Триумф тела
Существует несколько причин эту выставку посмотреть. Первая очевидна – так много работ Роберта Мэпплторпа, классика современной фотографии, родившегося в Нью-Йорке в 1946 г. и умершего там же через 43 года от СПИДа, никогда не показывали в Москве. Дополнительный плюс – представлены не только одни из лучших его фотографий, но и щадящие зрительское целомудрие, вызывающе порочных, откровенно физиологичных снимков здесь нет. Такие обещает показать через месяц Stella Art Gallery, заранее предупреждающая в пресс-релизе, что если у организаторов возникнут сомнения в совершеннолетии зрителей, то они спросят паспорт.
Но и эта выставка – не детское зрелище. Не только из-за откровенности фотографий голых торсов и гладких ягодиц чернокожих друзей и белолицых подруг Мэпплторпа, а от присутствия гравюр маньеристов, где обнаженные тела вакхов, Аполлонов, Венер и Гераклов, застывших в немыслимых позах, подавляют своей избыточной массой и сводят с ума обилием маниакально тщательно выгравированных мышц. И непонятно, кто кого в этом экспозиционном соседстве компрометирует вызывающим эротизмом, а кто кого реабилитирует признанной принадлежностью к высокому искусству. Хотя гравюры и хранятся в собрании Эрмитажа, куда детям вход, как известно, рекомендован.
Очевидно только, что скандальная звездная слава Мэпплторпа, пришедшая к нему рано и не померкшая по сей день, воскрешает внимание публики к старым гравюрам, разглядывать которые ей обычно недосуг. А вот пойти на выставку, заманивающую фотографией молодого Щварценеггера, попавшего в мэпплторповский объектив еще безвестным статистом, интересно.
Рассуждать же о том, кто такой Роберт Мэпплторп – действительно великий фотограф или только герой гей-культуры, – не слишком продуктивно, хотя и не зазорно. Однополый секс – главная тема его творчества, обнаженное мужское тело вообще и отдельными членами – обожаемый объект, эротизм – навязчивая идея.
“Мое отношение к фотографированию цветка не особенно отличается от того, как я фотографирую фаллос. По сути это одно и то же – освещение, композиция. Это то же самое видение”, – говорил фотограф, умеющий снимать цветы изощренно эротично. Необузданная чувственность и бешеный темперамент фотографа видны в каждом, даже идеально холодно выстроенном кадре. Игнорировать гомосексуализм Мэпплторпа так же странно, как и попрекать им художника. И еще стоит вспомнить, что в 70-е, когда Мэпплторп начинал, политкорректность свету в теперешней силе не являлась. Легко сделать выставку, где классик современной фотографии предстанет циником, садомазохистом и порнографом, потому что он и таким был. А можно показать ужасное дитя бесстыдной нью-йоркской богемы как настойчивого и последовательного продолжателя великой художественной традиции.
Для придумавшего эту выставку научного сотрудника Эрмитажа Аркадия Ипполитова формальное сходство гравюр и фотографий кажется “интересным, но не существенным”. Хотя признаки их близости для него очевидны, выставкой предъявлены и в каталоге описаны. Главным в странном родстве Мэпплторпа и маньеристов видится ему мучительный и потому жестокий поиск идеальной красоты и формального совершенства, возможный только в свободном творческом акте, интеллектуально бесстрашном и безоглядно чувственном.
Необъяснимое подобие произведений, обнаруженное вопреки 400-летней разнице в возрасте их авторов, говорит о вневременности искусства, его независимости от истории, о его сокровенной тайне. Ведь искусство вечно не нетленностью своих произведений, а бесконечной, чудесной и необъяснимой потребностью его создавать.