизировать. Об этом сломе мы и говорили в "P.S. дело O.K". Мне нравится, что тексты, которые я сейчас ставлю, пишутся буквально при мне. Мы дружим с Равенхиллом, часто приезжает Майенбург. Постмодернистский контекст, из которого вышли их пьесы, был слишком сложным, и театр того времени запутался в своих играх и аллюзиях. Новая волна драматургов старается очиститься от семантических и знаковых игр постмодернизма и говорит прямо и просто о сущности того, что происходит с нами сегодня. Важно знать и говорить о том, что по-настоящему чувствуют молодые люди, и здесь не надо бояться низости или высокопарности. Я хочу говорить не об интеллектуалах, а о среднем молодом человеке - я понимаю его. Меня привлекают простота и откровенность новой драмы - это ее главное качество, ее стратегия, если хотите.
- Поэтому вы не ставили пьесы таких знаковых для современной драмы фигур, как Владимир Сорокин или, например, Вернер Шваб? - Для меня важно, чтобы драматург не был старше меня самого. Сорокин и Шваб интересны мне, но я не буду их ставить, у меня нет для этого внутреннего мотива. Это другое поколение и другая драматургия.
- Важно ли для вас ощущение причастности к определенной театральной школе? - Для меня никогда не было важно следовать традициям. Но, конечно, я в контексте литовского театра. Мне много дал мой учитель Йонас Вайткус, а Эймунтас Някрошюс произвел на меня в свое время большое впечатление, мои актеры учатся у них и участвуют в их спектаклях. Но то, что я делаю, в Литве многими воспринимается как разрушение традиций. Хотя это тоже неплохая традиция литовского театра - каждый литовский режиссер старается разрушить некую традицию литовского театра, которая была до него.
- В Вильнюсе вы делите площадку Национального драматического театра Литвы с труппами Туминаса и Някрошюса. Это создает какие-то сложности? - Это не очень сложно, хотя в этом есть некая проблема. Статус Театра Оскараса Коршуноваса в национальном театре Литвы так и не определен, хотя у нас есть возможность показывать свои спектакли. В Литве сейчас много говорится о том, каким должен быть литовский национальный театр, ведь помимо нас и трупп Някрошюса и Туминаса есть еще труппа самого Национального драматического театра, и его репертуар сейчас как раз совсем небольшой. А технически сосуществовать несложно. Някрошюс сейчас редко показывает свои спектакли в Литве. А мы, поставив три года назад восемь спектаклей, по-прежнему все их играем. Правда, в этом сезоне, третьем для нашего театра, мы почти все время гастролируем. Но, возвращаясь домой в Вильнюс на два дня, всегда отыгрываем два спектакля. - Плотный гастрольный график связан с тем, что вас уже не первый раз хорошо приняли в Авиньоне? - Этим летом мы были там третий раз, и все наши приезды всегда оплачивал фестиваль. В "русский сезон" 1997 г. мы привозили "Там быть здесь" по текстам ОБЭРИУ и "Старуху" Хармса, в 2000-м - "Мастера и Маргариту", копродюсером которого выступил Авиньонский фестиваль. В этом году, когда мы представляли в конкурсной программе "Огнеликого", был самый большой ажиотаж. Мы постепенно набирали очки, постепенно завоевывали зрителя. - Правда ли, что вы согласились выступать в Москве без гонорара? - Это не совсем так. Скажем, он меньше обычного. Наверное, потому, что мне хотелось приехать в Москву. Мы не были здесь еще ни разу, хотя видели даже Буэнос-Айрес. NET дал нам возможность такого эксперимента. Посмотрим, чем все это кончится.