В лиловой тени чистотела
Айрис Мердок пытались продавать у нас то в сериях женских романов, то под ужасными обложками, то просто в плохих переводах. Между тем ее письмо вобрало в себя ряд лучших качеств как классического английского романа позапрошлого столетия, так и европейской философской прозы ХХ века (много лет Мердок преподавала философию в Оксфорде).
В большинстве ее книг неторопливо-размеренный, в духе мирной семейной саги, первоначальный ход событий взрывается каким-либо загадочным или таинственным событием и дальше начинает все сильнее впадать в пряную атмосферу готического романа, вызывающего в памяти образы другой замечательной литературной дамы с Британских островов – Анны Ратклиф. А пространные, но исполненные невероятного внутреннего напряжения диалоги явственно апеллируют к романам Достоевского.
Все эти отличительные свойства в избытке присутствуют в сочинении, недавно впервые выпущенном в русском переводе одним из наиболее “всеядных” (даже на фоне общей нынешней всеядности) наших издательств – питерским “Лимбус Пресс”. Роман 1970 г. с традиционно принятым в отечественном литературоведении названием “Довольно почетное поражение” в данном случае озаглавлен как “Честный проигрыш”. Что ж, возможна, наверное, и такая трактовка. Но вот что совершенно невозможно – так это то количество довольно диких ляпов, коими щедро одаривает нас “перевод с английского В. Н. Кобец”. Так, возникающий в одном из разговоров англосаксонский средневековый летописец Беда Достопочтенный превращен здесь в некоего Бида, радостное приветствие одного из героев по отношению к другому звучит как “гей-гей”, что особенно трогательно, учитывая, что сексуальная ориентация последнего, согласно авторской воле, именно что нетрадиционная. А в саду, являющемся одним из основных мест действия, на разных страницах последовательно пышно цветут то “белые милашки”, то “белые” а то и “беленькие малышки”. Надо сказать, что с ботаникой у автора перевода особые нелады: растение тимьян у него на какой-то старозаветный лад именуется “тимианом”, а “лиловые цветы чистотела”, традиционно в природе желтые, несомненно, переносят все происходящее в некое сугубо фантастическое место.
Какая ерунда, какие мелочи, скажет кто-то, и при чем здесь сам роман. Ни при чем, но все вышеперечисленное вкупе с пугающим обилием орфографических и синтаксических ошибок превращает чтение в сомнительное удовольствие: “просто корчит меня от смеха”, как удачно выразился переводчик Кобец.
Остается лишь надеяться, что презентованное на весенней выставке-ярмарке “Книги России” еще одно издание этого романа (причем у питерской же “Азбуки-классики” он обрел свой общепринятый заголовок) позволит забыть про вредоносных “лимбусовских” блох и получить наконец то “удовольствие от текста”, которого, без сомнения, заслуживает такой подробный, внимательный и точный даже в мелочах автор, как Айрис Мердок.