Что для счастья надо?

С тех пор как появились люди, они борются за существование. Ощущение неудовлетворенности - наше нормальное состояние, а потребность в его преодолении и вовсе один из глубинных инстинктов. Однако сегодня в экономически развитых странах мы наблюдаем совершенно невероятную вещь. Впервые в истории человеческое сообщество испытывает дискомфорт не от нехватки, а из-за избытка предметов потребления. В наше время на дорогах столько автомобилей, что там становится тесно. Мы потребляем столько еды, что страдаем от ожирения. Столько всего можно купить, но времени наслаждаться этим у нас уже нет, ведь столько всего нужно сделать. Если это та самая Утопия, к которой стремились все предыдущие поколения, то почему же мы не чувствуем себя счастливыми? Еще в 1930 г. возникновение подобной проблемы предсказал британский экономист Джон Мэйнард Кейнс. В своем эссе под названием "Экономические возможности наших внуков" он отмечал, что на протяжении практически всей истории человечества уровень жизни оставался приблизительно одинаковым. Все началось с промышленной революции. С 1700 г., говорит Кейнс, несмотря на бурный рост населения планеты, уровень жизни в США и Европе повысился в четыре раза. В ближайшие 100 лет, предсказывал экономист, он повысится еще в четыре, а то и в восемь раз. И тогда люди столкнутся с новой проблемой: когда не будет необходимости трудиться с утра до ночи, чтобы прокормить семью, как они смогут распорядиться высвободившимся временем? Пока предсказания Кейнса сбываются. Бурный рост экономики привел к значительному повышению уровня благосостояния, но, по свидетельству ученых, ни на йоту не сделал нас счастливее. За последние 30 лет в США и Европе так называемая степень ощущения счастья остается неизменной, а кое-где и вовсе снижается. Человечество, на протяжении всей своей истории боровшееся за выживание, в конце концов уверовало, что счастье напрямую связано с благосостоянием. Тем не менее результаты исследований свидетельствуют об обратном. Ученые обнаружили, что повышение благосостояния на самом деле делает счастливее только людей с очень низкими доходами. Однако, как только их годовой заработок доходит до скромных $10 000 в год, новый рост доходов счастья уже не приносит. На протяжении по крайней мере 50 лет правительства разных стран сверяли уровень общественного благосостояния с размерами ВВП. Затем пришли к выводу, что это неправильно. Если допустить, что в ближайшие годы ВВП Британии будет расти со скоростью 3% в год, то к 2103 г. уровень общественного благосостояния вырастет в 19 раз. То есть будет в 19 раз больше автомобилей, в 19 раз больше домов и т. д. И люди будут в 19 раз счастливее? Не похоже.

На Западе уже несколько десятилетий применяются специальные "измерители счастья". Один из них называется Index of Sustainable Economic Welfare (показатель устойчивого экономического благосостояния). Основой для его расчетов стал показатель под названием "потребительские расходы частных лиц". Но в сложной формуле учитываются также показатели неоплаченного домашнего труда, средства, потраченные на устранение последствий преступности, аварий и загрязнения окружающей среды, затраты на борьбу с загрязнением окружающей среды и истощением минеральных ресурсов. Другой "измеритель счастья" населения - Genuine Progress Indicator (показатель истинного развития). Он рассчитывается американской некоммерческой организацией Redefining Progress. Основа расчета примерно такая же, как и в Index of Sustainable Economic Welfare, однако учитываются также стоимость бесплатного труда добровольцев и сокращение свободного времени тех, кто работает сверхурочно.

В США с 1950-х по 1970 г. показатель истинного развития (ПИР) рос вместе с ВВП. Однако с 1970 г. ВВП продолжал расти, а ПИР пошел вниз. Именно в это время социологи отметили, что американцы стали чувствовать себя немного несчастнее. Такая же ситуация отмечается и в Британии, где используется показатель устойчивого экономического благосостояния. Новые методы подсчета могут перевернуть все привычные представления. Например, правительства могут пересмотреть приоритеты. И вдруг, вместо того чтобы добиваться роста производительности труда, введут новые ограничения на продолжительность рабочего дня. (FT, 7. 03. 2003, Екатерина Кудашкина)