БАНКРОТСТВА: Законом риски не устранить

В России банкротство часто используется для передела собственности, ухода от уплаты долгов и сведения счетов с конкурентами. Многие видят в институте банкротства лишь деструктивную сторону. Но банкротство нужно для структурирования и защиты интересов кредиторов и должников как действенный стимул соблюдения контрактов и способ повышения эффективности экономики. Иначе должники перестанут возвращать кредиты, кредиторы - давать в долг (или раздуют процентные ставки), а финансовый сектор не сможет перекачивать сбережения в инвестиции. Перераспределение собственности - совершенно нормальная вещь. Повышая "тонус" экономических агентов, оно приводит к более эффективному распределению ресурсов. Заявления, будто под банкротство попадают совершенно здоровые предприятия, способны привести любого кредитного аналитика в уныние. Банкротство может начаться, только если долг свыше 500 МРОТ (сейчас) или 100 000 руб. (в новом законе) просрочен более чем на три месяца. Почему предприятия, не способные или не желающие платить такие небольшие долги, считаются "здоровыми"? Дефолт - если не смерть, то симптом тяжелой болезни. Понятно, что существуют всевозможные способы "рисования" долгов, но банкротство здесь ни при чем. В качестве доказательства разрушительных последствий процедуры банкротства читателей любят пугать цифрами (например, 42 000 дел на 1. 01. 2002). Но вообще-то это достаточно скромно через четыре года после суверенного дефолта и финансового кризиса. Кредитные рейтинги российских заемщиков низкие (средняя вероятность дефолта в течение первого года для эмитентов, имеющих рейтинг Standard & PoorХs, - около 1/6). Просроченная кредиторская задолженность предприятий на 1. 04. 2002 (другими словами, задолженность в состоянии дефолта) - 1510 млрд руб. (около 16% годового ВВП). Массовая безнаказанность дефолтов в России свидетельствует о системном характере кризиса и о непонимании того, что долги нужно платить полностью и в срок. Банкротство С лишь один из элементов нормальной финансовой системы. Наряду с банкротством как мерой чрезвычайного характера необходим эффективный механизм урегулирования обязательств обыкновенным способом: гражданское законодательство, судебная система, исполнительное производство, система раскрытия информации, регулирование финансового сектора и многое другое. Нынешний закон о банкротстве не работает не из-за того, что он плохой, а из-за того, что институциональная среда не устоялась, экономические агенты не успели привыкнуть к новым правилам игры и используют законодательные нормы максимально "творчески". Почему-то никого не смущает невыполнение многих важных норм действующего закона. Он требует, чтобы несостоятельный должник сам подавал заявление о банкротстве, но в России 98% заявлений о банкротстве подают кредиторы. В других странах соотношение обратное. Неудивительно, что банкротства используются для недружественных захватов, а не для защиты и сохранения бизнеса заемщиков. Банкротство всегда затрагивает интересы множества сторон, и всем угодить невозможно. Важно, чтобы поиск выхода из конфликта между должником и кредиторами был предсказуемым и понятным. Вот, на наш взгляд, основные недостатки существующего режима банкротства: слабая правоприменительная практика (с этим связано большинство злоупотреблений банкротствами); неэффективность судов по обычным гражданским делам (одна из причин использования банкротства вместо взыскания долга через суд); недостаточная защита прав кредиторов по обязательствам, не обеспеченным залогом (они выплачиваются после обеспеченных обязательств, налогов и платежей во внебюджетные фонды); затруднения, возникающие при банкротстве отдельных категорий должников (например, коммунальные предприятия, имеющие огромную просроченную задолженность, невозможно обанкротить: к ним, как к естественным монополиям ТЭКа, применяется специальный закон); препятствия для применения структурного финансирования. Ключевое изменение в новом законе - принятом Госдумой в третьем чтении 1 июля - касается невозможности возбуждения дела о банкротстве до завершения обычного исполнительного производства. Теоретически