Модерн в Камергерском
Чеховский МХАТ перестал удивлять количеством своих премьер - теперь в их совокупной массе все чаще стали появляться спектакли качественные. Например, "Священный огонь" Соммерсета Моэма в постановке Светланы Враговой.
О том, что Олег Табаков предложил постановку Враговой, было известно задолго до премьеры. И можно было догадаться, почему в ряду прочих приглашенных режиссеров он сделал предложение именно ей - руководителю театра "Модернъ", расположившемуся на Спартаковской площади в здании старой хлебной биржи в стиле ар-нуво, и автору программного, если уж речь идет о модерне, спектакля "Катерина Ивановна" по пьесе Андреева. Но со всей очевидностью мотивы Табакова проявились на премьере.
Если судить о Моэме по его романам, то пьесу написал вроде как и не Моэм. В ней нет ни легкой моэмовской иронии, ни его остроумия. Если отвлечься от Моэма, каким его знает большинство, и тем более от поставленного Враговой спектакля, то "Священный огонь" представляется неплохо сконструированным детективом. Вполне английским детективом, фигуранты которого - настоящие леди и джентльмены, и, хотя страсти им не чужды, они сильно приглушены нормами хорошего тона. Главный герой этого детектива - летчик, который пострадал в авиакатастрофе и теперь прикован к инвалидному креслу. В окружении парализованного летчика три пары персонажей: мать с ее старинным другом, доктор с сиделкой и брат с женой. Уточню: жена принадлежит летчику, но позже выясняется, что по крайней мере один раз она принадлежала и его брату, приехавшему ненадолго из какой-то колониальной страны и оставшемуся на целый год.
Однажды утром летчика находят мертвым. Сиделка, долгие годы бывшая конфидентом больного, начинает расследование, и, естественно, подозрение падает на летчикову жену.
Казалось бы, в сюжете и нужно искать мотивы выбора: чем не материал для кассового спектакля, будь он разыгран хорошими актерами, да еще и в элегантном салонном интерьере. МХАТ предложил режиссеру и саму пьесу, и достойных актеров. В главной роли пришедший в себя после беспредела, который он играет в антрепризах, Сергей Безруков. Рядом с ним Ольга Барнет в роли матери семейства, перешедшие в труппу МХАТа бывший моссоветовец Андрей Ильин (доктор) и бывшая "современница" Екатерина Семенова (жена), Станислав Любшин, играющий в очередь с Дмитрием Брусникиным друга дома, и подрастающий для ролей роковых красавцев Егор Бероев. Актеры первого класса, пьеса кассовая - но почему руководить делом была выбрана Врагова, это не объясняет. Потому что Врагова не была бы Враговой, долго вынашивающей свои спектакли и нагружающей их всей своей интеллектуальной наличностью, если бы ее могло устроить грамотное разведение мизансцен. Главное, что в "Священном огне" подверглось ее режиссерской интерпретации, - это образ самого летчика. Раз уж он летчик, то у Враговой вырастает в фигуру не меньше, чем Экзюпери, с чьим текстом Сергей Безруков появляется на сцене. Если уж он храбрый летчик, то его гибель приобретает титанический масштаб. Пользуясь тем, что в сюжете фигурируют "Тристан и Изольда", Врагова озвучивает спектакль вагнеровскими контрапунктами и по-оперному обставляет финал. А если пуститься во все тяжкие, то можно добраться и до евангельского сюжета: после некоторого размышления и для этого в спектакле можно найти подтверждение. Как бы то ни было, в умелых руках "Священный огонь" превратился в символистскую драму, к которой у Враговой есть вкус. Если не утруждать себя - а никто же не неволит, - то все ее интерпретаторские жесты можно рассматривать как затейливый декор для детектива. И тогда становятся прозрачными намерения мхатовского худрука: все эти символичные сочетания белого и черного в костюмах, полупрозрачные, словно из рисовой бумаги, ширмы, по которым гуляют таинственные тени (художник Валерий Левенталь), завихряющиеся световые блики, напоминающие об ангельских сонмах Густава Доре, колокольные звоны, ориентальные намеки, колдовские пассы, воздетые женские руки - все то, чего и следовало ожидать от Враговой, на диво хорошо смотрится в раме шехтелевского ар-нуво.