Еще и крестиком вышиваю
Обозревателю “Ведомостей” удалось пообщаться с Кевином Спейси после североамериканской премьеры фильма.
– Почему вы не использовали подлинные записи Бобби Дарина?
– Иначе не получилось бы фильма. Я сразу определил для себя, что главным движущим элементом сюжета должна стать музыка – собственно, хиты Бобби Дарина. Они ведь действительно были очень популярны. Не зря Дарин получил “Грэмми”, а 22 его песни входили в тогдашние топ-списки. Полагаю, они точно соответствовали времени, отражали надежды и бесхитростность ранних 60-х. Если бы я только открывал рот под фонограмму, я бы не смог ни создать образ, ни передать ощущения человека тех лет. При этом, замечу, я не старался рабски копировать голос и манеру Бобби Дарина, хотя обладаю способностями к имитации. Это все-таки мое исполнение. Я считал, что имею право на свою трактовку, поскольку, несмотря на поколенческую разницу (когда я родился, Бобби был уже звездой), вырос на той же музыке, что и он. У моего отца была богатейшая коллекция старых пластинок с записью мэтров джаза. Любил я и Синатру, который являлся кумиром молодого Бобби. Итог? Я горжусь тем, что диск с саундтреком фильма, на котором записаны 18 песен, был хорошо воспринят публикой. Как и мой осенний концертный тур по Америке в поддержку фильма, во время которого я вживую пел в сопровождении биг-бэнда – аж 19 инструментов.
– Не возникло ли у вас при этом противоречий с наследниками певца?
– Проблемы были. Воспротивился сын Бобби Дарина, которому вообще поначалу показалось, что я физиономически не гожусь для этой роли. Потом к делу активно подключился бывший импресарио певца – тот самый, которого в моем фильме изображает Джон Гудмен. Он прямо заявил: “Только через мой труп!”
– И?..
– К счастью, обошлось без трупов. Увидев результат, и сын, и импресарио Бобби пришли в восторг и отказались от всех претензий.
– Верно ли я понял, что одна из идей вашего фильма – хитрость человеческой памяти? Вы исподволь утверждаете, что объективные кинобиографии тем более невозможны. Так что придуманный вами ход – раз уж Бобби Дарина играет актер, то и петь должен своим, а не его голосом – можно считать еще и концептуальным.
– Естественно! Я уподобляю человеческую память лучу лунного света, который до странности напоминает луч театрального софита. Мы театрализуем свои воспоминания – это я и хотел показать в фильме с помощью театрализации.
– Почему вы решили снимать фильм сами?
– По прозаической причине: уходило время. Этот проект был задуман давно, за него брались – но потом бросали – разные режиссеры, главную роль предлагали разным актерам (включая Тома Круза, Джонни Деппа и Леонардо Ди Каприо. – “Ведомости”), пока несколько лет назад не отдали мне. Между тем я становился все старше, все сильнее опережал своего героя по возрасту. Еще пару лет – и фильму пришлось бы сказать “прощай”. В конце концов я понял, что представляю себе картину в мельчайших деталях. Появись приглашенный режиссер, у меня бы, наверное, возник с ним конфликт – я начал бы навязывать свое видение. Например, мне хотелось обязательно избежать правильного повествования. Я видел фильм, в котором действие вольно перескакивает во времени то вперед, то назад, а персонаж при этом внешне не меняется, актер не использует омолаживающего либо старящего грима. В результате сам и снял.
– Ваш следующий проект – после столь необычного – тоже необычен?
– Более чем, учитывая, что я стал первым американцем, которого пригласили быть художественным руководителем классического лондонского театра Old Vic, прославленного Лоренсом Оливье. Весь этот и следующий театральные сезоны я намерен в основном посвятить своей новой работе. Как актер хочу сыграть на сцене Old Vic шекспировского Ричарда III. На кино же много времени у меня пока не будет. Из ближайшего – снимусь в роли главного злодея в “Возвращении Супермена” Брайана Сингера. Это будет наше с ним ностальгическое воспоминание о временах “Обычных подозреваемых” (тот фильм со злодеем – Спейси тоже снял Сингер. – “Ведомости”).