Российские банки не продаются

Заветы Геращенко – в жизнь

Среди 100 крупнейших в России банков на 1 января 15 контролировались иностранными финансовыми институтами. Но только три “дочки”, преодолевшие порог в $1 млрд (в активах), по-настоящему действуют в России, и, может, еще 3–4 “участвуют в росте”, сетовал недавно предправления Райффайзенбанка Мишель Перирэн. В тридцатке крупнейших банков страны всего три контролируются западным капиталом: Международный московский банк (ММБ), Райффайзенбанк и Ситибанк. На 15 ведущих иностранных “дочек”, по данным ЦЭА “Интерфакс”, приходится почти 9% суммарных активов и собственного капитала банков первой сотни (почти 476 млрд руб. и 61 млрд руб. соответственно), 3,2% – частных депозитов (54 млрд руб.) и 10,6% – доналоговой прибыли (16 млрд руб.). Роль банков с иностранным участием остается незначительной, констатировал Перирэн.

Однако иностранные банки осознают необходимость выхода на российский рынок, уверял на проходившей в начале марта в Нью-Йорке международной конференции “Инвестиции в российский банковский сектор” Эндрю Спиндлер, глава Добровольческого корпуса США по оказанию финансовых услуг. Для стратегических инвесторов единственный путь выйти на наш финансовый рынок – обзавестись местной “дочкой”, поскольку иностранные банки не могут открывать филиалы в России.

По состоянию на 1999 г., по данным Виктора Геращенко, возглавлявшего тогда Центробанк, ЦБ подписал протоколы о намерениях по созданию в России 10 кредитных организаций со 100%-ным иностранным участием. А еще с 13 иностранными банками ЦБ, по данным Геращенко, вел переговоры о создании “дочек”. Геращенко всегда ратовал за расширение присутствия западного капитала в нашем банковском секторе, и, если исходить из статистики ЦБ, с тех пор иностранцы лишь реализовывают достигнутые при нем договоренности.

Все на продажу?

Альфа-банку “нужно иностранное участие”, говорил президент крупнейшего частного банка страны Петр Авен в 2002 г., добавляя, что владельцы готовы продать 10–20% акций. В контролируемом “Татнефтью” банке “Зенит” уже четвертый год регулярно обнародуют планы продажи стратегическим иностранным инвесторам пакета до 20% акций; сообщают о переговорах с “авторитетными международными организациями” и об интересе Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) и Международной финансовой корпорации (IFC, подразделение Всемирного банка) к покупке его акций. В конце 2004 г. и в татарском “Ак Барсе”, крупнейшим акционером которого также является “Татнефть”, заговорили о необходимости привлечения западного инвестора. Подобные планы в середине 2003 г. обнародовал теперь уже экс-президент уфимского “УралСиба” Азат Курманаев: рассказывал об “успешных и активных” переговорах с пятью зарубежными потенциальными инвесторами (среди них он называл ЕБРР и IFC), которым может быть продан пакет до 25%. “УралСиб” даже подписал с IFC меморандум, предусматривавший опцион на покупку акций банка. В это же время в “Интерросе” заявляли о желании продать ЕБРР часть пакета Росбанка. Президент ВТБ Андрей Костин регулярно делится планами привлечения иностранных инвесторов (последнее его предложение – через IPO, а не частное размещение), в числе которых фигурировали ЕБРР, IFC, Deutsche Bank и итальянский MedioBanca. В МДМ-банке неоднократно заявляли о подготовке к IPO, по последней версии – к концу 2005 г. А в Пробизнесбанке рассчитывали продать блокпакет группе инвесторов-нерезидентов вкупе с IFC и ЕБРР (которые не первый год имеют опцион на участие в его капитале) еще в первом полугодии 2004 г. До середины этого года АФК “Система” рассчитывает продать блокпакет Московского банка реконструкции и развития частному фонду прямых инвестиций Sabre Capital Worldwide, базирующемуся в Лондоне. Среди банков, заинтересованных в привлечении иностранных стратегических инвесторов, в разное время фигурировали Газпромбанк, “Петрокоммерц”, Международный банк Санкт-Петербурга, ИМПЭКСбанк. И это неполный список кандидатов “на выданье”. Даже в почившем ныне “Кредиттрасте” пару лет назад намеревались предложить до 10% акций одному из самых осторожных инвесторов на российском рынке – IFC.

ЕБРР и IFC традиционно считаются проводником стратегических иностранных инвесторов на развивающихся рынках, их же наши банкиры чаще всего называют среди потенциальных покупателей. Но после августовского кризиса эти международные финансовые институты стали очень избирательны даже при кредитовании и чаще всего в партнеры выбирают структуры с иностранным капиталом.

