Профессию режиссера нельзя назвать хорошей
В российский прокат выходит фильм “Вместе” – новая работа Чена Кайге, самого известного в мире китайского режиссера, лауреата “Золотой пальмовой ветви” Каннов (за фильм “Прощай, моя наложница”). Накануне премьеры драмы о маленьком талантливом скрипаче и его большой любви Чен Кайге ответил на вопросы “Ведомостей”.
– Чувствуете ли вы ответственность за свою страну, когда работаете? Ведь по вашим фильмам многие европейцы формируют взгляд на китайскую культуру.
– Нет. Я воспринимаю себя как самостоятельного деятеля искусства. В Китае существует традиция пропагандистского кино, и я к ней не принадлежу никоим образом. Но культура и история моей страны – это часть меня и потому тема многих моих фильмов. Собственно, “Вместе” – это рефлексия на тему китайского общества. Мне больно смотреть, как национальная культура перестает быть нужна нашим людям. Они настраивают себя так, будто бы хорошо только то, что приходит с Запада, а я в это не верю.
– После своего голливудского опыта с “Убей меня нежно” вы вернулись к традиционному китайскому кино.
– Должен заметить, что “Убей меня нежно”, скажем так, не лучшая моя картина. Я в то время был в Америке, хотел там поработать, а выбора, что снимать, было немного. Сценарий дали мне продюсеры, актеров утверждали тоже они. У меня практически не было возможности делать то, что хочется. Мы снимали в Лондоне, зимой, погода мерзкая; кроме того, у нас было мало времени, съемочный день приходилось делать очень длинным. Опыт, конечно, занимательный. Но все-таки самое интересное и важное, что может делать человек в искусстве, – это осмыслять и нести в мир культуру своей страны. Поэтому я продолжаю и буду продолжать работать в Китае.
– Каково быть самым известным в мире китайским режиссером?
– Когда ты молод, ты прямо-таки представляешь себе, какие прекрасные фильмы можешь снять. Но чем ты старше, тем больше реальность противостоит твоим мечтаниям. Делать кино сложно в силу разных причин. И самая первая возникшая передо мной проблема – как пережить свой успех. Мой первый фильм, “Желтая земля” (оператором там был будущий создатель “Героя” Чжан Имоу. – “Ведомости”), был достаточно успешен и тут, в Китае, и на европейских фестивалях. Сняв его, я осознал, что не понимаю, что делать дальше. Я не уверен, что известность хороша для человека, занимающегося искусством, – она тянет энергию, а нужно постоянно делать что-то лучше, чем то, что делал раньше. Я все еще стараюсь узнавать новое и часто хочу вернуться в годы своего студенчества, когда мы смотрели много чужих фильмов и таким образом учились снимать свои.
– Как вышло, что вы стали режиссером? С детства мечтали?
– Наоборот, в детстве мне казалось, что это ужасно скучная работа. Мой отец – режиссер, и я приходил к нему на площадку, смотрел, как делают по 15 дублей одного и того же эпизода. С ума можно сойти. А потом, уже после культурной революции, мне нужно было куда-то поступить, и я выбрал киношколу. Почти сразу я понял, какая это удивительная профессия. А вообще, у меня не так-то много талантов, и я не уверен, что я выжил бы, если бы не стал режиссером.
– Что вы думаете о всеобщем интересе к азиатскому, и в частности к корейскому, кино?
– Это мода. Сегодня все говорят о корейском кино, а завтра могут начать говорить об африканском. Но корейское кино сейчас действительно интересно; например, “Олдбой” показался мне хорошим, мощным, очень жестким и довольно коммерческим фильмом. Но и в Китае сейчас снимают очень неплохие режиссеры.
– Ваша жена играет главную роль в фильме “Вместе”…
– Она не только играет главную роль, она еще и продюсер. Она помогала в подборе актеров для фильма. У нас не было никаких конфронтаций, потому что как актриса она во всем меня слушалась. Но она также контролировала процесс как продюсер, и тут уже я во всем ее слушался. Мне тяжело кого-нибудь слушаться, когда я работаю, даже собственную жену, но я справился. Она, как никто, могла указать мне на мои ошибки – остальные-то часто стесняются.
– Собираетесь еще вместе работать?
– Наверное, но я не могу сейчас думать о следующих проектах. Я сконцентрирован на “Ву Джи”, над которым я сейчас работаю. Мы снимали этот фильм полгода, съемки закончились в этом сентябре. Можно сказать, что это история про будущее глазами тех, кто жил 3000 лет назад. Волшебная история – никакого реализма, чистая фантазия. Это очень крупная картина. У нас интернациональная команда – японцы, корейцы, китайцы и гонконгцы. Оператором стал Питер Пау, который снимал “Крадущегося тигра, затаившегося дракона”, и арт-директор у нас с той же картины. С нами работают несколько оскаровских лауреатов. Это были, наверное, самые сложные и самые масштабные съемки в моей жизни. Огромная команда, люди из разных стран; официальным языком на площадке был китайский, но звучали все азиатские языки и еще, конечно, английский. Сейчас мы накладываем спецэффекты, этим занимается одна гонконгская студия. Мне было очень приятно, когда я вошел в офис этой компании. Там сидели 60 человек, все молодые. Они все сидели перед мониторами своих компьютеров и все смотрели мой фильм.
– Вы и ваш отец – кинорежиссеры. Хотели бы вы, чтобы ваши дети продолжили династию?
– У меня двое маленьких сыновей – одному семь, другому четыре. Мне кажется, что я совсем на них не давлю, – мне нравится смотреть, как они делают, что хотят. Думаю, что я не хотел бы, чтобы они пришли в киноиндустрию. Теперь, когда я занимаюсь режиссурой столько лет, я вижу, насколько это сложно. Я провожу с собственными детьми в несколько раз меньше времени, чем с фильмами. Когда я снимаю, фильм для меня становится важнее, чем дети. Это неправильно. Эту профессию нельзя назвать хорошей или приличной. Но если они ее выберут, я буду счастлив дать им какие-то советы, предупредить.