Негромкая связь
“Я ни на что не жалуюсь, и мне все нравится, несмотря на то что я здесь никогда не был и не знаю ничего об этих местах”. Полотнище с этими словами было растянуто посреди зимнего подмосковного пейзажа в 1977 г. Фотография, документирующая акцию группы “Коллективные действия”, выехавшей за город для познания незнакомой местности и вынесшей ей это определение, висит при входе на выставку “Сообщники”. Ее сделал в Третьяковской галерее на Крымском Валу Андрей Ерофеев в своем фирменном кураторском стиле – с обстоятельными пояснениями и последовательным рассказом о прошедшей бедной молодости нашего современного искусства 70-х, 80-х и 90-х гг. недавно ушедшего века.
Выставка эта числится в среде художников и арт-критиков лучшей в разделе спецпроектов и параллельных программ I Московской биеннале современного искусства. Возможно, зрителям больше понравятся выставки в Московском доме фотографии или в Центральном доме художника. Там собраны работы зрелищней и респектабельней, а “Сообщники” берут другим – азартом и энергией внутренней свободы, что бывает у людей, которым нечего терять и ничего не светит. А в советские времена тем, кто теперь вошел в элиту отечественного современного искусства, нынешнее профессиональное и материальное благополучие (тут даже не обязательно прибавлять “относительное”) не светили. Искусство свое они собирали из мусора и собственной жизни. Делали это серьезно и самоотверженно 30 лет назад и бесшабашно в 90-х. И если семидесятники вроде давно числятся в почитаемых классиках, то акции и перформансы 90-х еще не было повода вспомнить как историю.
К слову, пришедшему на ум после просмотра “Сообщников”, – возможно, мы сегодня нищее и авантюрное последнее десятилетие русского ХХ века еще не поняли. Может, оно было не переходным периодом из ниоткуда в никуда, не временем смуты и напрасных иллюзий, а десятилетием свободной передышки между советской тоской и наступающим периодом торжества нажористого гламура и безбашенной попсы.
Во всяком случае, акция группы “Э.Т.И.”, выложившей своими телами матерное слово из трех букв на брусчатке Красной площади, нынче не воспринимается только досадным хулиганством. И одежда невозможного размера вроде мужского костюма двухметровой длины, пошитая ленинградскими девушками Глюклей и Цаплей, смотрится сегодня как понятная метафора сложности наших представлений о себе и роли одежды в жизни.
В соседнем с Третьяковкой Центральном доме художника Ольга Егорова (бывшая Цапля) на выставке “Человеческий проект” с нескольких мониторов уморительно серьезно произносит фразы про любовь из латиноамериканских сериалов. “Человеческий проект”, как и проходящая рядом выставка “Россия-2”, представляют зрелые работы серьезных художников, тех, кто 10 лет назад ни серьезными, ни зрелыми не были. Некоторые видео и инсталляции снабжены объяснениями, но и без них зрителям все понятно. Работы могут нравиться или не очень (мне, правда, понравились все), но смысл их ясен. У каждой становится понятно, о чем именно художники говорят со зрителем. И если эстетическая функция отечественного современного искусства кому-то кажется слабо или не так выраженной, то уж коммуникативная функция нашего contemporary art отлажена.
Обретение связи со зрителями – главное, думаю, достижение нашего современного искусства за годы, которым посвящена выставка “Сообщники”. Те, кто был готов и хотел это искусство понять и признать, его в конце концов поняли и признали. Жаль только, что главная экспозиция первой биеннале современного искусства в Москве эту связь, не без труда, жертв и времени достигнутую, пробует на прочность. Возможно, стоило бы в первый раз не брать новые высоты, а укрепиться на уже достигнутом, показывать не художников с неизвестным будущим, а тех, кто уже научился говорить со зрителем. И это была бы не уступка буржуазному вкусу, а часть наступления на человеческое одиночество, которое любому искусству – враг.