Лучше меньше, да лучше

IFC редко инвестирует в акционерный капитал, но если это все-таки происходит, то, как правило, корпорация приобретает пакеты в 10–15%, говорит Томаш Телма, главный советник по инвестициям IFC. “Мы очень селективны в выборе партнеров и обычно идем по пути постепенного развития сотрудничества (от позиции кредитора – к инвестиции в капитал)”, – напоминает он. По словам Телмы, IFC видит свою роль в том, чтобы помочь развитию финансового института и “предоставить поддержку в специфических областях”, где у корпорации “наибольший опыт и потенциал, например в корпоративном управлении”. “Но мы не будем никого “водить за ручку” или руководить командой менеджеров на микроуровне”, – отмечает он.

Похожая стратегия и у ЕБРР. “Обычно наша доля [в банках] не превышает 20–25% акций, – говорит пресс-атташе ЕБРР Ричард Уоллес. – Мы не претендуем на контрольный пакет, рассчитываем на опыт действующих менеджеров и не вмешиваемся в оперативное управление – это наша инвестиционная модель”. ЕБРР, по его выражению, “готов сотрудничать со всеми”, но “в принципе инвестбанки и банки, которые преимущественно работают с большими корпорациями, нас не особенно привлекают”. Кроме того, как декларируют в ЕБРР, европейский банк отдает предпочтение частным структурам и старается не связываться с “карманными” или кэптивными банками, даже если они находятся в хорошем финансовом состоянии.

Эффект от инвестиций “в средний по размеру независимый банк может быть гораздо выше, чем от инвестиций в крупный институт” с очень концентрированным бизнесом, говорит Телма. По его словам, IFC также заинтересована в инвестировании в средние частные банки, “которые стремятся к работе по международным стандартам и являются или могут стать лидерами своего рынка”. “Для нас не так важно, где находится банк, – отмечает он. – Гораздо важнее его рыночная стратегия и перспективы, сильна ли команда менеджеров, каков уровень прозрачности. Для нас очень интересны финансовые институты, открывающие новые, специфические ниши рынка с большим потенциалом”.

Первое, на что смотрят инвесторы, – это доля рынка и сеть, говорит аналитик Standard & Poor’s Екатерина Трофимова. Поскольку в универсальном банковском бизнесе доминирует Сбербанк и остальные не могут похвастаться долей свыше 5% рынка, особый интерес представляют “нишевые” банки, уверена она: “Эффективность вложений в такие банки и их потенциал развития гораздо выше на российском рынке, это более открытые, динамичные и управляемые структуры. Не случайно иностранцы сейчас смотрят на ипотечные и ритэйловые банки”.

В первую очередь “доля, доля и еще раз доля рынка”, вторит председатель правления МДМ-банка Андрей Савельев. По его словам, в розничном банке иностранные инвесторы (как портфельные, так и стратегические) сначала смотрят на количество клиентов, затем – на количество точек продаж, а финансовые показатели – это фактор цены бизнеса, а не возможности совершить сделку. В корпоративно-инвестиционном бизнесе инвесторов также интересует доля банка на рынке, но здесь весьма важен уровень доходности, рассказывает Савельев: “Низкодоходный инвестиционный банк не вызовет большого интереса”.

Сначала потенциальные покупатели сами проводят маркетинг рынка и его участников, набирают необходимый материал и после выполнения “домашней работы” выбирают кандидатов для проведения переговоров, рассказывает зампредправления и совладелец банка “Возрождение” Николай Орлов. По его словам, независимо от страны процесс переговоров стандартен: инвесторы подходят с одинаковыми критериями, не важно, Россия это или Китай.

“Стратегические инвесторы всегда приходят покупать не менее 25% акций, а в 99% случаев рассчитывают на 50%”, – отмечает Орлов. По его словам, таких инвесторов в первую очередь интересует доля конкретного рынка: частных депозитов или кредитов, доля рынка или ниша в обслуживании корпоративной клиентуры в конкретном регионе, стратегия банка по ее расширению, затем – рентабельность капитала, как выстроено корпоративное управление, качество активов и управление рисками, степень диверсификации пассивов и активов, лояльность клиентов и т. д.

В структуре собственности банка должна быть видна вся цепочка владения (вплоть до конечных бенефициаров), подтвержденная документально, рассказывает Савельев. Консолидированная отчетность банка “должна быть аудирована, и обязательно по международным стандартам, при этом “она должна быть доступна и за несколько лет”. Прозрачность корпоративного управления, говорит Савельев, подразумевает наличие независимых директоров и ясный механизм принятия решений, зафиксированный внутренними регламентными документами банка.

