Марте больше не наливать
“Уникальность замысла заключается в том, что впервые осуществляется проект билингвальной постановки, – сообщает нам сайт Рижского театра русской драмы. – Идеи и образы американского драматурга воплощены силами одной постановочной группы и двух актерских составов – русскоговорящего и латышскоговорящего”. Спросите зачем? Ну как же: это “принцип культурной интеграции посредством языка театрального искусства”.
Спектакль, собственно, есть очередной признак того, что скоро, заслышав о “культурной интеграции”, впору будет хвататься за пистолет.
В постановке Козака, точно в Рио-де-Жанейро из мечты Остапа Бендера, все ходят в белых штанах. В тон санаторно-курортным нарядам оформлен и дом Джорджа и Марты – университетской пары средних лет, занятой привычными дрязгами после вечеринки у ректора. Единственная деталь интерьера, не выкрашенная в белый цвет, – подвешенная на манер качелей деревянная посудина, совершенно буквально воспроизводящая знаменитую строчку Маяковского: “Любовная лодка разбилась о быт”. Кроме шуток: больше по существу дела сказать Козаку нечего. Ни когда к Марте и Джорджу, осатаневшим от скучных взаимных подначек, на ночь глядя заявятся приглашенные по пьяной рассеянности гости – пара помоложе, коллеги-новички. Ни когда хозяева станут втягивать их в свои игры, с наслаждением тыкая носом в грязное белье собственной супружеской жизни.
Перед тем как начать изощренную экзекуцию, Марта переодевается в черное – хочется верить, что режиссер придумал это не столько в метафорических целях, сколько для того, чтобы выделить главную фигуру: Лилита Озолиня играет в обеих версиях, латышской и русской, так что спектакль в некотором роде ее бенефис. Нельзя, однако, сказать, что в предложенных Козаком обстоятельствах у актрисы есть свой сюжет, который выбивался бы из общей унылой канвы. Как бы ни была сделана роль Марты, постановка вряд ли способна напомнить о фильме Майкла Николса с Элизабет Тэйлор. Но кое-какие кинематографические ассоциации на ум все же приходят.
История, которой сорок с лишним лет назад устраивали овации на Бродвее, выглядит у Романа Козака и рижских актеров примерно как советские телефильмы про загнивающий Запад: все в белом и пьют виски; как тут не вспомнить, что как раз в Прибалтике подобное кино обычно и снимали.
Кстати, о виски: мысль о том, что скотч и прочий бренди несомненное зло, прошивает спектакль Козака буквально красной ниткой. Во всяком случае, задник сцены озаряется алым в тот момент, когда, судя по количеству опорожненных бутылок, содержание алкоголя в крови персонажей достигло отметки, на которой не то что интеллигенты из пьесы Олби, а даже и более закаленные люди, поди, давно бы уж лыка не вязали.