Главный редактор не смог отредактировать себя
Год назад исполнительный редактор The New York Times Хауэлл Рэйнс купался в лучах славы: за первый год его пребывания на этой должности журналисты газеты получили семь Пулитцеровских премий. Рэйнс говорил репортерам, что их публикации после теракта 11 сентября 2002 г. "будут изучаться, пока не перестанут преподавать журналистику". А на прошлой неделе 60-летний редактор покинул The New York Times - сотрудники были слишком недовольны им.
После недавних событий в The New York Times опыт редакторства Рэйнса будет упоминаться лекторами скорее как пример чрезмерно требовательного и авторитарного стиля руководства, который привел к кризису управления в одной из самых влиятельных газет мира.
"Бунт" против Рэйнса, спровоцированный недавним скандалом вокруг одного из журналистов The New York Times, уличенного в фальсификации и плагиате, бушевал несколько недель.
Менее чем за два года на своем посту (только один исполнительный редактор за всю 152-летнюю историю газеты продержался меньше него) Рэйнс успел создать взрывоопасную и пагубную для издания смесь из двух компонентов. С одной стороны, он сконцентрировал власть в руках узкого круга приближенных и журналистов, пользующихся особым расположением. Это создавало атмосферу, в которой несогласие c мнением главного редактора не одобрялось, что иногда приводило к сбоям в работе газеты. В то же время он заставлял репортеров - их в штате 1000 человек - работать быстрее и агрессивнее.
Рэйнс внедрял методы работы, нетрадиционные для The New York Times, например как можно чаще посылал журналистов работать "в поле", при том что раньше им рекомендовалось две трети времени посвящать длинным аналитическим материалам. Он также имел обыкновение помещать на первую полосу легковесные статьи, не вписывающиеся в традиционно серьезный стиль The New York Times. Двум репортерам однажды пришлось потратить пять дней на статью, подтверждающую убеждение Рэйнса в том, что карьера Бритни Спирс закончена. Сами они вовсе не были в этом уверены, но возражать редактору было не принято.
Любимчики Рэйнса среди журналистов могли позволить себе то, за что другие карались. Материал одной из журналисток был снят, когда она отказалась открыть свои источники, ссылаясь на данное им обещание.
Позже в интервью журналистка заметила, что была удивлена, когда узнала из публикации газеты, что у восходящей звезды The New York Times Джейсона Блэра, считавшегося фаворитом Рэйнса и попавшегося на фальсификации и плагиате, не спрашивали, кто его источники.
Именно скандал с Блэром и стал началом конца правления Рэйнса - до этого жизнь газеты и атмосфера в редакции не в такой степени волновали руководство. В начале мая газета напечатала подробный материал о вымышленных фактах и плагиате, которые были обнаружены более чем в трех десятках его статей. Спустя две недели раскрылась еще одна неблаговидная история: из газеты уволился один из лауреатов Пулитцеровской премии Рик Брэгг, присвоивший себе авторство материала, написанного стажером газеты. Но на этом скандал не прекратился. Так как оба журналиста, по мнению коллег, пользовались особым расположением Рэйнса, их отставка дала повод более открыто выразить недовольство его политикой и постоянными системными проблемами, к которым она приводила.
По словам Линды Гринхаус, ветерана The New York Times, "в газете существует проблема, которая возникла не при Рэйнсе, но усугубилась из-за его недостатков как менеджера, - это жесткая, выстроенная снизу доверху иерархическая система. Это атмосфера, в которой не приветствуется, когда руководству говорят правду в глаза".
Незадолго до отставки Рэйнс признал, что критика в его адрес справедлива, и обещал исправиться. На внеочередном собрании коллектива в кинотеатре на Бродвее в прошлом месяце он сказал сотрудникам: "Вы считаете меня неприступным и заносчивым. По вашему мнению, в редакции царит иерархический порядок, на полосы попадают только мои идеи, а остальные игнорируются. Я слышал, что вы убеждены в том, что в газете существует система продвижения звезд, моих фаворитов, которые быстро идут на повышение. .. Я слышал, что страх передо мной настолько велик, что редакторы боятся сообщать мне плохие новости".
Отставка Рэйнса и Бойда - это удар по репутации Артура Залсбергера, председателя совета директоров The New York Times, который, неохотно приняв отставки редакторов, признал, что бывал слишком мягок по отношению к ним и недостаточно чуток к мнению сотрудников. "Для меня эта ситуация стала неожиданностью и в какой-то мере означает, что я не до конца справился с задачами издателя", - сказал Залсбергер.
Рэйнсу время от времени прощались ошибки, которые привлекали внимание наблюдателей и вызвали критику в адрес газеты. Залсбергер признал это уже после отставки редактора.
Несмотря на непопулярность Рэйнса, его уход не вызвал ликования среди журналистов The New York Times. По словам очевидцев, некоторые из журналистов плакали, когда было объявлено об отставке, и даже самые ярые критики Рэйнса были поражены результатом своей борьбы.
Залсбергер в интервью подчеркнул, что "не принимал решения об отставке". По его словам, Рэйнс и Бойд посчитали, "что газета преодолеет эту проблему и вместо собственных неурядиц посвятит себя созданию замечательных журналистских материалов, только когда они сами перестанут оставаться в центре внимания", и издатель с ними согласился.
На время, пока не будет подобрана кандидатура на место Рэйнса, его место займет Джозеф Леливельд, который был исполнительным редактором The New York Times с 1994 по 2001 г. Возможно, его назначение не случайно: в отличие от Рэйнса, в свое время Леливельд стремился по возможности распределить властные полномочия между редакторами. Когда какая-нибудь из его собственных идей появлялась в первополосном материале, Леливельд шутил: "Вот, протолкнул". (6. 06. 2003, WSJ, Кирилл Корюкин)