Прозрачность собственности и источников финансирования [банков] в России для IFC гораздо важнее, чем на других рынках, делится Телма, ведь здесь “очень короткая история частного сектора и рыночной экономики”, а рынок капитала “очень мал и для многих институтов недоступен”. “Мне известны случаи, когда переговоры срывались из-за отказа полностью раскрыть информацию о реальных собственниках банка”, – говорит Трофимова.

По проторенной дорожке

Крупнейшая сделка на банковском рынке в 2004 г. прошла между нерезидентами – это продажа ДельтаБанка американскому гиганту General Electric Consumer Finance за $100 млн. Фонд Delta Private Eqiuty Partners выручил втрое больше, чем вложил в проданный банк.

Менее заметной стала покупка балтийской финансовой группой Hansabank (основной акционер — Swedbank) небольшого российского банка “Квест” за $3,4 млн, которая, правда, была оформлена уже в этом году.

Больше сделок оказалось сорвано, крупнейшие – несостоявшаяся приватизация ВТБ и “развод” Рустама Тарико с французским PNB Paribas, имевшим виды на покупку около половины банка “Русский стандарт”. В этом году стало известно о том, что не сложилась продажа Росбанка итальянцам: UniCredito Italiano прервал переговоры и решил сфокусироваться на покупке турецкого Yapi Kredi, у которого в Москве есть “дочка”. Зато на контрольный пакет другого небольшого российского банка с иностранным капиталом – КМБ-банка претендуют сразу три международных финансовых института: немецкий Deutsche Bank, французский BNP Paribas и итальянский банк Intesa. Плацдармом для расширения бизнеса западных финансовых структур в России служат наши банки с иностранным капиталом, как правило, не самые крупные и со сложившейся специализацией. “Крупные банки в России не стоят в списке продаж, – говорит председатель правления “Дойче Банка” Алексис Родзянко. – Скорее речь может идти о средних и мелких банках”. Крупные иностранные банки пока не готовы здесь к масштабным, стратегическим инвестициям, а у собственников российских банков нет реального желания продавать, считает Трофимова.

Российских банкиров, похоже, такая ситуация вполне устраивает. “Мощная страна должна иметь мощный финансовый национальный сектор”, – говорит Орлов. Владельцы “Возрождения” провели уже с десяток переговоров с потенциальными западными инвесторами, хотя банк продавать не собираются. По мнению Орлова, в любом случае “необходимо проводить промоушн банка, усиливать интерес к российскому рынку”. Кроме того, “всегда интересно узнать потенциальных конкурентов, понять, что они из себя представляют, чем они дышат и как работают – они ведь в любом случае придут” в Россию.

“Мы пока не заинтересованы в привлечении стратегического инвестора, – говорит Орлов. – Динамика рынка позволит нам через пять лет получить в несколько раз большую капитализацию”.

“Если бы, например, Citibank предложил купить Альфа-банк за $1 млрд, мы, конечно бы, согласились. Если предлагают правильную цену, нужно продавать, к бизнесу эмоционально относиться нельзя”, – заявлял в 2002 г. на очередной волне слухов о продаже Альфа-банка иностранцам президент “Альфа-групп” Михаил Фридман. Теперь, рассказывают его коллеги по цеху, Фридман оценивает Альфа-банк уже в $2 млрд.

Топ-менеджер “Альфа-групп” заявил “Ведомостям”, что банк оценивается в 2,5–3,5 величины его реального капитала, равного $700 млн. Он допускает возможность привлечения стратегического иностранного партнера и продажи доли (но подчеркивает, что никаких конкретных договоренностей об этом не существует).

Инвестбанкиры говорят, что причиной разрыва сделки Тарико с французами стало то, что владелец “Русского стандарта” решил, что продешевил: якобы договоренность с BNP Paribas базировалась на стоимости “Русского стандарта” в $600 млн, а Тарико к концу 2004 г. оценивал свой банк уже в $1 млрд. В “Русском стандарте” отказались от комментариев.

По словам Трофимовой, даже российские банкиры, прицениваясь к региональным банкам, нередко “испытывают шок” от запрашиваемых “заоблачных цен”. Сделки в России срывались по разным причинам, говорит Родзянко: “Часто на первый план выходит человеческий фактор. Изменение конъюнктуры рынка в процессе ведения сделки может создать соблазн для выдвижения новых условий или свести переговоры на нет”.