Скучная история
Тихо и незаметно, на двух сеансах в небольшом зальчике реконструированного "Фитиля", идет один из триумфаторов прошлогоднего Каннского фестиваля - фильм турецкого режиссера Нури Бильге Цейлана "Отчуждение" (Гран-при жюри и приз обоим исполнителям главных ролей).
Прокатчики рассудили, что привлечь внимание публики к картине, в которой первый диалог звучит на тринадцатой минуте, а основным сюжетным событием становится ловля одинокой мыши с помощью клейкой ленты, не представляется никакой возможности. Но если вы решитесь посвятить этому программно неторопливому фильму полтора часа своего времени, он вознаградит вас сторицей.
Двоюродный племянник Юсуф (Эмин Топрак) , седьмая вода на киселе, приезжает из маленького городка в Стамбул - к своему "дяде", преуспевающему коммерческому фотографу Махмуду (Музафер Эздемир). У племянника мечта - устроиться на корабль юнгой, повидать мир и отослать деньги матери, чтобы она наконец-то смогла вырвать больной зуб. Впрочем, достаточно посмотреть на эту кислую физиономию законченного лузера, на несвежий свитер с нелепым орнаментом, чтобы понять: этого парня не возьмут на работу ни при каких обстоятельствах. У дяди мечта - снимать фильмы, "как Тарковский", - уже в прошлом; в настоящем он успешно штампует рекламные фотографии для плиточного завода. Племянник шатается по заснеженному Стамбулу, принося с собой запах промокшей обуви и дешевых матросских сигарет. Дядя методично подбирает пепел с дорогих ковров, обрабатывает ботинки племянника дезодорантом, закрывает двери и гасит свет в туалете. Молчаливое раздражение накапливается, и больше всего, как кажется, дядю бесит даже не какая-то природная расхлябанность дальнего родственника, а то, что сам он, всю жизнь прилагавший усилия, к которым органически не способен увалень Юсуф, так ничего и не добился: брак распался, детей нет, с творческими амбициями юности пришлось распрощаться.
То, что складывается между Юсуфом и Махмудом, трудно назвать отношениями. Они практически не разговаривают друг с другом и лишь однажды, отправившись в горы на съемки, испытают некое подобие душевной близости. Но катарсиса не будет, никто никого не поймет, а если и поймет, то не настолько, чтобы что-то изменить. "Отчуждение" можно было бы вписать в традицию европейского авторского кино о "некоммуникабельности", "трагедии одиночества" и проч. Но пресловутая некоммуникабельность рассматривается у Цейлана не как неизлечимая болезнь современной цивилизации, а как частный случай человеческой слабости - камерная, частная история двух людей, не нашедших в себе сил преодолеть отчуждение, рассказанная внимательно, умно и неторопливо.
Фильм Цейлана - живое оправдание фестивального движения: пока в Каннах, Венеции или Берлине будут появляться такие картины, фестивали имеет смысл проводить. При этом парадоксальным образом в "Отчуждении" чувствуется горькая ирония режиссера по отношению к кумирам прошлого. Да, Цейлан цитирует Тарковского, любит его, но в его отношении ощутима насмешка обманутого сына над промотавшимся отцом. Когда герои смотрят нескончаемый проезд на дрезине из "Сталкера", Махмуд сначала с молчаливым презрением косится на засыпающего Юсуфа, а потом, спровадив племянника спать, преспокойно включит занимательную порнушку. Все глубокомысленные режиссерские прозрения о человеческой природе никому не нужны, подводит итог Цейлан. Остается сидеть на берегу Босфора, слушать чаек и, лениво зевая, сожалеть об упущенных возможностях.