Мясная лавка Яна Шванкмайера
ПЛЬЗЕНЬ - Чехия может гордиться не только пивом, но и своей анимацией. В том числе и одним из самых интригующих современных классиков - режиссером, аниматором, кукольником, художником, скульптором Яном Шванкмайером, ретроспектива которого проходит в эти дни в Пльзене.
Пльзеньский фестиваль чешского кино - событие локальное и обычно привлекающее внимание лишь местных жителей, чешских журналистов да немногочисленных отборщиков западных фестивалей. Но в этом году организаторам удалось организовать как минимум одно событие европейского масштаба - полную ретроспективу фильмов Шванкмайера и выставку его работ: рисунков, объектов, скульптур, инсталляций (совместно с женой, художницей Евой Шванкмайер). Обычно избегающий публичности, Шванкмайер предстал перед публикой накануне своего 70-летия и 40-летия карьеры в кино.
Карьеру эту нельзя назвать гладкой. В восемь лет Шванкмайер получает в подарок кукольный театр. В шестнадцать впервые в жизни видит работы Сальвадора Дали - в отвратительном качестве в советской агитационной брошюрке о "дегенеративном" искусстве загнивающего Запада. Обучается в Пражской театральной академии на отделении кукольного театра. Получает признание как один из ведущих кукольных режиссеров и художников. В 1964 г. снимает дебютную короткометражку "Последний фокус господина Шварцвальда и господина Эдгара", в которой продолжает свою театральную практику соединения в кадре кукольной анимации и "живой" съемки марионеток и людей. В 1974 г. "Дневник Леонардо" приглашен на Каннский фестиваль, но вслед за успехом следуют репрессии властей: Шванкмайеру запрещено работать как режиссеру. Любопытно, что особенно возмутили чешских цензоров не сюрреалистические фантазии на тему оживших набросков Леонардо, а вполне невинные бытовые сценки из современной пражской жизни, контрабандой протащенные режиссером в уже утвержденный сценарий. Мораль очевидна: преступление художника в тоталитарном обществе заключается не в том, что он создает воображаемые миры, конкурирующие с "официальной" реальностью, а в том, что сама повседневная реальность мира ставится им под сомнение (Набоков, наверное, с этим бы согласился).
Уже после отмены негласного запрета на творческую деятельность Шванкмайер снимает свой первый полнометражный шедевр "Алиса" (1988) , за которым последуют "Фауст" (1994) , "Конспираторы наслаждений" (1996) , "Отесанек" (2000; под названием "Полено" выходил в российском прокате). Поколение Next смогло познакомится со Шванкмайером по двум снятым для MTV заставкам ( "Полмиллиона долларов и абсолютная творческая свобода - от таких предложений не отказываются" - так комментирует режиссер свое сотрудничество с самым популярным музыкальным каналом). В одноминутной "Мясной любви" (1989) страстное танго и недолгие эротические ласки двух оживших отбивных заканчивались на раскаленной сковородке; во "Флоре" воссозданная средствами кукольной мультипликации героиня одноименной картины Арчимбольдо за 20 секунд разлагается на больничной койке. Шванкмайер ставит современной цивилизации смертельный диагноз. Его Фауст не спасется - его переедет красная чешская "Шкода" советского образца, а оторванную ногу утащит голодный нищий.
Пока "Отесанек" - анимационно-игровая версия чешской народной сказки о прожорливом полене, усыновленном бездетной семьей, - остается последней работой Шванкмайера. Сейчас он создает объекты, инсталляции, "тактильные скульптуры". Эти фантастические комбинации скелетов, панцирей, щеток, кастрюлек, всевозможных механизмов и природных объектов как нельзя более подошли бы для знаменитой кунсткамеры Рудольфа II (1952 - 1612) - императора Священной Римской империи, заказчика Арчимбольдо и любимого культурного героя Шванкмайера.
Его сюрреализм вообще не так уж связан с репродукциями Дали из книжки Михаила Лифшица. Куда более важные источники вдохновения для Шванкмайера - маньеризм, средневековые легенды, народный театр марионеток, готический роман, творчество Льюиса Кэррола и, разумеется, сама густая чешская реальность. Достаточно снять крупным планом кнедлики или жирную "клобаску" на бумажной тарелочке, как реальность поворачивается неожиданной стороной. Причем это не над-реальность сюрреалистов, а, скорее, под-реальность - то внутреннее, что прячется за внешним. Шванкмайера интересуют смерть и разложение, притаившиеся под кожей мира. Люди для него - самоуничтожающиеся механизмы, с аппетитом пожирающие самих себя ( "Еда", 1992). Важнейший пластический мотив его творчества - выворачивание наизнанку, при котором выясняется, что никакого "внутреннего" - тайны, загадки, высшего смысла - и нету; есть лишь куча гнили и проворные червяки.
Метафоры Шванкмайера плакатны, грубы и убедительны. Одна из самых знаменитых - армия скалок, катящихся по улицам Праги в мае 1968 г. , в самом политическом фильме Шванкмайера "Смерть сталинизма в Богемии" (1990). Финальная метафора этой короткометражки кажется еще более простодушной: умелые руки хирурга вскрывают на операционном столе гипсовый бюст Сталина и пытаются выловить что-то в заполняющих его кровавых потрохах. Когда невидимый объект наконец-то извлечен из гипсового черепа, мы слышим за кадром плач ребенка. Странно, но это не выглядит примитивной агиткой на тему "сталинизм жив". Скорее, Шванкмайер подчеркивает в этой сцене утешительную обратимость своей философии: не только живое скрывает в себе мертвое, но и мертвое может порождать живое.