Сергей Сторчак, директор департамента международных финансовых отношений Минфина
Все заемщики делают это: залезают в долги, а потом выпрашивают у кредитора отсрочку или списание на любых условиях. На излете существования СССР нахватал у Запада десятки миллиардов долларов. Потом Россия занимала “под реформы”. Расплачивалась, как могла, а когда была не в силах, реструктурировала советские долги под еще более тяжелый процент. В июле 2000 г. Москва договорилась с Лондонским клубом и на 10–30 лет реструктурировала $28 млрд долга. Треть его удалось списать, и это считалось огромной победой.
Но чтобы страна-должник уговорила кредитора расплатиться досрочно – такое припомнить трудно. Во всяком случае, в истории Парижского клуба, объединяющего 19 стран-кредиторов, точно не было. Неделю назад это случилось. Сделка с клубом состоится в июне – августе: Россия погасит $15 млрд задолго до истечения срока. О том, как восемь месяцев уламывали “парижан”, рассказал глава российской делегации, директор департамента международных финансовых отношений Минфина Сергей Сторчак.
– В истории Парижского клуба не найти прецедента досрочной выплаты долга, тем более в таких размерах.
– Действительно, ничего подобного в практике клуба не было. Последние лет пять в клубе дискутировалась тема активного управления национальным долгом. Прежде всего США ставили вопрос о предоставлении странам – дебиторам клуба права использовать различные инструменты для снижения бюджетной задолженности перед другими членами путем проведения рыночных операций. Например, откуп, досрочное погашение, конверсионно-обменные операции. Но сама форма, в которой существуют наши реструктурированные 10 лет назад обязательства перед членами Парижского клуба, была мощным препятствием для подобного рода сделки. Только в ноябре прошлого года клуб согласовал методологию операций по досрочному погашению долга. На мой взгляд, именно инициатива России стимулировала этот процесс.
– Утверждают, что, выпустив год назад облигации Aries, Германия спровоцировала Россию на требование досрочного погашения. Но ведь и без этого размещения правительство хотело секьюритизировать внешний долг, свыше 60% которого ($72 млрд) приходится на обязательства в нерыночной форме.
– Действительно, выпуск Aries стал определенным катализатором, и мы более энергично взялись за проработку механизма досрочного погашения. Честно говоря, нас не вдохновлял тот факт, что в наш сегмент рынка пришел инструмент, объективно конкурирующий с отечественными инструментами. Тем более не обрадовала такая конкуренция российских корпоративных эмитентов – Aries поглотил часть спроса. При уменьшении спроса у вас повышаются цены. Это нам нужно?
Второй элемент. Хотя технически мы работали над операцией досрочного погашения с сентября прошлого года, задумываться над тем, как уменьшить давление долга Парижскому клубу на расходы бюджета, стали еще раньше. Мы видели, что у нас есть “пики платежей” по внешнему долгу и влияние на них выплат Парижскому клубу очень значительно из-за высоких процентных ставок. Что можно в этой связи делать, как обезопасить бюджетный процесс на перспективу?
В качестве дебитора мы могли обменять один вид обязательств на другой. Поэтому мы предложили кредиторам досрочное погашение в двух формах – в денежной и в виде обмена нерыночного инструмента на рыночный. Тут надо понимать, что Парижский клуб – это суверенные кредиторы, т. е. держатели долговых активов, консервативные по определению. Они сказали нам: “Деньгами, пожалуйста”.
– Реструктуризация по схеме Лондонского клуба со списанием трети долга их не заинтересовала?
– Можете представить, какие сложности у них возникли бы с национальными аудиторскими, счетными и прочими палатами, если бы они дали согласие и пошли по пути обмена части долга на ценные бумаги. Да и мы видели, что темпы накопления средств в стабфонде превышают все ожидания. Поэтому мы попросили правительство и президента оказать политическую поддержку переговорам по досрочному погашению. Такие директивы наша делегация получила. В результате с июня по 20 августа Россия выплатит $15 млрд из общей задолженности $40 млрд. Примерно 65% платежей пройдет в евро, 22% – в долларах, 13% – в остальных валютах стран-кредиторов.
– Теперь, когда сделка согласована, Россия может скупать на вторичном рынке Aries?
– Так это же не наше обязательство, а Германии, точнее – государственной компании Aries Vermoegensverwaltung. Ну скупим мы Aries – и что? Получив этот актив, мы не уменьшим сумму государственного долга. Для Минфина операция теряет не только финансовый смысл – дорогой инструмент, но даже бухгалтерский смысл. Потому что как был у России долг перед Германией примерно $20 млрд, так и останется. И никакая Счетная палата не акцептует сделку, при которой расходы бюджета не находят адекватного отражения по учету.
