Кризис Фредди Крюгера
Лет 15 назад к нам проникло определение “культовый”, которое тут же стали применять по делу и без. Между тем киноманы Запада вкладывали в него конкретный смысл: культовый – это тот режиссер (или фильм), которому и впрямь поклоняются, причем не безликие толпы, а продвинутая публика. Спилберг, например, не культовый. Однажды в каком-то американском журнале я обнаружил список культовых режиссеров – четкий, как перечень генералов генштаба, и весьма короткий. В нем, что удивило, не было Тарантино. Зато значились Линч, Коэны, Тим Бёртон, Кроненберг, Карпентер (все, как видим, склонные к невероятным фантазиям, черному юмору, жанру интеллектуального триллера или хоррора) – гордо значился там и Уэс Крейвен, папа самого знаменитого киномонстра, являющегося людям в их снах, на лицо ужасного Фредди Крюгера. (Кстати, полное ощущение, что он существовал всегда. Между тем первый “Кошмар на улице Вязов” появился всего-то в 1984 г.)
В середине 90-х, ощутив нарастающий скепсис публики по отношению к ужастикам, Крейвен решился модернизировать жанр. Помог ему в этом новоявленный киноавтор Кевин Уильямсон, который всего за три-четыре года сочинил сценарии трех “Криков”, двух почти столь же знаменитых кошмариков “Я знаю, что вы сделали прошлым летом” и “Факультета”, став на какой-то момент самой модной личностью в сценарной среде.
В “Криках”, напомню, некто в жуткой маске изничтожал поголовье калифорнийских старшеклассников. Зрители, однако, во время просмотра не только пугались, но и смеялись. Это была игра в жанр ужасов, полная иронии над его незыблемыми штампами. Герои “Криков” непрерывно вспоминали или смотрели эпохальные ужастики: “Психоз”, “Хэллоуин”, “Пятницу, 13-е”, “Изгоняющего дьявола”, тот же “Кошмар на улице Вязов”. Маньяк (точнее, маньяки) действовал в соответствии с шаблонами, пытаясь инсценировать наиболее популярные кровавые сцены. За всем этим прочитывается мысль, что современные люди сформированы массовой культурой и потеряли грань между кино и реальностью. Главное же в том, что Крейвен, хохмя над штампами жанра, преодолевал их иронией. В итоге “Крики” приобретали такое странное качество, как правдивость, и моментами действительно пугали.
Некоторые фанаты хоррора воспротивились “Крикам”, опасаясь, что ирония убьет классический жанр “ужастика всерьез”. Этого, к счастью, не случилось: жанр получил энергетическую подпитку из Японии, поставившей на кинорынок несправедливо утопленных маленьких девочек, которые теперь мстят всему миру с помощью видеокассет и телефонных звонков. Но вот сам Крейвен явно запутался, не зная, куда идти дальше. Не зря после третьего “Крика”, снятого в 2000-м, и он, и Уильямсон замолчали. “Оборотни”, тоже снятые по сценарию Уильямсона, – их первый фильм за последние пять лет. К чему же они пришли?
Поначалу кажется, что они вернулись к истокам. По Лос-Анджелесу разгуливают страшные оборотни, кромсающие людей: сколько этих оборотней уже разгуливало по киноэкранам? Действие, как в правильном ужастике, развивается в молодежной среде. Главным борцом с оборотнями, как в правильном ужастике, оказывается хрупкая девушка – на ее роль очень правильно избрана вороноволосая Кристина Риччи, которую многие полюбили с тех пор, как она изобразила мрачную девочку-садистку в шутейной “Семейке Аддамсов”.
Ага, были “Вампиры Джона Карпентера”, где другой классик жанра явил свой нетривиальный взгляд на взаимоотношения “люди – вампиры”, теперь Крейвен, вероятно, изложит нам свои нетривиальные мысли на взаимоотношения “люди – оборотни”. Был же вот недавно фильм “Другой мир”, из которого мы узнали, что вампиры – это аристократия, а оборотни – этакая урла, бомжатина, в лучшем случае рабочий класс.
Ничего подобного. Никаких особых воззрений. Вообще, хотя официально жанр “Оборотней” обозначается как “ужастик/триллер” и там много рыка и ощеренных пастей, быстро понимаешь, что это совсем не то. Больше всего “Оборотни” похожи по стилю на “Факультет” Роберта Родригеса, но тот отличался язвительной анархистской идеологией (все, кто был укушен и перестал быть человеком, становились идеальными отличниками, а единственным средством борьбы с ними оказывались наркотики), а в “Оборотнях” – никакого умного подтекста. Ну разве тот, что когда тебя только-только укусил оборотень, то это даже забавно: видоизменяясь, становишься сильным, ловким, нахальным, и возвращаться после излечения к прежней обычной жизни скучно. Но так эту тему в свое время гораздо глубже развил “Волк” Майка Николса с Николсоном и Пфайффер.
К середине внезапно догадываешься, что смотришь комедию. С плюшевыми, пусть и рыкающими, но какими-то козлоногими оборотнями. С шуточками типа: “Безопасного секса с оборотнями не бывает” (в смысле: даже если не он тебя, а ты его нечаянно куснешь от страсти, все равно заразишься). Или: “Да ты же монстр! – На себя посмотри!” (ругань новоукушенной и оборотня в законе).
И хотя смотреть это нескучно (как, впрочем, любой фильм, если на экране милейшая Кристина Риччи), Крейвен с Уильямсоном явно попали в ситуацию патовую. Им некуда больше спешить.