Сценарии для России: О пороках и пророках
Судя по тексту послания президента Федеральному собранию, редакционные статьи “Ведомостей” и многочисленные выступления моих коллег о необходимости обеспечить свободу СМИ, независимость судебной системы и невмешательство государства в дела общества услышаны: теперь главным критиком Кремля стал Владимир Путин. Так что поле для дискуссии сузилось до проблем экономики, где в последнее время пробует себя наш бывший премьер Михаил Касьянов.
Его выступление на российском экономическом форуме в Лондоне и появившуюся по следам этого события публикацию (см. “Ведомости” от 13.04.2005) можно рассматривать как заявку “МК-аналитики” на роль если пока не мессии, то уж точно пророка. Хочу лишь заметить, что главным фактором, определившим несомненные достижения эпохи его премьерства, был именно политический, и следовало бы как минимум разделить лавры с президентом. Ведь стабилизация экономики и “ростки роста” возникли именно на фоне восстановления дееспособности государства.
Однако прокламация экс-премьера звучала бы куда убедительнее, предвари он ее своим собственным покаянием. Как известно любому, даже начинающему экономисту, первопричина кризисов нередко отстоит во времени далеко от того момента, когда они становятся очевидными. Вряд ли можно, не покривив душой, обвинить только одного Сергея Кириенко в дефолте 1998 г. – ясно же, что его истоки следует искать в том числе и у подножия пирамиды ГКО. Так и со многим усмотренным Касьяновым сегодня – все это родом из вчера.
Например, он пишет: “…прошлогодний так называемый “не кризис” в банковской сфере демонстрирует, что кризисные явления могут развиваться и быстро распространяться”. Кто же спорит? Только этот самый “не кризис”, по сути, произошел из-за упорного нежелания правительства и ЦБ расследовать основные случаи преднамеренного банкротства банков во второй половине 90-х гг. – всех этих СБС-Агро и прочих. Если бы виновники тогда были наказаны, ничего подобного прошлогоднему бы не произошло. Только вот незадача: впервые своевременные действия по предотвращению надувательства были предприняты как раз после отставки Касьянова – в случае с Содбизнесбанком.
Или другой упрек бывшего главы кабинета – о том, что “государственный сектор… вновь занимает командные высоты в экономике, и это неизбежно приводит к эскалации коррупции”. А разве в 2000–2004 гг. государственный Внешэкономбанк не вырос на “странных” операциях с долгами и пенсионных деньгах? И что мешало откликнуться на предложения частного бизнеса взять на себя инициативу в таких поныне государственных секторах, как, например, авиастроение? Четыре года он тормозил разработанный Национальным инвестиционным советом проект консолидации гражданского самолетостроения в национальную корпорацию, в которой в качестве менеджера выступал бы частный бизнес, а не государственные чиновники, угробившие отрасль.
Недовольство Касьянова вызывают “произвольные действия в налоговой сфере”. Произвол – это, конечно, плохо. Замечу только, что раздражителем, спровоцировавшим налоговиков на ответную реакцию, стала ситуация, возникшая в результате использования схем ухода от налогов, которые возникли в 2000–2003 гг. и породили циничный термин – “оптимизация налогообложения”. А жесткая, порой с перегибами нынешняя фискальная политика наконец-то заставила сырьевой сектор начать платить государству.
Экс-премьер очень переживает по поводу “бегства капитала”, хотя при его премьерстве это самое бегство было весьма масштабным (например, в 2000 г. – $30 млрд), и именно сбежавший капитал – ему ли не знать об этом – теперь возвращается в Россию в виде инвестиций “зарубежных” компаний с кипрской пропиской. При этом умалчивается о прогнозе Всемирного банка, согласно которому отток капитала из России в 2005 г. сократится до $3,5 млрд. Закрывает он глаза и на очевидный рост негосударственных заимствований, хотя именно они инвестируются бизнесом в реальный сектор.