– Почему Парижский клуб не согласился на досрочное погашение с дисконтом – это прокол переговорной тактики или цель изначально была ошибочной?
– Фактически Россия получила дисконт. Правда, это скидка не к номиналу, а к текущей рыночной цене наших долговых обязательств. То есть если мы осуществляем заимствования на рынке или, что то же самое, размещаем средства стабилизационного фонда в депозиты и имеем финансовые потоки, то приведенная стоимость обязательств перед членами клуба составит 110–111%. Этот факт признается всеми операторами рынка. Приведенная стоимость долговых платежей перед Германией составляет как раз 110–111%, т. е. при погашении по номиналу скидка составит 10–11%. Если же исходить из того, что у нас, условно говоря, деньги для откупа бесплатные, мы их не заимствуем, а берем из стабфонда, то арифметика еще лучше. А сумма дисконта к рынку в этом случае примерно в два раза больше.
– Но вы-то в начале переговоров ставили вопрос о дисконте к номиналу, а не к рыночным котировкам.
– Вопрос был так поставлен потому, что Германия при размещении Aries предоставила инвесторам дисконт примерно в 10%. Было бы странно с нашей стороны не учитывать это обстоятельство. И пошли по этому пути. Тем более что клуб стал работать над методологией досрочного погашения и у нас появилась не только теоретическая, но и практическая возможность действовать в этой области. Нужно было только согласовать малое – те параметры, на основе которых стороны будут определять цену российского долга. Вот тут-то ситуация и стала развиваться непредсказуемо для нас. Буквально ежемесячно происходили события, которые улучшали ситуацию на долговом рынке облигаций России. В ноябре 2004 г. агентство Fitch повысило рейтинг России до инвестиционного. Чуть позже компания Lehman Brothers пересматривает форму расчета индекса облигаций с инвестиционным рейтингом, увеличивая в нем долю российских бумаг. Уже в этом году мы досрочно расплатились с МВФ, агентство Standard & Poor’s подняло наш рейтинг до инвестиционного, а ЦБ регулярно публиковал рекордные показатели роста золотовалютных резервов. Наши котировки устойчиво повышались. А методология клуба предусматривает, что в качестве ориентиров для определения цены откупа используется ситуация на вторичном рынке. В этих условиях стало ясно, что объективная реальность сильно давит на нашу переговорную позицию. Мы до конца отрабатывали установки, которые получили от правительства и министра финансов, но объективные реалии не перескочишь.
– Основным оппонентом выкупа с дисконтом была Германия или ее поддерживали Италия и Франция, которые являются основными кредиторами России в Парижском клубе?
– На политическом уровне идею досрочного погашения одобрили все кредиторы – это очень важно. Но в ходе многосторонних переговоров мы общались исключительно с президентом клуба Жан-Пьером Жуайе. А уж как он общался с кредиторами, кто из них энергичнее оппонировал нам, когда мы были на позиции откупа с дисконтом, я не знаю. И скорее всего никогда не узнаю, поскольку есть негласные принципы клуба: в кулуарах кто-то может что-то рассказать, подсказать, но не более. Там не принято выспрашивать. Тем более что мы, не забывайте, вынуждены работать в условиях конфликта интересов: Россия является одновременно и кредитором, и дебитором, поэтому возможность обширного маневра у нас ограничена. Это очень тонкий момент, и мы признательны партнерам по клубу, что они этот момент учитывали.
– Германия настаивала на премии в 5–10% за досрочность, а Россия – на такой же скидке. Выйти из тупика, как рассказывали в Кремле и немецкие газеты, помогли президент Путин и канцлер Шредер, предложившие компромисс – возврат по номиналу.
– Насколько я знаю, так оно и было. Может быть, не обсуждая детально, оба руководителя держали руку на пульсе переговорного процесса. Их поддержка и влияние ощущались все время.
– По расчетам Минфина, экономия бюджета на обслуживании долга при досрочном погашении составит $6 млрд до 2020 г. Означает ли это, что в первый транш погашения вошли самые дорогие серии задолженности?
– Да. Скажу больше: если бы мы заранее не получили гарантии, что в схеме будут принимать участие страны, имеющие самые высокие ставки по нашему долгу, мы бы не пошли на изменение позиций.
