ПЕРВОЕ СЕНТЯБРЯ: Без права на ошибку
Реформа образования – дело исключительной сложности. Особенно трудно провести ее в России, которая последние 20 лет решала другие проблемы. Но реформа абсолютно необходима. Жизнь меняется постоянно, и ни одна область человеческой деятельности не может стоять на месте. Весь вопрос в том, как провести реформу с наименьшими издержками и наибольшей эффективностью. Представляется, что в ходе такой реформы должны быть решены три главные задачи: содержание образования, управление им и финансирование.
Задача 1: управление
В США частные учебные заведения составляют больше половины всех учреждений высшей школы, в Англии – чуть меньше половины, в континентальной Европе – от 15% до 30%. В средней школе доля частных заведений в большинстве стран значительно меньше, кроме Франции. Это объясняется жестким отделением религии от государства, при котором все конфессиональные школы – католические, протестантские, мусульманские, иудейские – могут существовать лишь как частные учебные заведения.
Повсюду в мире основную роль в развитии общеобразовательной школы играет государство. Для краткости скажем так: если бы было иначе, мир недалеко ушел бы от каменного века. Поэтому нигде в мире, кроме России, не ставится задача превратить общеобразовательную школу в самоокупаемую организацию или “повысить рентабельность” средних школ. Если Россия пойдет по такому пути, она совершит непоправимую ошибку.
Среди множества частных вузов во всем мире вряд ли можно найти хоть один, который принадлежал бы какому-нибудь частному лицу или компании. Все они управляются бесприбыльными ассоциациями в составе от 50 до 120 членов (преподавателей, ученых, представителей международных организаций, частных фондов, доноров, компаний и государства). Отличительная черта частных вузов в том, что ни один из них не получает прибыли, хотя они и ворочают огромными суммами. Ни копейки из их бюджета не может быть распределено между пайщиками или выплачено им в виде дивидендов. Их функции ограничиваются обеспечением образовательного процесса и научными исследованиями.
Все остальные вопросы решаются с помощью обычных частных компаний, с которыми заключаются подряды на разработку учебных программ, набор профессорско-преподавательского состава, оснащение лабораторий, строительство и эксплуатацию общежитий, организацию питания и спортивной работы. Эти компании – обычные капиталистические предприятия, которые получают прибыль.
Так организованы всемирно известные американские университеты – Гарвардский, Стенфордский, Йельский, Массачусетский и Калифорнийский технологические институты и другие вузы, входящие в престижную “Айви лиг”. Примерно так же управляются Оксфордский, Кембриджский и Лондонский университеты, элитные высшие школы Франции, входящие в группу “Гранд Эколь”. Все они – частные платные учреждения, в которых четко отделены функции управления финансами, не приносящими прибыли, от решения конкретных задач, без которых немыслимо качественное высшее образование.
Задача 2: финансирование
Во все мире, кроме России, на образование тратятся гигантские средства. В США на это идет 7,1% ВВП, во Франции – 6,5%, Японии – 6,2%, Германии – 5,9%. Англии – 4,5%, в России – чуть больше 3% ВВП, объем которого в 35–40 раз меньше, чем в США. Эта разница, конечно, результат бедности и неумения распоряжаться огромными богатствами, а не следствие недопонимания важности образования. В России прекрасно понимают, что, если она не подтянется к мировому уровню затрат на образование, быть ей на обочине мирового прогресса.
Доля государства в общих затратах на образование сильно колеблется по странам – от 20% до 80%, – причем она ниже в богатых странах и выше в бедных. Однако повсюду государство субсидирует как государственные, так и частные учебные заведения, иногда – чисто символически, чтобы иметь возможность влиять на качество образования и контролировать правильность выдачи дипломов.
Откуда же берутся основные средства на финансирование образования? Положение в разных странах хотя и различается, но не столько по видам источников финансирования, сколько по их значимости. В США, например, 1-е место в формировании бюджета ведущих университетов занимают пожертвования выпускников. Это американская традиция. В Гарварде эта статья выражается суммой $4 млрд в год. На 2-м месте идут добровольные взносы корпораций, которые таким образом сокращают налоги. Затем следует плата за обучение, вносимая самими студентами, которые могут взять в банке кредит на льготных условиях. Чем выше репутация заведения, тем выше плата за обучение.
В Англии источники в основном те же, но доля государственных субсидий в целом выше, чем в США. В континентальной Европе вклад государства выше, чем везде, так как доля взносов частных корпораций там наименьшая. Это объясняется не идеологическими расхождениями, а спецификой налогового законодательства. Во Франции, например, сколько бы компания ни захотела пожертвовать на образование, сумма налога не будет уменьшена более чем на 6000 евро. В США ограничений нет. Отсюда и вся разница.
Задача 3: содержание
Вопрос, чему учить, гораздо сложнее, чем вопрос, где достать деньги. Во-первых, потому, что образование в отличие от науки распространяет уже готовые знания, а угнаться за развитием научной мысли и изменениями спроса на “продукт образования” становится с каждым годом все труднее. Опоздание же равносильно консервации отсталости.
Во-вторых, образование должно удовлетворять таким различным потребностям, как интересы общества в целом и интересы самого индивида, который должен уметь не только работать, но и проводить досуг: читать книги, слушать музыку, ходить в театр или музей. Если образование не может подготовить молодых людей ко всему этому, то грош ему цена.
Как же можно определить отдельные составляющие этого спроса и отразить их в учебных планах и программах? Только путем теснейшего сотрудничества с частными и государственными учреждениями и ориентации на потребности экономики, науки, культуры, госуправления, армии и самого образования. В США представители транснациональных корпораций приходят в университет и говорят: “Нам нужны специалисты с такими-то знаниями. Мы готовы заранее заплатить за это и будем брать на работу столько-то выпускников ежегодно в течение такого-то количества лет”. В Европе такое сотрудничество выражено менее ярко, и Евросоюз за это расплачивается безработицей и низкими темпами экономического роста.
Европейская система образования имеет только одно преимущество перед американской – доступность бесплатного высшего образования. Но оборотная сторона медали в том, что демократизация образования повсюду сопровождается снижением его уровня. Обязательное ли это следствие массовости образования? Вопрос остается открытым. Во Франции на его обсуждение наложено табу. Но проблема все-таки есть, и решается она благодаря существованию, как здесь говорят, “двухскоростного образования” – элитных высших школ с жестким отбором и массовым высшим “образованием для всех”. Не удалось избежать такого деления и в Англии, и в Германии, и даже в США, где во многих карликовых провинциальных университетах можно найти в программах все – от рационального ведения домашнего хозяйства до вышивки по тюлю, но только не математику или физику.
Тем не менее никто не вправе судить другие страны, а тем более выносить суждение, чья система лучше. Если знаешь, как сделать лучше, сделай сначала у себя. Переход от нынешней системы образования в России к новой должен сохранить лучшие традиции российской школы и одновременно впитать в себя лучший зарубежный опыт. Это во многом определит место России в мировом сообществе XXI в. Образование – не лабораторный эксперимент, от него зависят судьбы миллионов. Здесь надо руководствоваться клятвой Гиппократа “не навреди” и действовать без права на ошибку.