Первым делом – вертолеты
Ресторан “Узбекистан”, где назначил встречу Мантуров, наверное, самый пышный из московских ресторанов среднеазиатской кухни. Его посетители в полдень – обычного вида молодые менеджеры. Слухи о том, что основные клиенты ресторана – авторитетные уроженцы Ташкента, визуально не подтверждаются, по крайней мере в это время.
Мы беседуем в отдельном кабинете для некурящих. Мантуров знает меню наизусть. Заказывает борщ, плов и куриный шашлычок.
В производстве вертолетов ноу-хау “дороже денег”. Спроектировать вертолет значительно сложнее, а его “детские болезни” лечатся дольше, чем у большинства самолетов. Кроме России с ее марками “Ми” и “Ка” только в США осталось “более одной” серьезной вертолетостроительной фирмы, замечает Мантуров. Отрасль была едва не потеряна в 90-е гг. Сегодня ситуация стабилизировалась. По оценке эксперта Центра анализа стратегий и технологий Константина Макиенко, в прошлом году российских вертолетов, главным образом Ми-8, на экспорт было продано примерно на $0,5 млрд. Рентабельность отрасли, по его оценке, не превышает 15%.
36-летний Мантуров не похож на типичного руководителя-“зубра” российской оборонки: подтянут, трезв, не рассказывает об “уникальных системах”, которые создало его предприятие, но не может внедрить, поскольку мешают враги.
На рынке созданный в 2002 г. “Оборонпром” восприняли как инвестиционную “дочку” “Рособоронэкспорта”. Дескать, компания будет скупать активы в оборонке, помогая госпосреднику наладить вертикальную интеграцию в отрасли под государственным контролем. Подозрения выглядели небеспочвенными. Например, в прошлом году “Оборонпром” выкупил у “Интерроса” холдинг “Оборонительные системы”, которому принадлежит несколько предприятий, участвующих в производстве комплексов противовоздушной обороны.
На рынке постоянно ходят слухи об очередных покупках “Оборонпрома”. Последний из них – будто компания купила пакет акций “Мотовилихинских заводов” (производит нефтегазовое оборудование и артиллерийские системы) – вызвал даже скупку акций у рабочих этого уральского предприятия со стороны местных спекулянтов. “Задача покупки акций “Мотовилихи” перед “Оборонпромом” не стоит”, – уверяет Мантуров. Нет у компании и акций Курганского машиностроительного завода, производящего боевые машины пехоты, которые поставляются и за границу, и в Российскую армию. Как объясняет Мантуров, он входит в совет директоров Курганмашзавода просто потому, что у “Оборонпрома” “конструктивные отношения с собственником завода – “СИБУРом”. Кроме “Оборонительных систем” “Оборонпрому” принадлежат 25% акций ОКБ Сухого, которые достались ему в наследство от “Госинкора”.
Ключевой актив “Оборонпрома” и, так сказать, главный бизнес Мантурова – холдинг “Вертолеты “Ми”. В прошлом году президент назначил “Оборонпром” управляющей компанией вертолетостроительного холдинга: в его уставный капитал передаются госпакеты акций пяти вертолетных заводов и предприятий-смежников. В числе прочих под крыло “Оборонпрома” должен перейти и Казанский вертолетный завод, которым владеет правительство Татарстана. Благодаря этому компания получила возможность управлять всей “милевской” кооперацией. О более глубокой интеграции, например о переходе на единую акцию, по мнению Мантурова, говорить рано.
С вертолетов и началась карьера Мантурова в авиапроме. В начале 90-х он, недавний выпускник МГУ, работал в российско-индийском СП, которое занималось авиаперевозками. “Компьютерами я никогда не торговал”, – улыбается Мантуров. В 1993 г. его “занесло” в командировку на Улан-Удэнский авиазавод (У-УАЗ). Выглядел тогда У-УАЗ как большинство других российских машиностроительных предприятий: повальное воровство, отсутствие заказов, постепенная деградация. Завод спасли от гибели Ми-8, экспорт которых в Китай, Шри-Ланку и другие восточноазиатские страны наладило российско-индийское СП, на котором работал Мантуров. В 1998 г. он стал заместителем гендиректора У-УАЗа, а в 2000 г. перешел коммерческим директором на Московский вертолетный завод (МВЗ) им. Миля, помогая вывести головное предприятие “системы “Ми” из банкротства. Вслед за этим Мантуров пошел работать в холдинг “Госинкор”, где курировал его оборонные активы – прежде всего У-УАЗ. А в 2002 г. он возглавил “Оборонпром”, созданный на паритетных началах “Рособоронэкспортом” и “Госинкором”. В следующем году Владимир Путин распорядился ликвидировать “Госинкор”, и принадлежавшие холдингу 50% перешли в распоряжение Минимущества.