– Средняя ставка по этому сегменту бумаг, как утверждают эксперты, составляет 6,76%.
– Это правильная цифра, она указана в долговой стратегии Минфина на 2006–2008 гг. У меня есть публикации, кажется, инвестиционного банка Goldman Sachs, который, не читая нашей долговой стратегии, но зная условия выпуска Aries и долю немцев во всех платежах, вышел аналитическим образом на ту же цифру. Признаюсь, это были очень своеобразные переговоры. Они на порядок отличались от переговоров, когда стороны формируют позицию, фиксируют ее параметры на бумаге, держат текст под столом, периодически заглядывают туда и пытаются выторговать уступки.
– А здесь?
– А здесь были сугубо счетные переговоры. Обе стороны знали все формулы, и перехитрить в такой ситуации было невозможно. Потому что сразу нарываешься на ответ партнера: ну как же ты можешь предлагать такие условия, если знаешь, что это стоит не столько. И когда я увидел материал Goldman Sachs, то убедился, что ни мы, ни клуб не могли заключить иное соглашение. Ведь даже эксперты, далекие от процесса переговоров, разложили переговорную тактику и стратегию участников с точностью до цента.
– Средства стабилизационного фонда, из которых в начале июня состоится первый платеж в $13 млрд, хранятся в рублях. Разовая конвертация такой суммы в валюты кредиторов может дестабилизировать курсовую политику ЦБ.
– Это если исходить из того, что средства в сумме $13 млрд закупаются одномоментно. Но на самом деле так не бывает. Сумма накапливается постепенно – вплоть до июня. Вообще-то это уже не моя епархия. Есть казначейство и его руководитель Татьяна Нестеренко. Задача казначейству поставлена. Нестеренко не первый год управляет денежными потоками. Она знает, что у казначейства в рублевом кармане, что – в валютном и как сконцентрировать ресурсы. Для нее важно, чтобы Минфин своевременно представил ей график платежей, дальше она разберется сама.
– А график с июня по 20 августа уже расписан?
– Если грубо – да.
– В пресс-релизе Парижского клуба зафиксировано, что долг России к началу сделки равен $40 млрд. Верно ли, что к 20 августа задолженность сократится до $25 млрд, но внутри нее останутся $6,5 млрд, на которые Германия выпустила Aries, привязанные к российскому долгу?
– С Aries уже ничего не поделаешь, они будут на рынке, пока не кончится срок обращения серий – 3, 5 и 10 лет. С одной оговоркой: если только мы не найдем возможность, дополнительно изучив документы, связанные с выпуском Aries, возобновить переговоры с правительством Германии. То есть договориться, что на какую-то дату “икс” Aries станут для инвесторов чисто немецким долговым обязательством. И тогда мы автоматически получили бы возможность работать с Германией по вопросу досрочного погашения той суммы cash-flow, которой в настоящее время обеспечены эти Aries.
– Но для этого немецкому Минфину придется выкупить у инвесторов все бумаги Aries.
– Почему? Можно просто изменить условия выпуска, сделав так, что не будет привязки Aries к нашим долговым обязательствам.
– Почва на этот счет зондировалась?
– Конечно. Но говорить об этом подробно слишком рано. Прецедента такого рода сделки тоже нет. Каким образом перерезать эту пуповину и сколько это будет стоить? Скорее всего дорого. Главной проблемой немцев с точки зрения бюджетных процессов, думаю, будет то, каким образом долг, связанный с Aries и переоформленный на Aries Vermoegensverwaltung, заново прописать в долговую книгу – как собственные обязательства немецкого правительства. Если Германии через год или два это удастся решить, тогда мы сможем поговорить о том, чтобы досрочно погасить и эту задолженность.
– Вы сказали в Париже, что к концу года Россия сможет предложить досрочную выплату еще $6–10 млрд. Почему не весь остаток долга – накопленное стабфондом это позволяет.
– Строго говоря, в Париже речь шла о гипотетической возможности возобновить переговоры в данной области. В практической плоскости вопрос пока не стоит. Что касается суммы будущей операции, то посчитайте, сколько останется задолженности с учетом оригинального графика платежей Парижскому клубу. Нам придется примириться с тем, что полностью рассчитаться до 2020 г. все равно не удастся. Некоторые кредиторы говорят, что для их собственного портфеля долговых активов необходимо, чтобы “кусочек России” там все равно сидел. Наш долг для них – это хорошие, надежные активы. Каждый нормальный кредитор придерживается правила диверсификации кредитного портфеля, т. е. в нем должен быть некий неснижаемый остаток, в том числе российских активов. Но оставшиеся обязательства – это уже не тяжкое бремя. Отличие нашего долгового портфеля от портфеля любой из стран “большой восьмерки” в том, что в его структуре будет обязательство по реструктурированным кредитам в рамках Парижского клуба. Это не совсем удобный факт, но это реальность.
