Не выпустят

К вынесению приговора власти подготовились основательно. Проход к зданию суда был перекрыт металлическими заграждениями. За углом дежурили несколько милицейских “ГАЗелей” и две пожарные машины. В 9 утра вход в здание защищали десяток милиционеров, спецназовцев и судебных приставов. В зал было решено пускать только тех журналистов, кто прислал предварительную заявку. Корреспондент “Ведомостей” оказался среди десятка коллег, которые не попали в зал, несмотря на то что они такие заявки прислали. Всего “за бортом” осталось около сотни репортеров.

В полдень началось чтение приговора – в этот момент напротив суда был развернут пикет в защиту подсудимых. Его окружили спецназовцы.

– Свободу! Выпускай! Долой власть чекистов! – пикетчиков было не меньше 500. В толпе появились уже традиционные лозунги “Михаил в тюрьме – позор стране!”, красные флаги с портретом Ходорковского, его портреты и флаги организаторов – партий СПС, “Яблоко”, “Наш выбор” и молодежных групп “Оборона”, “Пора!” и др.

К половине первого у суда появился “антипикет” – несколько десятков граждан пенсионного возраста со значками, на которых слово “ЮКОС” было перечеркнуто красной краской. Они развесили на ограде вокруг суда плакаты “Грабителей – к ответу”, “Ходорковский, Лебедев, верните наши деньги”. В паре метров от новоприбывших стояли несколько крепких мужчин в хороших костюмах.

– Вы откуда? – поинтересовалась я у одной из пикетчиц.

– Из дому, – разговор по душам не входил в ее планы.

– А почему вы сюда пришли?

– Мы пенсионеры. Кто захотел, тот пришел.

Скандирующих было хорошо слышно в зале суда, рассказывают очевидцы. “Присутствующие на процессе вынуждены находиться вплотную друг к другу, словно селедки в бочке”, – жаловался вчера член Европейского парламента Милан Хорачек.

Перед заседанием Ходорковский и Лебедев, по рассказам присутствовавших, что-то обсуждали и улыбались. Когда судья Ирина Колесникова начала зачитывать приговор, друзья посерьезнели.

Меньше чем за три часа судьи, сменяя друг друга, успели изложить вводную и мотивировочную части по шести составам преступления (из 13 вменяемых Ходорковскому и 11 – Лебедеву). Суд признал, что обвиняемые организовали злостное неисполнение решения суда о возврате государству 20% ОАО “Апатит”, присвоили выручку от продажи апатитового концентрата (см. статью на стр. А3) и причинили ущерб собственнику “без признаков хищения” (“Апатит” контролировали структуры Ходорковского и Лебедева). По мнению судей, партнеры мошеннически завладели 44% акций научного института НИИУИФ и не исполняли решение суда об их возврате, а также уклонялись от уплаты налогов как физические лица.

Тем временем обстановка на улице накалялась. В два истекло время, отведенное на пикет. Спецназ оцепил улицу за квартал до здания суда. Подъехали несколько автобусов с зашторенными окнами. Около сотни спецназовцев в бронежилетах и с противогазами взяли в два кольца пикетчиков и журналистов. “Антипикет” к этому времени рассосался.

– Мероприятие окончено, просьба расходиться! – уговаривал в мегафон милиционер. Пикетчики свернули флаги и лозунги, но не уходили.

– Те, кто не разойдется, будут доставлены в отделение милиции!

Толпа продолжала стоять. Девушка со свернутым знаменем “Свободу МБХ” объясняла спецназовцу, что “имеет право стоять на этом тротуаре как гражданин России”. К половине третьего кольцо вокруг пикетчиков сжалось, омоновцы принялись выхватывать людей из толпы и затаскивать в автобус. В ближайшее отделение милиции были доставлены зампред “Яблока” Сергей Митрохин, его младший товарищ Илья Яшин, всего около 30 человек. Чемпиона мира по шахматам Гарри Каспарова “отбили” охранники.

В три адвокаты вышли со словами, что судья объявила перерыв.

– Все идет тяжело, – бросил обычно жизнерадостный Тимофей Гриднев, протискиваясь сквозь толпу.

– Пока [суд] излагает полностью по тексту обвинительного заключения, даже с теми же арифметическими ошибками, – рассказал Шмидт. – Но если такими темпами – наверное, будут читать всю неделю.

– Все давит. И на суд в том числе, – адвокат Евгений Бару тяжело вздохнул. – Как только начали оглашать [приговор], было ясно, что он обвинительный. Теперь вопрос только, какое наказание по каким эпизодам будет назначено.