В общем, можно еще долго загибать пальцы, находя противоречия между претензиями экс-премьера и результатами его же собственной работы за четыре года. Поэтому, прежде чем выступать с библейскими пророчествами, “МК-аналитике” неплохо бы усвоить евангельский сюжет о сучках в чужом глазу и бревне в своем собственном. Но не это на самом деле побудило меня написать ответ.
У меня в связи с обсуждаемыми “апрельскими тезисами” возник один недоуменный вопрос и одно принципиально отличное мнение. Вопрос касается пассажа, где перечисляются беды российские, среди которых то, что “обратилась в свою противоположность идея страхования депозитов: оказалось, что в стране около восьми сотен банков, за надежность которых государство готово поручиться перед вкладчиками”. Если последнее – плохо, то что тогда хорошо и в чем была “идея” Касьянова? Может быть, в том, чтобы вместо “восьми сотен” получить госгарантии только под один-единственный – Сбербанк, который, по его же признанию, так “хорошо виден” из окон его фирмы “МК-аналитика”? Но зачем тогда сокрушаться о засилье госкапитала?
А расхождение мое – в тех самых пресловутых “эффективных инновационных проектах”, над перспективами финансирования которых так иронизирует экс-премьер. Он пугает россиян ростом инфляции, бюджетным дефицитом “уже в следующем году”, утратой Россией суверенного рейтинга (так ли уж это все важно для 90% населения, не имеющего никакой реальной возможности купить новое жилье? К тому же сам по себе рейтинг не гарантирует инвестиций: если, по Касьянову, при наличии странового рейтинга инвестиции сокращаются, стоит ли на него так молиться?). При этом, если посмотреть на рекомендуемый им сценарий, то кроме обычных бюрократических заклинаний о необходимости “сформулировать четкую и реальную программу кратко- и среднесрочных мер по устранению имеющихся неопределенностей” (оцените стиль!) весь позитив сводится к избитому “держать и не пущать”. Как еще оценить предложение “прекратить даже рассуждать о радикальных налоговых инициативах” и “резко сократить раздутые под гипнозом нефтяных цен расходные аппетиты”?
Я же глубоко убежден, что все макроэкономические показатели вторичны по отношению к главной задаче – обеспечению экономического роста на микроуровне. С моей точки зрения, самый большой недостаток работы и прежнего, и нынешнего кабинета в том, что профицит бюджета никак не находит здесь своего применения. Между тем часть средств стабилизационного фонда вполне могла бы использоваться на финансирование инвестиций, причем не только напрямую, но и через предоставление гарантий. Они необходимы как катализатор процесса модернизации и диверсификации экономики. Инвестиционная активность государства должна быть направлена прежде всего и именно на инновационные проекты в сфере высоких технологий, а также на ипотечные программы строительства доступного жилья, что могло бы стимулировать увеличение доли и деловой активности среднего класса.
Нет ничего удивительного в том, что для бывшего премьера наличие в стране стратегических (без кавычек, как в статье) “отдельных сфер российской экономики” является новостью. Неспособность определить эти сферы была и остается одним из тяжелых последствий прежнего, кризисного состояния нашего народного хозяйства. К сожалению, в 2000–2004 гг., несмотря на благоприятную внешнюю и внутреннюю политическую конъюнктуру, так и не была сформулирована стратегия экономического развития страны, ее регионов, размещения производительных сил. И прямую ответственность за это несет премьер. А все те проколы, на которые он указывает, лишний раз подтверждают, что нынешнее правительство никак не может избавиться от его же наследия.
Поэтому в заключение скажу, что как экономисты “МК-аналитика” все же не Кейнсы, не Кондратьевы и не Фридманы. Пополнение рядов критиков правительства его бывшим главой можно было бы считать большим успехом антипутинской оппозиции, если бы не наличие большого числа желающих и умеющих похлеще обличать пороки коррумпированных чиновников и монетизации льгот (первое место среди них занял президент). А вот что точно его, так это управление внешним и внутренним госдолгом, который хоть и уменьшился на $10–15 млрд, но посредники вроде “Фалькона” заработали при этом намного больше обычных 2%.