– Новые переговоры по досрочному погашению предполагают новые условия или за основу будет взято нынешнее – “по номиналу”?
– Уверяю вас, что наши кредитные рейтинги будут только расти. Значит, откуп долга по рыночным ценам означает цену с премией. Такой выкуп нам будет просто невыгоден. Но клуб предоставляет возможность, и мы постараемся ею воспользоваться, чтобы осуществить досрочное погашение по номиналу.
– Какой может быть в этом случае экономия бюджета на обслуживании?
– Примерно в той же пропорции, что при погашении $15 млрд, т. е. где-то треть от суммы досрочно погашаемых обязательств.
– Как досрочное погашение скажется на долговой политике России в 2006–2008 гг.?
– Очевидно, что соотношение внешнего и внутреннего долга, которое к 2008 г. с нынешних 20% на 80% должно было измениться на 43% к 57%, изменится несколько раньше. Но я бы не придавал этим цифрам магического значения. Важны на самом деле тенденции – рост внутреннего долга в абсолютных и относительных размерах. А сроки – это вторично. Допускаю, что при определенных обстоятельствах мы в какой-то момент можем отдать предпочтение внешним заимствованиям по отношению к внутренним. Сегодня мы имеем хорошо отлаженный механизм, обеспечивающий внутренние заимствования. Как вы понимаете, в условиях профицита бюджета они осуществляются не столько для поддержки бюджета, сколько с целью стимулировать фондовый рынок. Но рынки в мире динамично развиваются, идет процесс глобализации, и нельзя исключать неожиданных явлений в мировой экономике. Поэтому крайне важна психологическая, техническая, административная и политическая готовность легко уходить из одной формы заимствований в другую. Нам нужна гибкая долговая стратегия, догмам тут не место.
– Прежний вариант долговой стратегии предполагал, что госдолг, который сейчас составляет 23,5% ВВП, снизится к 2008 г. до 12,4% ВВП. Эта цель будет скорректирована в связи с досрочным погашением или планка сохранится, но за счет более активного замещения внутренним долгом?
– Повторюсь: абсолютные цифры не играют большой роли. Главное, что есть ярко выраженная тенденция – уменьшение доли долга по отношению к ВВП. К тому же при досрочных платежах клиенты Парижского клуба сталкиваются с таким явлением, как уменьшение соотношения государственного долга к ВВП, а по большому счету надо считать отношение долга страны к ВВП. Потому что представьте динамику этого показателя, если сегодня государство выплатит иностранным кредиторам $15 млрд, а завтра корпорации займут $30 млрд. Вот вам и вся пропорция. Рейтинговые агентства между тем принимают в расчет страновые показатели задолженности.
– Каковы шансы урегулировать до конца года советскую задолженность на $4,1 млрд перед Грецией, Китаем, Кувейтом, Мальтой, Объединенными Арабскими Эмиратами, Турцией, странами бывшей Югославии?
– Вопрос сложный. По всем перечисленным странам есть определенные наработки, позиции сформированы и нами, и кредиторами. В ряде случаев мы близки к проектам итоговых договоренностей – с Китаем, ОАЭ, республиками бывшей Югославии. В начале июня должна приехать делегация Турции. Есть очень неплохое взаимопонимание, и мне кажется, что с этими странами мы можем до конца года выйти на межправительственные соглашения, которые сформируют графики выполнения нами обязательств. Вероятность очень большая. Я бы воздержался говорить, что это 100%, но это ближе к 100%, чем к 50%.
– Пройдет ли в этом году новация наиболее дорогих евробондов, например “Россия-28”?
– Это действительно очень дорогие бумаги, но бумаги рыночные. Чтобы осуществить такую новацию, нам нужно понять: а что мы получим взамен? Нам не нравится этот инструмент, резко отличающийся по условиям обращения от других российских бумаг: купон “Россия-28” стоит под 13% годовых. Но проводить новацию любой ценой тоже неумно. В долговой политике мы обозначили новацию как стратегическую перспективу. Будем изучать, на основе каких принципов и критериев эффективности можно подобного рода новацию осуществить.