Выдуманная реальность
В Москве проходят две фотовыставки, которые заставляют подумать о сущности фотографии и задуматься о том, существовала ли когда-нибудь жизнь, столь отчетливо отразившаяся на этих снимках - будь то фотокадры Якова Халипа или охотничьи удачи римских папарацци.
Яков Халип, чья ретроспективная выставка открылась в Галерее им. братьев Люмьер, - профессионал самого безупречного уровня. Его личный путь отлично иллюстрирует теории Бориса Гройса о том, что "стиль Сталин" оказался прямым наследником утопий русского авангарда. На примере живописи это изящное рассуждение выглядит несколько натянутым, на примере фотоискусства - более чем корректным. Учитель Халипа Александр Родченко в начале 1920-х принципиально отказался от живописи. И в согласии с лозунгом производственников "От картины - к фотографии" отдал все свои силы исключительно фотожурналистике, т. е. конструированию нового мира и нового человека. Ученик, почерпнувший у учителя-авангардиста любовь к резким ракурсам и отточенную до звонкости композицию, оказался истинным, последовательным соцреалистом. Строгие военморы и подтянутые физкультурники, ветераны на параде и даже дирижабль, парящий над Москвой, - все эти превосходные снимки абсолютно точно соответствуют постулатам соцреализма об "отражении действительности в формах самой действительности в ее диалектическом развитии". Хороший пример: для снятого совместно с Яковом Халипом альбома, посвященного Военно-морскому флоту, Родченко нарисовал эскиз, потом на корабле соорудили помост, на котором стоял фотограф, и огромный линкор маневрировал по его указке, пока все не совпало с первоначальным планом. Вот так и создавались подлинные свидетельства времени.
Яков Халип, который свой первый опубликованный снимок сделал на похоронах Ленина, не имел опыта абсолютного разрушения визуального мира, через который прошел Александр Родченко. Поэтому и стал идеальной частью пропагандистской машины. Вовсе не случайно он многие годы работал для издававшегося на нескольких языках журнала "СССР на стройке", то есть оформлял фасадную часть красной империи. С этим историческим фактом уже ничего не поделаешь, зато с нашим зрением стала происходить странная аберрация: снимки Халипа или Балтерманца сегодня уже не рассматриваются как напоминание о временах тоталитаризма, они стали полноправными документами эпохи. При этом никто не забывает, что современница Халипа и Родченко, великая Лени Рифеншталь, все же была осуждена Нюрнбергским трибуналом только за то, что талантливо оформляла фасады другого тоталитаризма.
Халип был человеком веселым и открытым. Снимая очередной кадр, приговаривал: "Опля - для "ТАССа"! Опля - для "Огонька"! Опля - для "Советского Союза". Настоящий журналюга: умудрился попасть на тот самый ледокол, который шел спасать папанинцев.
В этом случае мастер, специализировавшийся на идеологических постановках, оказался коллегой папарацци, с творчеством которых можно ознакомиться в Московском доме фотографии на выставке "A Flash of art. Римская фотография действия". Радости в стиле Бивиса и Батхеда: счастье наступает, если удается подсмотреть, как голая Брижит Бардо нежится на солнышке. Окошко в сладкую жизнь проковыряли иллюстрированные таблоиды, придуманные специально для любопытных клерков и лавочников.
Но в данном случае вся интрига заключается в том, что продукцию честных тружеников таблоидной индустрии возвел в ранг музейного факта Акилле Бонито Олива, культовый куратор и теоретик, изобретатель трансавангарда. Конечно, итальянский профессор имеет полное право гордиться тем, что в объектив бульварных фотографов попали не какие-нибудь дутые попсовые звезды, а подлинные культурные герои - актеры и режиссеры золотого века неореализма: Софи Лорен, Джина Лоллобриджида, Федерико Феллини, Марчелло Мастроянни, Микеланджело Антониони. .. Смысл занятий этих красивых и ярких людей непонятен, ясно только, что они ничего больше и не делают, как гуляют, выпивают, разводят амуры. Но каждый такой снимок, сделанный с налета, исполнен просто блестяще - только тут и сказывается тот факт, что папарацци все же общались с великими кинематографистами. Реальности за всем этим барочным великолепием никакой не предусмотрено - слишком хорошо видно, как эти артисты легко и непринужденно играют свою роль в театре жизни. Но, показывая эти снимки, синьор Бонито Олива очень убедительно доказывает, что нет почти никакой дистанции между папарацци и современным художником, который точно так же занят добычей ресурсов повседневности. Конечно, со времен Марселя Дюшана искусством может быть названо все, что угодно, - даже писсуар. С тех пор только наличие рефлексии и будет единственным признаком, который отличает произведение искусства от писсуара или фотографии из таблоида. Очевидно, что персонаж фильма Феллини по фамилии Папараццо ни о каких дискурсах с контаминациями и не подозревал.
Этим он и отличается от советского фотографа Якова Халипа, который прекрасно понимал, что делает.