Билет до Шанхая
Шанхайский эксперимент – не первый для Чеховского фестиваля опыт совместной продукции. Благодаря генеральному продюсеру фестиваля Валерию Шадрину в Москве давно уже считают своим, например, британца Деклана Доннеллана. Он, кстати, и в этот раз покажет премьеру – чеховские “Три сестры” (в списке участников проекта помимо Фестиваля им. Чехова и лондонской труппы Cheek by Jowl указаны еще два французских театра). Да и член олимпийского театрального комитета японец Тадаши Судзуки, пожалуй, тоже нам не чужой.
Но “Прекрасное время” – другой случай: тут не к нам позвали на работу иностранного мэтра, а российская постановочная группа съездила со своим театральным уставом в чужой монастырь – Шанхайский центр драматического искусства. Над спектаклем работали художник Эмиль Капелюш, композитор Александр Бакши и режиссер Николай Дручек. Все актеры – из Шанхая.
Виднее всего, конечно, работа Эмиля Капелюша: стилизованные джонки, бумажные занавески с иероглифами и прочий ориентальный реквизит, симпатичный не в последнюю очередь своей неброскостью. Эффектный прием рачительно припасен для финала: десятки белых цветов, высыпавшись из-под колосников, вонзаются в сцену, как стрелы, – красота!
Александр Бакши по своему обыкновению создает звуковую среду, но не слишком тренированный слух вряд ли оценит эту тонкую настройку, выделит из сладкозвучных китайских мелодий акустический вирус, запущенный композитором в восточную музыкальную кондитерскую. А музыки там много: пьеса рассказывает о кризисе в трудовой династии артистов Кун-оперы: дети не хотят или не могут наследовать искусству отца, и древний жанр (Пекинская опера считается моложе) оказывается под угрозой.
Нельзя сказать, что эта семейная мысль крепко озадачила режиссера Николая Дручека из Мастерской П. Фоменко. Он без затей развел мизансцены, дал артистам возможность проявить свои музыкальные и пластические умения, а к сюжету отнесся как к необходимой обузе вроде сценария праздничного концерта или торжественной церемонии. Иначе говоря, в полуторачасовом представлении, старательно исполненном китайской труппой, нет ни единого момента, который объяснил бы, зачем в Шанхай ездил именно Дручек, а не кто-то другой, умеющий объяснять, какому актеру надо уйти в правую кулису, а какому в левую.
Всем, конечно, спасибо, но есть подозрение, что трудолюбивые артисты Шанхайского центра прекрасно справились бы с этой театральной задачей и сами.