ИЗБИРАТЕЛЬНАЯ СИСТЕМА: Нужно ли “строить” общество

Новая инициатива Владимира Путина по введению в стране пропорциональной избирательной системы вызвала серьезную дискуссию в экспертной среде. Однако опросы общественного мнения свидетельствуют о том, что политологи, как это часто бывает, “слишком далеки от народа”.

Проблемы модернизации выборных технологий не беспокоят большую часть наших сограждан, около трети из которых готовы поддержать существующий статус-кво, а еще треть затрудняются в предпочтениях, а скорее просто не видят большой разницы между мажоритарной и пропорциональной системами голосования. Из опрошенных ВЦИОМ 14% высказались за пропорциональную систему, т. е. голосование по партийным спискам; 18% – за мажоритарную систему; 36% – за смешанный порядок; 32% затруднились ответить.

Это безразличие само по себе показательно. Говорить, что необходимость реформы не назрела, было бы опрометчиво. В России (как, впрочем, и во многих развитых странах) наблюдается серьезный кризис демократических институтов. В течение всего этого года отмечаются устойчивое снижение рейтингов партий и маргинализация последних, за исключением “Единой России”, которая сохраняет почти четырехкратный отрыв от конкурентов. Более 50% населения не одобряют деятельности партий, а еще 57% негативно относятся к Государственной думе – органу, непосредственно призванному представлять интересы россиян.

Демократизация сверху

В этих условиях у власти не остается другого выхода, как инициировать проекты демократизации сверху, ибо без гражданского общества и повышения “политической сознательности” невозможны реализация президентского курса на модернизацию страны и преодоление таких вызовов глобализации, как международный терроризм. Партии как инструмент артикуляции интересов являются необходимым элементом этого процесса. Время консолидации вокруг абстрактных идей (стабилизация, война с террором – последний, кстати, пока остается все же опасностью слишком далекой и неконкретной для большинства населения) неизбежно пройдет. Партии же должны способствовать выработке общественного консенсуса на базе сближения интересов различных социальных групп.

К тому же опросы ВЦИОМ показывают прямую корреляцию между уровнем доходов и степенью поддержки новой избирательной системы. При продолжении экономического роста и увеличении реальных доходов населения будет расти число сторонников пропорциональной системы и противников однопартийности.

Чем может помочь в данном случае переход на новую избирательную систему? Ее внедрение поставит партии перед необходимостью начать реальную работу с гражданами, более ответственно подходить к своим предвыборным обещаниям, наладить деятельность региональных филиалов. Сегодня партийная принадлежность при выборе депутатов или губернаторов не имеет значения для 58% россиян. Программы партий не отличаются большой фантазией, а выбор населения опирается во многом на иррациональные факторы, что сказывается на качестве работы избранников.

Отсутствуют и механизмы ответственности – не используется право отзыва депутатов, невозможно отправить в отставку губернатора, даже если, например, население области вынуждено оставаться без воды, электричества или отопления. При пропорциональной системе можно было бы ожидать более жесткого и функционального контроля. Партии выступали бы как инструмент самоорганизации граждан против безответственных чиновников и были бы заинтересованы в повышении эффективности работы своих представителей на государственных постах.

Неизбежно будет ликвидирована монополия одной партии, способной держать конституционное большинство в парламенте за счет депутатов-одномандатников. В нынешних условиях трудно представить возникновение в России в течение трех ближайших лет партии, которая смогла бы собрать три четверти голосов избирателей. К тому же при новой системе будет почти невозможно использовать “эффект Шварценеггера”, т. е. заполнять партийные списки номинальными фигурами известных артистов и губернаторов, которые и не планируют работать в Думе. Тем более что эту порочную практику не одобряет 51% населения.

Парламентская культура

Это, в свою очередь, станет способствовать поиску компромиссов и повышению парламентской культуры, поскольку для принятия важных решений фракции будут вынуждены идти на коалиции и согласовывать свои позиции по законопроектам. Снизятся управляемость парламента и степень его подчинения исполнительной власти, однако это будет стимулом для трансформации Государственной думы в один из “интеллектуальных центров” власти, в отличие от нынешней роли “соборного вече”.

Наконец, можно будет вновь вернуться к идее партийного правительства. Большинство россиян (54%) являются сторонниками технократии, когда кабинет министров формируется из специалистов независимо от их партийной принадлежности. Однако около трети населения (29%) полагают, что выборы как раз и существуют для того, чтобы партии, получившие мандат доверия от народа, могли реализовать свои идеи в рамках исполнительной власти. При повышении авторитета партий в обществе можно предположить, что количество сторонников “партийного правительства” возрастет.

К тому же мажоритарная система, число сторонников которой не превышает 18%, в основном лиц среднего возраста и средних доходов, также не является панацеей. Подавляющее большинство респондентов, как показывают социологические опросы, не в состоянии вспомнить своего избранника в парламенте или каким-то образом оценить его деятельность. Более того, безликие одномандатники, попав в Думу, немедленно забывают о своей “независимости” (на деле – скрытой аффилированности с доминирующей в их регионе политической силой) и неизбежно присоединяются к одной из фракций, обретая запоздалую партийную принадлежность.

Два сценария

При установлении пропорциональной избирательной системы возможна реализация двух классических сценариев, предусмотренных политической теорией. Первый предполагает окончательную “латиноамериканизацию” России – наличие сильного президента, избираемого прямым голосованием, и слабого парламента, формирующегося по партийным спискам. Это приведет к повышению управляемости государственной власти, но отнюдь не демократизации общества. Шансы на появление латиноамериканской модели тем выше, чем ниже доверие общества к партиям.

Второй сценарий приведет к укреплению партий и их роли в политической жизни страны. Пропорциональная система послужит формированию сильных коалиций, как в Германии или Италии, и созданию ответственного правительства на партийной основе. В этом случае есть вероятность изменения самой системы власти и решения проблемы “преемника Путина” в 2008 г., когда функция премьер-министра станет более важной, чем пост президента.

Таким образом, налицо взаимозависимость – успех пропорциональной избирательной системы в России (мерилом которого, безусловно, служит явка на выборы) базируется на повышении эффективности партийной системы, а последняя может стать действенной лишь в случае, если партии будут поставлены в жесткие рамки нового избирательного законодательства. Приходится констатировать, что подобное стимулирование демократии сверху потребует неустанной работы с общественным мнением и слома стереотипов в отношении партий. Однако этот путь будет действительно способствовать модернизации страны и усилению ее конкурентоспособности на международной арене.