Почувствуйте телом

В национальном павильоне России нижегородские художники Галина Мызникова и Сергей Проворов, объединенные под чудовищным псевдонимом Провмыза, покажут свою аэрозвуковую инсталляцию Idiot wind. В ней нет никакого изображения, только хитро отлаженные аэродинамические трубы погонят ветер по специальному сценарию. Во второй части павильона московская группа Escape покажет видеопроект “Слишком долго, чтобы убежать”. На мониторе четыре эскейповца – в красных комбинезонах на белом снегу – будут идти навстречу публике. Активность их приближения напрямую зависит от количества зрителей, подошедших к монитору. Такую программу придумала куратор Любовь Сапрыкина.

У нас, замечено, некоторые события воспринимаются с особым пафосом и значат больше, чем есть. Венецианская биеннале как раз из таких. Для московского художественного арт-сообщества, числящего себя продвинутым, она больше, чем международная выставка современного искусства, пусть и старейшая и авторитетнейшая в мире. Для наших кураторов и художников – это еще и повод для мучительного личного самоутверждения. Не столько на международной арт-сцене, там им главное засветиться, а именно что на внутренней – показать, кто всех главнее.

В отличие от многих своих коллег Сапрыкина сначала умна, а потом уже амбициозна и ничего доказывать не собирается. Ее назначение и участие в биеннале нижегородцев стало напоминанием очевидного – современное искусство живет не только в столице.

– Участие в Венецианской биеннале – звездочка на погонах куратора.

– Я никогда не хотела быть куратором художественной биеннале, но очень хотела быть куратором на биеннале архитектурной. Польза от художественной биеннале для меня не так очевидна. А вот презентация российской архитектурной ситуации и процессов, которые в нашей архитектуре происходят, – это чрезвычайно важно. Не для того, чтобы как-то исхитриться вписаться в международный контекст, а чтобы был диалог, взаимодействие, чтобы стало понятно значение архитектуры для провинции.

– А что значит архитектура для провинции?

– Для Нижнего новая архитектура – это вся жизнь. Архитектура кардинально изменила пространство обитания и внешне, и внутренне. Она лишила его увядания и дала стимул для жизни, драйв. Дала чувство, что мир меняется и наделен жизненной энергией.

– А современное искусство этого ощущения не дает?

– Современное искусство для Нижнего Новгорода – это тоже изменение картины мира. Нижний никогда не был культурным центром, это был город бизнеса, промышленности, науки. Искусство туда всегда привозили. В 60-е гг. там проходили фестивали современной музыки только потому, что эту музыку в Москве нельзя было играть. Люди приезжали к нам и играли. И мы с Аней Гор (директор нижегородского ГЦСИ. – “Ведомости”), когда начинали заниматься современным искусством, тоже импортировали его, привозили к себе.

– Вашему назначению куратором на Венецианской биеннале многие удивились, но все, кажется, посчитали его заслуженным.

– Мое назначение было политическим. Минкультуры на протяжении многих лет настойчиво поддерживало современное искусство в регионах. Не везде, а там, где это искусство есть и где есть люди, которые им занимаются. А теперь сделало жест в наш адрес, признав успехи, которых оно нам помогло добиться. И я посчитала своим долгом, чтобы этот жест был более твердым и уверенным, пригласить нижегородских художников. Они выросли самостоятельно, без нашей помощи. Сами нащупали линию жизни и стали ее реализовывать. Они очень успешны, делают рекламу, о которой говорят, что это не реклама, а искусство. Несколько лет назад они отправили свой фильм на Венецианский кинофестиваль, сами, самотеком. Я тогда над ними смеялась, но они получили рецензию, где было написано, что фильм не подходит кинофестивалю, но они должны обязательно приехать на биеннале, где именно такие фильмы показывают. И они этого добились. Я неправильный куратор, для меня такие личные моменты имеют очень важное значение.

– Но вы привезли произведение художников, где нет изображения.

– Да, здесь произошел полный отказ от визуальности – сознательный и последовательный. Он связан с усталостью от картинок. Мир засорен образами, изображениями, усложненными, изощренными, навязчивыми. Хочется закрыть глаза. Idiot wind – совсем без картинок. Человек попадает в темные пространства, где только аварийные лампочки светят, а из стен дует ветер. В одном зале он нежен, вы его можете потрогать руками, как-то поиграть с ним. В другом – сильные струи путают вам волосы, раздувают одежду, вы чувствуете силу этого ветра, понимаете, что он – стихия. А потом в маленьком пространстве на вас дует такой мощный поток, что ветру приходится серьезно сопротивляться. Тут главным было рассчитать нужные скорости, чтобы ветер совсем не свалил с ног. В последнем зале висит предупреждение, что здесь нельзя находиться больше двух минут. Вы можете не заметить, как начнется переохлаждение.

– Опасное получилось произведение.

– Мы живем среди опасностей, и искусство – опасно. Вы можете даже не заметить, как оно нанесет вам ущерб. В этом проекте много пересечений, например жаркая Венеция и холодный русский ветер. И много коннотаций, о которых мы ничего не говорим – ни про эолову пещеру, ни про тайфуны, которые сносят острова, ни про то, что в ветре звучат пророчества.

– Совсем ничего не объясняете?

– Меньше денотаций, больше коннотаций. Пусть каждый найдет свое. Критики, если захотят, пусть напишут. Человек попадает во власть искусства, а искусство уподоблено стихии. Пусть зритель переживает искусство своим телом.