Третья попытка
В новом составе начал работу Межведомственный совет по вопросам культурных ценностей, перемещенных в результате Второй мировой войны. Ему придется принимать решения по таким болезненным вопросам, как возврат коллекции рисунков старых мастеров Бременского музея, вывезенных из Германии капитаном Балдиным. О том, как сегодня обстоит дело с передачей скандально знаменитой балдинской коллекции, “Ведомостям” рассказал замначальника Управления по сохранению культурных ценностей Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия Юрий Годованец.
– Балдинскую коллекцию обещали вернуть в Бремен ровно два года назад, но после скандального вмешательства Госдумы, Генпрокуратуры и благодаря непримиримой позиции депутата Николая Губенко так и не вернули. С тех пор о коллекции ничего не слышно. Так будем ли отдавать и когда?
– Судьба балдинской коллекции – загадочная история, и все, что с ней связано, нелогично и не поддается однозначной трактовке. Межведомственный совет должен заниматься этим вопросом, но сама коллекция не подпадает под действие федерального закона о перемещенных ценностях. По ней ведь еще в 1994 г. было принято решение о возвращении, но тогда Дума приняла мораторий на возвращение перемещенных ценностей. Губенко до сих пор считает, что балдинская коллекция подпадает под действие этого федерального закона, но это не так.
– Но ведь рисунки были перемещены.
– Закон учитывает только те ценности, которые были перемещены по приказу властей, а не те, что кто-то вывез самостоятельно. Как отметил Конституционный суд, статус личных трофеев регулируется не этим законом, а Гражданским кодексом и законом о вывозе и ввозе культурных ценностей, а также международными договорами. Следовало ли Балдину брать коллекцию? Думаю, да, иначе бы она могла погибнуть, ведь она хранилась в замке Карнцов в тайнике и не была официально предъявлена оккупационным властям. То есть Балдин не покушался на собрание, имеющее официальный статус. Но есть версия, которую надо проверять, что из Бремена, который находился в американской оккупационной зоне, могли по горячим следам поступать запросы об этой части коллекции. Есть и другая легенда: когда художественные ценности начали в 50-е гг. собирать по музеям для передачи в Германию, никто тогда не разделял немецкие вещи на западные и восточные, и западные ценности тоже попадали в ГДР. И когда запрос в отношении этой коллекции пришел в Госгражданстрой, которому принадлежал Музей архитектуры, то оттуда ответили в Министерство культуры, что они не могут вернуть вещи, которые им подарил солдат-победитель. То есть юридическая сторона дела запутанная, и есть много способов ее интерпретировать.
– Но когда будет и будет ли осуществлена передача?
– Сейчас можно только сказать, что сформирован Межведомственный совет, у него есть план работы и он будет рассматривать этот вопрос, потому что германская сторона этой проблемы не оставляет. Как известно, коллекцию обещали отдать и в 1994 г., и в 2003 г.
– Два года назад люди в знак протеста против передачи жгли у здания Министерства культуры чучело министра Швыдкого.
– А в 1994 г. на том же месте и, возможно, те же люди жгли чучело тогдашнего министра Сидорова. Но дело еще и в том, что мы долго жили в мифе, что в Германии еще много чего нашего осталось. Но это не так. Все, что найдено там, было возвращено в рамках обычной реституции. Другое дело, что возвращенное не всегда лежит на своем месте. Например, находится в Эрмитаже, а принадлежит Русскому музею, просто реституционные ценности были слишком долго засекречены. Мы очень много потеряли – целые музеи, памятники. Многое не вернулось, ушло в частные руки – произошел оборот вещей, и теперь их можно только выкупить.
– Есть люди, утверждающие, что в Америке существуют какие-то специальные хранилища, где лежат наши художественные ценности.
– Конечно, какие-то вещи с территории Германии после войны ушли в Штаты, кто-то их вывез. Что-то нам удалось вернуть. Например? Партийный смоленский архив, по документам которого все советологи защищали диссертации. Чудотворную Тихвинскую икону Божией Матери вернули. Из Америки привезены архивы общества “Родина”, связанные с русской эмиграцией, это десятки тысяч очень ценных экспонатов. В Штатах в антикварной галерее нашли столик из пригородов Петербурга, и он был выкуплен американской гражданкой по нашей просьбе и передан нам. Это очень активное направление, и в силу прозрачности американского рынка вещи могут быть обнаружены. А разговор о тайных хранилищах скорее отражает структуру нашей мечты, чем реальность.
– Еще одно сложное дело – о серебре принца Ангальтского – удалось решить. Тут тоже все было странно: немецкий аристократ ненавидел Гитлера, сидел сначала в немецком, потом в советском лагере, он явная жертва фашизма, а наследники до сих пор не могут получить свои фамильные ценности.
– Министр культуры Соколов уже сказал, что решение принято. Но мы это делаем в порядке доброй воли, проявляем акт гуманизма и справедливости. А юридически сложность была в том, что серебро хранилось в немецком банке и было перевезено оттуда не в музей, а в Гохран, не как художественная ценность в рамках компенсаторной реституции, а как драгметалл, а потом уже попало в Эрмитаж. Кроме того, принц был Генпрокуратурой России реабилитирован как жертва политических репрессий, и по этому закону его имущество должно было быть возвращено, но, когда его посадили в лагерь, не сохранилось документов об этих ценностях.
– Еще одна проблема – культурное наследие союзных республик. У Украины есть претензии на памятники времен Киевской Руси.
– Где-то в самом начале 1992 г. в СНГ было подписано соглашение, что все ценности будут возвращаться в страны их происхождения вне зависимости от того, как они были вывезены, законно или незаконно, – скифское золото на Украину, восточные вещи – в страны Средней Азии. Но это была юридическая ловушка, построенная на искаженном понимании норм международного права. Нигде никогда ситуации полного демонтажа культурного наследия целой страны не было. Потом это соглашение было отменено, но между нашими странами есть язва. И то, что должно сближать, – общая забота о культурном наследии – может быть динамитом.
– Что же может взорваться?
– Есть разговоры, что в 30-е гг. кто-то куда-то что-то незаконно вывозил. Есть комплекс вопросов о том, что в составе перемещенных ценностей может оказаться наследие бывших союзных республик, точно так же как российские ценности могут оказаться у них. Но мы над этим работаем. Были решения о передаче фрагментов фресок в Златоверхий Михайловский собор, принятые в соответствии с требованиями федерального закона. Они были вывезены в Германию, потом возвратились в Россию, а недавно вернулись на свое место. Это был долгий процесс. В общем, проблем много, но предполагается, что информирование общества о перемещенных ценностях должно носить характер абсолютной корректности, все предметы должны быть открыты, известны. Тогда в каждом случае можно искать и находить решение.