ГЛОБАЛИСТ: Искусство плетения корзин
С 1 февраля Банк России перешел к так называемому бивалютному ориентиру и будет управлять курсом национальной валюты относительно корзины валют, на 90% состоящей из долларов и на 10% – из евро. Резкой переменой политики это не назовешь. Но важно то, что прежние заявления все-таки подкрепляются реальными делами.
Администрация Буша дала понять, что не будет активно сокращать дефицита платежного баланса США, который достигает уже $500 млрд в год. А значит, доллар продолжит дешеветь относительно других валют. Избыточное количество долларов делает эту валюту неподходящей на роль антиинфляционного ориентира для развивающихся рынков. Ориентация на один только доллар приводит к нестабильности рубля относительно евро, а Евросоюз – крупнейший торговый партнер России.
Исходя из общепринятого представления, ЦБ нужно было бы просто перейти на свободно плавающий курс рубля. Тогда целью монетарной политики стало бы сдерживание внутренних цен, т. е. таргетирование инфляции, а не курса национальной валюты. Этот подход возобладал в большинстве стран – членов МВФ. И в целом результаты нужно считать позитивными. Однако во всех успешных случаях государства переходили на таргетирование инфляции тогда, когда ее уровень был ниже 5%, а финансовая система – сравнительно развитой. В России эти условия отсутствуют. При инфляции в 11,7% и слабой финансовой системе политика таргетирования инфляции вряд ли будет пользоваться доверием. Кроме того, рубль – “нефтяная” валюта, и если его отпустить, то курс мгновенно взлетит вверх, лишив несырьевой экспорт каких-либо шансов на выживание.
Так что гибкая привязка остается пока лучшим решением. Курс валюты пока продолжит служить антиинфляционным ориентиром. Недостаток этой стратегии в том, что страна, которая использует валютный курс для контроля над инфляцией, может стать жертвой спекулятивных операций с ее валютой, что неоднократно случалось в Латинской Америке.
Так что вопрос сводится к тому, какую валюту или корзину каких валют выбрать. Главное преимущество фиксированных курсов в том, что они снижают транзакционные издержки и рыночные риски, связанные с колебаниями валют. Но, по мнению нобелевского лауреата Роберта Манделла, для того чтобы позитивные эффекты фиксации курса дали себя знать, нужен довольно высокий уровень товарооборота.
Большая часть торговых операций у России происходит с европейскими странами, а не с США. Однако цены на нефть и газ номинируются в долларах, и поэтому ориентирование на евро не будет иметь смысла.
Нынешняя политика Центробанка может в дальнейшем развиваться в двух направлениях. Если ЦБ настроен и дальше использовать контроль над курсом как ориентир для сдерживания инфляции, то удельный вес евро в корзине должен увеличиться: доля в 90% долларов не кажется устойчивой – более естественно было бы сделать так, чтобы доли валют в корзине соответствовали долям этих валют в торговле. Если Россия будет продолжать выставлять цены на нефть в долларах, то курс валюты можно было бы определять относительно доллара, евро и нефти. Какую бы стратегию ни избрал в конечном счете Центробанк, за его действиями будут пристально наблюдать руководители центробанков Восточной Азии, перед которыми стоит та же проблема привязки к неумолимо снижающемуся доллару.