Звук лопнувшей струны
“Пифийские игры” уже в четвертый раз проводит ансамбль eNsemble института “Про Арте” во главе с идеологом проекта Борисом Филановским и дирижером Федором Ледневым. Успех проекта все очевиднее с каждым годом: живая атмосфера и правильный пиар привлекает и тех, кого не увидишь на филармонических концертах. В этом году в зал набралось рекордное для новой музыки количество слушателей, а львиную долю мест заняли молодые люди, которых чаще встретишь в Центре современного искусства на Пушкинской, 10. Широкая публика соблазняется правом голоса в выборе победителя, оригинальными и провокационными темами (в этом году: “Элементы. еNsemble со стихиями” и “Ничего святого. еNsemble имеет традиции”), профессионалы – небывалой плотностью качественно исполненной новой музыки в единицу времени.
За несколько лет “Пифийские игры” стали меккой для композиторов. Требования – только чтобы сочинение было новым и написано для eNsemble. Поэтому, разумеется, звуковой облик сочинений был в большой степени сформирован именно этим коллективом. А он умеет многое: его музыкантов, переигравших уйму новой музыки, не испугаешь ни мультифоникой, ни импровизацией, ни актерской игрой. Весьма привлекательно для композиторов, если учесть, что в основном в петербургской исполнительской школе дела с расширенной техникой игры обстоят весьма плачевно.
Композиторы будто сговорились за два вечера внушить слушателям, что скрипка – не скрипка, а рояль – не рояль. В изощренных звуковых эффектах недостатка не было. Альт, виолончель и контрабас, привыкшие в симфоническом оркестре к чувственному пению, играют совершенно бесплотные “…riflessioni…” Антона Сафронова: впечатление от светотени в пражском соборе Св. Витта композитор передал высоко скользящими флажолетами в соседстве со звучанием низких открытых струн.
Приглашенный солист Александр Маноцков, в прошлом ударник ансамбля Laterna magica, владеющий еще и обертоновым пением, в Words and Spaces Бориса Филановского продемонстрировал то, что принято называть Sprechgesang (пение на грани с разговорной речью). Диапазон своего голоса – от глубокого баса до почти женской тесситуры – он задействует по полной программе. Текст сочинения – предсмертный бред знаменитого гангстера, да еще перемешанный компьютером, – Маноцков то проговаривает, то напевает с разнообразной интонацией и динамикой, от говорка до крика: создается вполне иррациональный образ.
А чего стоит игра скрипичной струной, продернутой между струнами рояля в “Не имий” Владимира Раннева: колеблющаяся высота в сочетании с призвуками и присвистами. Применение подобного приема повлекло два года назад запрет на исполнение пьесы голландского композитора Мишеля ван дер Аа в Малом зале Филармонии: дескать, дорогой инструмент можно попортить. Струной, кстати, заведует баритон Андрей Славный, который, кроме псалмодирования библейских текстов, еще принародно облачается в белый халат и кидает в рояль лимоны, принесенные в чемодане. Лимоны подпрыгивают на струнах, рояль от удовольствия гулко ворчит.
Выбирать лучшее из этого разнообразия сложно даже специалисту – звучит-то все в первый раз. Композиторы Валерий Воронов и Юрий Красавин, победившие в разных номинациях, лучше всех ответили ожиданиям публики.
Несовершенство филармонической традиции, заявленное как объект для критики, в проекте не подвергалось прямым нападкам. Просто самим своим существованием “Пифигры” формируют другую традицию. Принципиальное ее отличие: она ориентирована на будущее, а не на прошлое (в филармоническом понимании часто музейное). “Пифигры” привлекают молодежь и растят новую публику. Выступая катализатором процесса, они дают композиторам возможность писать, быть исполненными, получить запись и выйти на публику. В общем – далеко прицеливаются, метко бьют.