Те, кто тебя касается
Этот камерный фильм, вышедший в наш прокат, сделан сплошь знаменитостями: актеров всего четыре, зато это Джуд Лоу, Джулия Робертс, Натали Портман и Клайв Оуэн (который, скорее всего, сменит Пирса Броснана на посту агента 007). Режиссер Майк Николс – патриарх американского кино, снявший накануне революционного 1968 г. “Выпускника”, один из знаковых фильмов о конфликте поколений. Гораздо меньше в киномире известен автор пьесы “Близость” – Патрик Марбер, но для театра он реальная звезда, один из лидеров new writing, британской новой драмы, которая ввела в театральную моду нецензурную лексику и героев-маргиналов. “Близость” – самая популярная пьеса Марбера – несколько лет назад была хитом европейской сцены (англичане, кстати, привозили ее и в Москву).
Нельзя, однако, сказать, что Николс и Марбер – типичные герои двух разных поколений “рассерженных”: из общей массы новой драмы “Близость” выделяется как раз тем, что предпочитает социальности универсальность конфликта. Авторы new writing любят писать про отщепенцев и изгоев. Герои Марбера – скорее средний класс, хотя профессии здесь не социальный признак, а маркировка характера. Различие в вопросах Who is he? и What does he do? Марбер легко упраздняет, возводя род занятий в символ – пусть и в ущерб реализму: пару из журналиста (Лоу) и стриптизерши (Портман) в жизни представить вообще-то сложно. Но для Марбера важно то, что Дэн, сочиняющий газетные некрологи, – специалист по вранью (“он был компанейским парнем” – так пишут, например, об алкоголике), а Элис, раздевающаяся перед незнакомыми мужчинами, на самом деле не подпускает никого слишком близко. Дерматолог и настоящий самец Ларри (Оуэн) знает почти все о коже, но легко поддается на обман. Фотограф Анна (Робертс) пытается разглядеть за незнакомыми лицами суть; как и Дэн, она из тех, кто обманывает.
Пьеса Марбера с ее отточенными репликами и изящным схематизмом – очень театральная и очень английская вещь. Она заметно суховата для того, чтобы сыграть что-то по-настоящему эмоционально, но пленяет ажурной конструкцией. Марбер, кажется, вполне безразличен к вопросам морали: в череде перекрестных измен его занимает не столько цена правды и обмана, сколько относительность различий между “да”, “нет”, “не знаю” и “может быть”. Его сюжет построен на постоянной смене дистанции между партнерами и ловкой игре с понятиями “истина” и “ложь”. Две самые характерные сцены “Близости” иллюстрируют эту игру очень наглядно.
В одном эпизоде Дэн смешно разыгрывает в интернет-чате сексуально озабоченного Ларри, выдавая себя за пышногрудую блондинку, готовую на все. Эта сцена, кстати, принесла пьесе скандальную известность: содержание онлайн-диалога вполне откровенно и нецензурно. Эпатаж тут, впрочем, не в лексике как таковой, а в том, кто ее использует: одно дело, когда подобным языком изъясняются маргиналы, и совсем другое – застать за таким развлечением людей интеллигентных профессий.
Вторая характерная сцена разыграна в отдельном кабинете стриптиз-клуба: Ларри платит Элис какие-то сумасшедшие деньги, умоляя назвать ее настоящее имя, и она его называет. Но о том, что именно это имя настоящее, мы узнаем только в самом конце фильма, а Ларри не узнает вообще.
Текст Марбера, в сущности, самоигрален, поэтому режиссура в фильме (как и в спектакле Royal Court) заключается главным образом в тонкой настройке: точном выборе ритма действия и ракурсов крупных планов. Актерские задачи, в свою очередь, диктуются не глубиной переживания роли, а скорее выбором верного тона: театральность фильма Николса еще и в дистанции между актером и персонажем – этот легкий оттенок отстраненности лучше всего удается Джуду Лоу. Но в выигрыше в итоге остается все-таки Натали Портман, которая не боится открытой эмоции – и, как ни странно, именно это не дает разгадать ее героиню до конца, свести к чистой схеме. Для Портман “Близость” – очевидный актерский прорыв, уже отмеченный “Золотым глобусом” и номинацией на “Оскара” – и то и другое, кстати, за роль второго плана (то же самое – у Клайва Оуэна), хотя в этом сюжете, конечно, все четыре роли главные.
Сюжет же пьесы Марбера сводится, в сущности, к давней строчке Бориса Гребенщикова: “Можно быть рядом, но не ближе, чем кожа”. Хотя продолжение цитаты – “но есть что-то лучше, и это так просто” – уже совсем другая история.