это должно усложнить использование банкротства для захвата предприятий, улучшить перспективы возврата долга для вовремя подсуетившихся кредиторов и избавить остальных от моратория. Но в условиях низкой эффективности суда возникает опасность, что обанкротить несостоятельного должника станет невозможно. Пока идет судебное разбирательство, недобросовестный должник успеет спрятать наиболее ценные активы. Стимулы для исполнения финансовых контрактов при этом ослабевают, а кредиторы неоправданно оказываются в неравном положении. Кроме того, обращение взыскания на ключевые активы или перевод этих активов в отдельные юридические лица тоже могут использоваться для передела собственности или серьезно повредить бизнесу должника. Принятый документ меняет и другие правила игры. Собственники должника получают дополнительные возможности сохранить предприятие, "откупившись" от кредиторов увеличением уставного капитала или банковской гарантией. Банкротство может быть прекращено, если третья сторона погасит долг или предоставит обеспечение. Сохраняется возможность продажи предприятия или имущества должника в ходе банкротства, причем теперь это можно будет сделать путем создания одного или нескольких юридических лиц. При этом контроль над предприятием может перейти в другие руки, но уже не бесплатно, не за счет кредиторов. Перспективы возврата долга существенно улучшаются, банкротство становится более дорогим и менее привлекательным способом захвата собственности. Что бы ни говорили, передел собственности через банкротство - это реальность. Ее нельзя упразднить, но можно сделать более цивилизованной. Банкротство уже давно превратилось в особый вид инвестиционно-банковской деятельности, бизнес на банкротствах прочно вошел в жизнь (и не только в России), и попытки формирования правил игры полезнее полного произвола под неизбежный аккомпанемент ханжеских возгласов. Правда, новые правила вряд ли намного сложнее обойти, чем старые. Положительная черта законопроекта - появление финансовой ответственности управляющих и их саморегулируемых организаций (СРО), которые обязаны будут страховать свою ответственность на сумму, зависящую от балансовой стоимости имущества. Наивно думать, что новая норма устраняет все риски. Нанесение ущерба доказать нелегко, размер обеспечения невелик, балансовая стоимость часто далека от рыночной. Но для кредиторов призрачный шанс получить хотя бы 5% балансовой стоимости имущества лучше 100% гарантии потерять все. Сделаны и другие попытки ликвидировать некоторые из существующих дыр: усовершенствована процедура продажи имущества должника, система раскрытия информации и др. Это важные улучшения, хотя ликвидировать подобные риски редактированием текста закона в принципе невозможно. Законопроект радикально меняет роль государства. Обязательные платежи теряют приоритет по сравнению с обычной задолженностью, что существенно улучшает шансы других кредиторов. Зато уполномоченные государственные органы смогут голосовать на собрании кредиторов. Если сейчас кандидатуру временного и внешнего управляющего предлагают кредиторы и утверждает суд, то по законопроекту кредиторы лишь формулируют требования, а список кандидатур представляют СРО. Жесткий контроль федеральных органов над СРО, членство в которых становится обязательным, сводит на нет главное преимущество саморегулирования - независимость, увеличивает коррупционный потенциал закона и в итоге укрепляет роль государства в ущерб кредиторам. Именно назначение управляющего часто решает исход всей процедуры. Неудивительно, что крупные промышленные группы, доказавшие свое мастерство в выборе управляющих, так недовольны проектом. Создаются очень опасные предпосылки к избыточному вмешательству чиновников в экономику и усилению роли административно-силового ресурса. Но все же "коррупционная устойчивость" законопроекта вряд ли намного ниже, чем у ныне действующего закона. В целом проект, как и действующий закон, далек от совершенства. Но проблема не в тексте закона. Для развития экономики и интеграции России в мировой финансовый рынок необходима прочная кредитная культура. Автор - аналитик Standard & PoorХs EA Ratings