Российская вертолетная промышленность, как и весь авиапром, держится главным образом за счет экспорта. Бестселлер советского и российского вертолетостроения – разработанный еще в 60-е гг. средний вертолет Ми-8 – был произведен в количестве свыше 9000 машин. Очень надежная конструкция, в несколько раз меньшая, чем у западных аналогов, цена и такая уникальная особенность, как возможность работать в горах, – причины долголетия вертолета, доля которого составляет более половины в объеме продаж российских винтокрылых машин. Даже ЦРУ пришлось для своих спецопераций в Афганистане арендовать Ми-8. “Сейчас это фактически новая машина с новым двигателем и бортовым оборудованием. Она будет востребована на рынке еще лет 20”, – говорит, отхлебывая чай, Мантуров.
Своей работой Мантуров доволен. Он гордится отечественными вертолетами и считает создание вертолетного холдинга перспективным. “Мои менеджерские успехи будут, я надеюсь, оценены акционерами”, – добавляет он.
Главный внутренний конкурент “Оборонпрома” – ОАО “Камов”, контрольный пакет которого принадлежит АФК “Система”. Старожилы говорят, что в советском Министерстве авиапромышленности трудно было найти двух больших недругов, чем ОКБ Миля и ОКБ Камова. Об объединении двух национальных вертолетных фирм сейчас речь не идет, говорит Мантуров, а планы по созданию Объединенной авиастроительной корпорации вертолетчиков не касаются. “Мы надеемся, что места на рынке хватит обеим фирмам”, – констатирует он.
Оборонщики по старинке считают своим главным заказчиком Министерство обороны. Оно, правда, больше 10 лет почти ничего не заказывает. Мантуров рассчитывает, что через два-три года Российская армия снова начнет получать новенькие Ми-8 – старые выработали свой ресурс. Ожидать существенного роста заказов со стороны российских авиакомпаний в обозримом будущем тоже не приходится, сожалеет он. “Без развития лизинга средств для этого не будет”, – поясняет Мантуров. Палочкой-выручалочкой остается экспорт, поэтому “Оборонпром” и создан при участии “Рособоронэкспорта” – с целью исключить противоестественную конкуренцию производителей одного и того же товара на внешних рынках.
Есть что предложить милевцам и богатым согражданам. В Подмосковье пользуются неплохим спросом четырехместные американские вертолеты Robinson R-44. Его цена находится в пределах $300 000 – как у роскошного автомобиля. “У нас есть аналогичная четырехместная машина – Ми-34”, – улыбается Мантуров. Этот вертолет начали разрабатывать еще в советское время по заказу легендарного маршала Александра Покрышкина, возглавлявшего ДОСААФ. Ми-34 – один из немногих вертолетов в мире, способных сделать мертвую петлю. Правда, пока рано мечтать о том, что вертолеты избавят богатых москвичей от городских пробок. Мэрия и военные твердо стоят на том, что летать над столицей частники не должны.
Мантуров подчеркнуто аполитичен и несколько раз повторяет, что работает на государство. Но без политики в эту “революционную” зиму не обойтись. Запорожский завод “Мотор-Сич” производит главную “деталь” Ми-8 – двигатели. Директор завода Василий Богуслаев был доверенным лицом Виктора Януковича, а недавно прямо заявил, что в результате победы “оранжевых” подумывает о переносе производства в Россию. Но Мантуров не опасается разрыва связей с “запорожцами” при новой власти: “Они сами закупают комплектующие для двигателей в России. Налицо полная взаимозависимость, любой разумный человек это понимает, а развертывать производство двигателей у нас пока нецелесообразно”.
Основная часть вертолетостроения связана с оборонкой. Не мешают ли режимные ограничения передвигаться по миру? “Я столько времени провел в бедных экзотических странах, которые в основном и покупают наши вертолеты, что экзотики хватило”, – отшучивается Мантуров.
Заказываем еще чай. Мантуров снова пьет зеленый. “В конечном счете нам придется принимать стратегическое решение, как обеспечить загрузку и Улан-Удэнского, и Казанского заводов за счет разведения модельного ряда”, – говорит он. Сейчас оба завода производят Ми-8, и экспортных заказов на двоих не хватает. От того, кому будет отдана эта машина, зависит будущее предприятия. Президент Татарстана Минтимер Шаймиев – один из противников создания холдинга – опасается, что под угрозой окажется именно Казанский вертолетный завод. “Ни у кого нет планов его закрывать”, – успокаивает Мантуров. “Вертолеты Ми-8 и Ми-38 как производились на заводе, так и будут производиться”.
Рабочий день топ-менеджера госкомпании – это череда ответственных совещаний. “Вас не будет? Хорошо, буду брать огонь на себя”, – отвечает на очередной звонок, явно “сверху”, Мантуров, и обед завершается.